Закончив с камнями, он взял в руку нож. Нанес пару неглубоких разрезов на груди и правой руке юноши, окропил его кровью изголовье кровати. Завершив кровавый ритуал, старик подтянул к себе поближе небольшой столик и начал с видимым наслаждением… обедать! Весь столик был уставлен разнообразными кушаньями, от грубой вареной картошки до изысканных вареных в ананасовом соке лападорских мидий. И вскоре на груди юноши и рядом с ним лежали объедки фруктов и обглоданные кости. Белоснежное одеяло, укрывавшее раненого, стало похожа на холст безумного Эль Адора Али, писавшего свои картины не красками, а соками растений и животными жидкостями.
Наконец, насытившись, господин Ройбуш просто смел остатки еды со стола в мешок и начал складывать вещи в дорожную сумку. Позади вдруг раздался писк. Он обернулся, снова схватив подсвечник. Солнечный луч высветил умывающуюся маленькую мышку возле кровати, и старик, облегченно вздохнув, вышел из комнаты…
…Два уморыша преградили ему путь. Одеты они были в балахоны магов — видать, вызрели на телах каких-нибудь чародеев. А вот лица их больше подошли бы какому-нибудь грабителю или вышибале — например, тому же Хорту…
"Хорт!" — только теперь Айвен понял, что его насторожило. Порождения Тьмы были как две капли воды похожи на покойного атамана. Созреть за такое короткое время они не смогли бы, а значит, или у него галлюцинации, или неведомый враг из Даркилона умышленно придал своим посланникам такой вид, насмехаясь над ним.
"Плевать! Да будь вы хоть с профилем короля или формами прекрасной госпожи Урс! Моей татуировке плевать, Тьма в любом облике остается Тьмой. Верно?" — юноша посмотрел на запястье, ожидая увидеть вновь проявившийся рисунок, и не ошибся — он был там. Вот только вместо знакомого круга с символами, теперь там красовался рот. И губы его шевелились, словно пытались что-то сказать. Вор поднес руку к уху:
"Да проснитесь же вы наконец!" — сказал он почему-то голосом профессора.
— Что? — Айвен не сразу сообразил, что уже проснулся.
— Я говорю, просыпайтесь.
— Что-то случилось? — обеспокоено сел на кровати юноша.
— Вы уже вполне оправились, так что я решил привести вас в чувство.
— На место? Где мы? — вор застонал и поднес руку к голове, ощупывая затылок.
— Похоже, я немного не рассчитал сил, — глядя на него, засуетился господин Ройбуш.
— А я-то думал, что вы меня магией усыпите или, на худой конец, подмешаете сонное зелье в питье. Совет вам на будущее — впредь обматывайте ударный конец тяжелого тупого предмета чем-нибудь мягким. Говорю вам это как специалист по принудительному усыплению. Могу даже показать, как именно нужно бить. Ну-ка, дайте что-нибудь тяжелое и повернитесь спиною.
— Э-э-э… Давайте обойдемся без демонстрации. Как себя чувствуете?
— Голова болит, грудь болит, изо рта воняет, хочу жрать, пить, драться и до ветру. Причем, последовательность значения не имеет.
— Жар? Озноб? Тошнота?
— Спасибо, не нужно. Лучше жареного мяса, рассыпчатой сладкой каши и грибного супчика. Хотя, можно и просто жареного быка. А еще лучше двух. На худой конец, сойдет и жареный профессор гидромагии…
— Геомантии. Я обучался геометрической мантике.
— Да хоть по руке или кишкам гадайте! Только не по моим.
— Могу снять вашу головную боль.
— А это не будет больно?
— Молодой человек, вы хоть сами поняли, что сказали?
— А что? Пастор Пэйн уверял, что любые душевные муки можно заглушить болью телесной и наоборот. А еще он прятал одну боль под другой. Например, ушибив колено, тут же протыкал палец тупой иглой.
— Любопытная теория. Но у меня иные методы, — с этими словами старик вытащил из кармана горсть какого-то мусора рассыпал его на пол у кровати. Он несильно хлопнул юношу ладонью по шее в основании черепа, потом загнул угол одеяла, укрывавшего ноги юноши и, наконец, выдрал волос у него из головы.
— Эй! Вы что творите!
— Магию. Всего лишь магию.
— Какая, к пьяным каббрам, это магия?
— Я оптимизирую в пространстве мантические потоки, влияющие на ваши болевые ощущения, — с этими словами профессор намочил слюною палец и мазанул им под носом у раненого. — Все! Ну как, лучше?
— Мне только что какой-то старик нос послюнявил! Как вы думаете, станет мне от этого лу… лучше… — Айвен умолк, удивленно глядя на улыбающегося господина Ройбуша. — Погодите-ка! Боль прошла! Как вам это удалось?
— Я же сказал. Я просто ослабил потоки ваших болевых ощущений. Разве вы не слышали об искусстве фун-шу?
— Нет.
— Время у нас еще есть, так что я могу объяснить. Встаньте! — голос мага прозвучал так жестко, что юноша сразу вскочил с кровати, радостно отметив, что от былой усталости не осталось и следа. — Подойдите к окну.
Ничего не понимая, раненый, тем не менее, подчинился.
— И что теперь?
— В комнате не хватает света. Вы можете это исправить?
Вместо ответа, Айвен рывком отдернул штору, залив комнату солнечным светом.
— Благодарю вас, молодой человек. Итак, только что вы продемонстрировали самое простейшую манипуляцию состоянием окружающего мира — в данном случае, освещенностью комнаты — через элементарное геометрическое воздействие. — Этот тон юноша узнал сразу. Именно с таким выражением лица старик рассказывал ему свои истории, словно увлеченно читал лекцию студиозу-первогодке.
— Я всего лишь открыл штору.
— Именно! Изменив геометрическое положение одного предмета в пространстве, вы увеличили количество света, проникающего через окно в комнату. Таким образом, вы можете наполнить ее свежим воздухом, погрузить во тьму, залить дымом от горящей соломы, заполнить скрипом половиц… Это и есть базовая геометрическая мантика.
— Значит, вы просто двигаете предметы? Это и есть вся ваша магия?
— То, что проделали вы и может проделать любой человек — это простейшие, базовые манипуляции. Мы называем их прямыми. Вы непосредственно изменили количество лучей, попадающих в комнату. Мы же, геоманты, влияем на мантические потоки, а они в свою очередь, влияют на свет.
— Это как?
— Давайте, я вам проиллюзирую, как это происходит. Смотрите!
Он театрально взмахнул рукой, и в солнечные лучи, падающие из окна, вплелись десятки лучей голубого цвета.
— Это — мантические потоки солнечного света. Видите? Часть из них более тусклая. Это те потоки, которые вы не открыли, отодвинув штору. Какие-то из них можно открыть, сдвинув еще штору, но не все. Но и на них тоже можно повлиять. Вон, смотрите, возле шкафа, еще один поток, который упирается в табурет. Отодвиньте его…
— Поток? Но как?
— Я имел в виду табурет.
Айвен послушно переставил табурет. Голубоватый луч тут же налился цветом, а в комнате стало ощутимо светлее.
— Но… Но почему? Здесь же нет солнечных лучей, он вообще идет из стены!
— Тем не менее, он влияет на свет. Потоки можно перекрывать или освобождать. А еще их можно усиливать или ослаблять. Разные предметы, разные материалы и разное их положение в пространстве. Свет от свечи с правильно оптимизированными потоками не заменит солнца, но с факелом вполне может потягаться. А еще, его можно сделать холодным, если правильно пригасить тепловые потоки.
— Зачем все это?
— Понимаете, молодой человек, таких потоков существует тысячи тысяч, и каждый из них отвечает за что-то. Вы можете положить гнилой помидор в надежде, что на него кто-то наступит. А если его положу я, то сделаю этот так, что на него наступят непременно. И я даже смогу сказать, в какую сторону человек упадет.
— Например он упадет на Костлявого, и тот ткнет Бритву саблей в бок, — прошептал юноша, осененный догадкой.
— Верно. Я вижу, вы уловили мою мысль.
— Так значит, все эти ваши перекладывания барахла по телеге, выпадающие из рук яблоки, устроенный в комнате беспорядок — все это была ваша мантия?
— Геомантия. Оптимизация мантических потоков. Не то, чтобы совсем уж нарочно, я и впрямь довольно неловок, но в целом вы правы. Я выстраивал некоторые потоки нужным мне образом. Смотрите!
