А 1-го Мая — в боевой праздник рабочего класса всех стран — отряд АНПА с развевающимся красным флагом, торжественно вступил в уездный центр Аньту. Трубили трубы, гремели барабаны, величаво двигались колонны парада. На марше стал запевалой Ким Иль Рён, один из командиров АНПА.

Высыпали на улицу люди — не только жители, но даже офицеры и солдаты китайских антияпонских отрядов. Аплодировали с приветствиями и поздравлениями, торжественно вздымая вверх большой палец.

После парадного марша отряд вернулся в Туцидянь. Чха Гван Су и Ким Иль Рён побежали в наш дом и подняли с постели больную мою мать.

Истерзанное болезнью лицо, морщины на переносице, седые волосы... Но у нее безмятежно улыбались глаза. Подходит она к Ли Ен Бэ и долго-долго гладит винтовку, патронную ленту, пятиконечную звездочку. Потом проходит перед Ким Чхором, Чо Док Хва, Ким Иль Рёном, Пан Ин Хеном и Чха Гван Су. Гладит оружие то у того, то у этого, гладит по плечам молодых бойцов.

Вот и у нее наконец глаза повлажнели.

— Молодцы, ребята! Теперь у нас своя армия, приятно на душе. Бейте япошек, верните потерянную Родину!

Голос был взволнованным. В ту минуту она, может быть, совсем забыв о себе, о своем труде, вложенном в наши дела, думала о стремлениях и желаниях моего отца, который умер с завещанием о возрождении Родины, вспоминала обо всех погибших патриотах страны…

В Яньцзи, Ванцине, Хуньчуне, Хэлуне и других районах Восточной Маньчжурии непрерывно появлялись партизанские отряды. Ким Чаком, Чвэ Ён Гоном, Ли Хон Гваном, Ли Дон

Гваном и другими стойкими коммунистами Кореи было создано в Северной и Южной Маньчжурии много партизанских отрядов, которые открыли по противнику смертоносный огонь.

Весна 1932 года созревала в неумолкающих громах выстрелов великой антияпонской войны.

После легализации партизанских действий и официального создания Антияпонской партизанской армии среди наших товарищей прошел серьезный спор вокруг вопроса: с чего начать в качестве ее первого шага?

Вернувшись в Сяошахэ после военного парада в городке, мы разместили своих бойцов по крестьянским домам — по три-четыре человека в каждой комнате. Дав им отдохнуть там несколько дней, мы обсуждали вопрос: как определить направление дальнейших действий партизанской армии. И это обсуждение сопровождалось жаркими дискуссиями, как и в Калуне и в Минюегоу.

Посмотришь со стороны на их словопрения — каждый выглядел настоящим оратором, как говорится, кто поет — тот и певец.

Каждый имел свое представление о партизанской войне. Какая была разноголосица утверждений и толкований насчет ее тактики! Да иначе и не могло быть: коллектив наш состоял из ста с лишним юношей, разных по образованию, жизненному пути и принадлежности к организациям.

Если резюмировать их утверждения, то их можно было свести в основном к трем группам.

Утверждение первой группы сводилось к идее борьбы отдельными группами. Эта идея означала не следовать заштампованному методу формирования частей: роты, батальона, полка, дивизии и т. п., а организовать многочисленные вооруженные группы, небольшие, но высокоманевренные, и истрепать врага непрерывными истребительными ударами.

Если раздробить партизанские силы по группам, в каждой из которых по три-пять человек, и, следуя единой тактике штаба, повсеместно действовать десятками и сотнями групп, то вполне, мол, можно поставить на колени оккупантов — японских империалистов.

Сторонники этой идеи утверждали, что такая партизанская война, основной единицей которой является отдельная вооруженная группа, может быть, послужит процессом создания новой формы национально-освободительной борьбы в колониальной стране.

За эту идею стояли, в частности, многие из юношей, приехавших из Дуньхуа и Яньцзи. Юноши этих двух местностей больше всего находились под влиянием левацкой авантюристической линии Ли Лисаня. Ее порочный яд все еще оставался в их образе мышления.

Чха Гван Су подверг резкой критике идею борьбы отдельными вооруженными группами как современный вариант бланкизма. Взгляды Чха Гван Су разделял и я.

Суть идеи борьбы отдельными вооруженными группами заключалась в том, чтобы избегать лобового вооруженного противоборства крупными отрядами, так как военная мощь японского империализма непомерно грозная, и, действуя группой в несколько человек, бросать гранаты на главарей противников, как это делали Ра Сок Чжу и Кан У Гю, устраивать поджоги в органах правления и карать прояпонских прислужников и национальных предателей.

Такая идея была разновидностью терроризма, прикрытого вывеской партизанской войны.

Если последовать этой идее, то это на деле означало бы отказ от партизанской войны крупными отрядами, означало бы отступление в методах борьбы. Мы не вправе были обойти молчанием такое отступление.

В период до и после создания АНПА произошло в Японии и Китае два сенсационных события. Это было дело рук патриотов Кореи. Одним из них был поступок Ли Бон Чхана. За воротами Сакурада-мон императорского дворца в Токио он бросил бомбу в карету, запряженную двумя лошадьми, в которой сидел японский император. Бомба пролетела мимо, и Ли Бон Чхану не удалось добиться своей цели расправиться с императором. Другое событие — это случай с метанием бомбы Юн Бон Гиром в Хункоуском парке Шанхая 29 апреля того же года. Цель его была достигнута: были убиты на месте командующий японскими войсками в Шанхае генерал армии Сиракава, генеральный консул в Шанхае Мураи, глава группы резидентов Кавахаси, тяжело ранены посланник в Китае, командир 9-й дивизии, адмирал ВМС и ряд других ведущих военных и политических деятелей, собравшихся в Хункоуском парке по случаю дня рождения императора, что вызвало большую сенсацию в стране и за ее пределами.

9 января 1932 года, на следующий день после ареста Ли Бон Чхана за метание бомбы на императорское шествие, газета «Гоминь жибао», печатный орган Гоминьдана в Китае, опубликовала статью под заголовком «Налет корейца Ли Бон Чхана: к несчастью, не попал в японского императора», набранную особо жирными шрифтами. И другие газеты тоже широко информировали о патриотическом поступке этого корейца в своих специальных статьях. Это сообщение вызвало такой потрясающий отклик, что местные японские войска и полиция совершили налет на редакцию газеты «Гоминь жибао» и разгромили ее. Они закрыли все газеты, опубликовавшие статьи со словом «к несчастью».

Патриотическим поступком Юн Бон Гира восхищались все народы Кореи и Китая. После инцидента в Хункоуском парке известные представители китайской общественности один за другим обращались к Ким Гу, организатору и закулисному руководителю этого инцидента, с просьбой встретиться с ним. Даже главари реакционного гоминьдановского правительства, взявшие курс капитулянтства перед лицом японской агрессии, были тронуты непоколебимым духом сопротивления и героизмом корейской нации и обещали оказывать экономическое содействие корейцам, проживающим в Китае.

Ли Бон Чхан и Юн Бон Гир были подручными Ким Гу, членами возглавляемого им Союза патриотов Кореи. Основным методом антияпонской борьбы союза были террористические акты.

Вслед за поступками Ли Бон Чхана и Юн Бон Гира возник в Даляне случай с арестом посланных Ким Гу членов этого союза по обвинению в покушении на командующего Квантунской армией. Они замышляли убить командующего Квантунской армией, президента японской Компании Южноманьчжурской железной дороги и вновь назначенного заведующего отделом внешних сношений, воспользовавшись случаем, когда японские военные и политические деятели выйдут на вокзал встречать приезд комиссии Лиги Наций во главе с Литтоном из Мукдена в Далянь. Ким Гу намеревался послать своих подручных и на ликвидацию генерал-губернатора в Корее.

Когда восхваляли ан Чжун Гына, выстрелившего в Ито Хиробуми, как национального героя, когда поступки Ли Бон Чхана и Юн Бон Гира всколыхнули не только население внутри страны, но и все круги соотечественников, проживавших в различных регионах Америки, Приморья, Маньчжурии, терроризм, настраиваясь на такую атмосферу времени, пленил многочисленных корейских юношей, воспламенявшихся ненавистью к врагу. Так что нет ничего удивительного, что в такое время поднимала голову идея борьбы мелкими вооруженными группами и была представлена на рассмотрение нашей споры, где следовало решить направление действий АНПА. Сторонники этой идеи твердили, что если такие акции, как патриотический поступок Юн Бон Гира, будут непрерывно возникать в различных районах Кореи, Японии и Китая, то пошатнется цитадель господства японского империализма.