И вот — наступило утро 9 апреля. Жаркое и ясное тропическое утро.

Шведы уселись завтракать под навесом на юте.

Океан вокруг выглядел ласковым и гостеприимным. Но что там, внизу?..

Начало понемногу раскручиваться обсуждение отложенных вопросов, как вдруг…

…Крис резко вытянул руку, показывая в какую-то точку.

— Смотрите, ребята, их уже две штуки!

— Кого? — удивилась Инге.

— Ваших вчерашних русалок, или акваноидов, или как их… — пояснил он.

— О, дьявол! — выпалил Огер, и схватил бинокль из ящика с оборудованием.

Примерно в трехстах метрах от яхты, пара акваноидов предавались эротической игре. В течение минуты они лежали на поверхности, взявшись за руки, а потом погрузились, и можно было наблюдать сквозь прозрачную воду, как сплетаются их зеленоватые тела. Минут через 20, они снова поднялись на поверхность, а затем опять ушли под воду.

— Какие они красивые… — прошептала Инге, — …Слушайте, мальчишки, я уверена: они добрые. Мы можем спокойно продолжать нашу работу.

— Что, прямо сейчас? — с сомнением в голосе спросил Огер.

— Нет, конечно, не сейчас! Не будем им мешать.

— Слушайте, — задумчиво произнес Крис, — а почему эти… М-м… Русалки выбрали для любовных игр окрестности нашей яхты?

— Это ты к чему? — спросила Инге.

— Это я к тому, что, может, они так показывают, ну, открытость, что ли. Свое желание пообщаться… Вот что я придумал!

…С этими словами, Крис сбегал в кубрик, и через минуту вернулся с ярко-лимонной люминесцентной пластиковой летающей тарелкой. Четкий закручивающий бросок — и лимонный диск полетел в точности к акваноидам, как раз всплывшим к поверхность.

— Крис, ты с ума сошел! — почти хором крикнули Огер и Инге.

— Они его увидели, — тихо сказал Крис. И точно: двое акваноидов подплыли к лимонной «тарелке», обследовали ее, потом попробовали побросать (неуклюже, но нормально для первого раза), а через полчаса ушли в глубину и исчезли… Но перед тем, как исчезнуть, акваноиды подняли правые ладони над поверхностью в приветливом жесте. Вот такое понятное, однозначно выраженное человеческое дружелюбие.

— По-моему, — предположила Инге, — теперь мы знаем, что можно продолжать работы.

— Похоже на то… — откликнулся Огер, — …А вот сообщать про русалок…

— …Пока не надо, — договорил Крис, — а то припрутся спецслужбы, и прочая шваль.

— Верно! — Инге кивнула, и идея огласки «феномена акваноидов» была отложена.

В этот день «Шведская тройка» выполнила полдюжины погружений, и спокойно взяла образцы скальных пород. Акваноиды больше не появлялись. Вечером стало как-то даже грустно: а вдруг загадочные русалки совсем исчезли из этого участка океана?

Но, утро 10 апреля принесло новую встречу. Как было заведено в этой команде, первое погружение каждого дня выполняла пара Крис — Огер. Они ушли под воду вдоль троса, сброшенного в очередной узел сетки отбора проб, и… Сразу увидели русалку, женскую особь (т. е. — девушку — акваноида). Сегодня она была чуть более доверчивой и держала дистанцию не 20, а 10 метров. А шведы постарались вести себя так, чтобы русалка не подумала, будто они хотят нарушить это молчаливо объявленное условие о дистанции. Некоторое время они обыкновенно работали, но иногда отвлекались, чтобы адресовать зеленой девушке какой-нибудь дружеский жест — просто так, для позитивного фона. А русалка отвечала похожими жестами, и наблюдала за отбором минеральных образцов. Кажется, она старалась вникнуть в смысл действий этих гостей с поверхности. Прошло четверть часа, и она исчезла — скрылась в кораллово-водорослевых джунглях, которые покрывали чуть приподнятый северный край плоской вершины гайота.

Можно было предположить, что на сегодня встречи с акваноидами закончены, но… На последнем сегодняшнем погружении (пара Инге и Крис), случился второй контакт. Это погружение было ближе всего к северному краю гайота, за которым шел склон — путь к широким абиссальным равнинам, покрытым километровой толщей воды. Работать на краю было сложно из-за подводных джунглей (о которых было сказано ранее), и пара дайверов не заметила проявления русалки. Зеленокожая девушка внезапно возникла из зарослей вплотную к Инге и слегка погладила ее по бедру. Удивленная шведка чуть не выплюнула загубник акваланга, и уставилась на нежданную соседку. А та улыбнулась, выпустила из уголков губ несколько маленьких воздушных пузырьков, и протянула шведке одну створку мидии, в которой, будто рафинад в сахарнице, лежали прозрачно-поблескивающие кусочки какого-то минерала. Инге рефлекторно взяла этот подарок. Русалка снова погладила ее по бедру, развернулась и уплыла к склону, уходящему вниз. Инге опомнилась, и запихнула створку мидии вместе с кристаллами в карман на поясе. Крис тоже осознал произошедшее, и они вдвоем поплыли сладом за русалкой… А она, достигнув края плоской вершины, устремилась вниз вдоль склона.

Инге и Крис вынуждены были остановиться. Глубина 70 метров — предел безопасного погружения на сжатом воздухе (причем, большинство инструкторов считают это уже перебором, и рекомендуют ограничивать «глубокий воздух» 40 метрами). Есть особые экстремалы, которые лезут «на воздухе» за отметку 90 метров, но «Шведская тройка» никогда не позволяла себе такого, по сути, бессмысленного риска… Парочке шведов оставалось лишь наблюдать, как русалка легко скользит вниз и, на глубине около 100, исчезает, сливаясь с границей вечных сине-зеленых сумерек. Потом Крис решительно протянул руку и выставил большой палец вверх — «всплываем».

Всплытие. Выход на палубу. Буря эмоций. Демонстрация подарка русалки.

Предположения о природе кристаллов, похожих на кусочки рафинада.

Что это? Кварц? Или бесцветный корунд?

Спектрограф поставил жирную точку в этом споре.

Кусочки оказались алмазами. При их размере (более сантиметра), и весе (более грамма, иначе говоря, более пяти карат) каждый кусочек стоил как первоклассный автомобиль. Сюрприз, однако…

Совет Тетрархов, как обычно, собрался в восьмиугольном донжоне со стрельчатыми окнами. Быть председателем сегодня выпало миллиардеру-индусу Ахмаду Махстану — «бенгальскому стальному королю».

— Джентльмены, — начал он, — мы можем себя поздравить: отступников не прибавилось. Раздача старательских участков заглушила зародыши разброда среди пассажиров. Все проблемы на данный момент связаны с внешними силами. Внутри у нас спокойствие.

— А как же Аннаджм Нургази? — возразил эмир Феззан Ар-Рашид эль Обейда, — он ведь покинул «Либертатор», найдя какой-то коммерческий предлог.

— Этот оманец лоялен, — успокоил Грэхем Норхорн, — просто, он жадный, и решил сразу начать исследование своего старательского участка, поэтому нанял дайверов. А чтобы дайверы не украли то, что найдут на дне — если найдут, он купил 100-футовую яхту и теперь вместе с семьей торчит на этой яхте, над своим бесполезным куском дна.

Ахмад Махстан поднял над столом пухлую смуглую ладонь.

— Меня раздражает деятельность Киршбаума и Тэммелена. Мало того, что они предали принципы единой команды, и посеяли раздоры среди остальных пассажиров. Они еще разожгли нездоровый ажиотаж вокруг алмазов на гайоте Голиаф. Я подозреваю, что на проверку никаких алмазов там нет, а все это провокация мафии. Той мафии, к которой прибилась Линда Вилворт. Я думаю, не случайно слухи об алмазах совпали с круизом самбуки «Финикия», а это точно проект той самой неаполитанской мафии.

— Эксперты, — заметил Раттенкопф, — не исключают наличия алмазной трубки на гайоте Голиаф. Хотя, видео-клип с этими алмазами в Интернет может быть фальшивкой.

— Поживем — увидим, — сказал индус.

— Я думаю, — сказал Норхорн, — что в данной алмазной афере есть плюсы для нас. Скоро ажиотаж вокруг алмазов, в любом случае, остынет до разумного уровня, и мы сможем управлять интересом пассажиров к подводным сокровищам. Иногда даже имеет смысл подбрасывать кому-то из пассажиров-старателей что-то ценное. Вы понимаете?