— В литературе, — заметил Сван, — сказано, что у апокалипсиса четыре ангела.

— Не надо курить плохую траву, — ответил Эпир, — тогда в глазах не будет четвериться.

— Понятно, — Сван кивнул, — извини за дурацкий заброс.

— Без проблем между друзьями, — Эпир весело пихнул его кулаком в плечо и, изрядно хлебнув грога, без запинки продолжил, — в процессе медитации, или коммуникации с астральным полем, ответы приходят легко. Поэтому, хотя я сейчас скажу гениальное соображение, вовсе не обязательно считать меня гением.

— Черт, а мы как раз было собрались считать! — ввернула Анита.

— Я не возражаю, если вы хотите, — невозмутимо отреагировал Эпир, — так вот, главное отличие человека от лемминга состоит в том, что людям в моменты кризисов, совсем необязательно прыгать со скалы всей толпой. Достаточно, чтобы прыгнул балласт. Но, поскольку именно балласт меньше всего хочет прыгать со скалы, надо…

— …Сбросить его, — предположила Елена.

— Нет! Что ты! Никакого насилия не должно быть в таком чудесном деле! Надо просто уговорить балласт, что он прыгает вверх и спасается, а погибают все остальные.

— Упс… — выдохнула Елена, и провалилась в странное состояние, похожее на ту самую медитацию, о которой только что с некоторым пафосом объяснял Эпир Шпеер.

По волнам сознания, как в полусне поплыли сменяющиеся картинки. Вот обрубленные хвостовые корпуса «Либертатора», дрейфующие в Маскаренском канале после странной катастрофы, в оцеплении военных кораблей. Вот псевдонаучная суета вокруг разумных динозавров и зеленых туземцев Лемурии. Вот короткая инфо-война вокруг миссии «Луна-Пони». Вот абсурдный кусочек Уолл-стрит на островке Ассумптион. Вот тенденциозные пугающие репортажи с озера-супервулкана Тоба. Вот теневые и полные двусмысленных намеков переговоры с эмиром Эль-Обейда там же на Тоба. Вот стремительная подготовка маленького круизного дирижабля-сферы в Абу-Даби, чтобы совместить его тест-драйв с рекордным полетом «Сингапурского шара» — взятием 50-мильной высоты. В комплексе вырисовывалось нечто, напоминающее огромный заговор какого-то тайного общества. Елена принципиально не верила ни в какие «теории заговора», и все же…

…Когда в ее сознании прорисовалась уже совершенно параноидная картина контактов японского холдинга UHU с неаполитанскими «семьями» Рамазотти и Соррентино, она рассердилась, и усилием воли, примерно как поворотом рулевого весла, поменяла курс скольжения в потоке мыслей, несущемся непонятно откуда неясно куда. Черт с ними, с глобальными заговорами. Наладить бы собственную жизнь. Прежде всего, понять свое отношение к лохматому обормоту-викингу, с которым она живет уже 300 дней. Это же парадокс какой-то: если бы в марте кто-то сказал Елене, что это надолго, то она просто рассмеялась бы. Теперь не сказать, как было в начале: «я не люблю этого парня, но он забавный, и почему бы не ввязаться в веселое приключение с мимолетной эротикой?». Ввязалась… Ну, и где теперь та Елена Оффенбах, и тот Сван Хирд, которые стояли у истоков этого «приключения»? Их нет. Вместо них из реки времени вышли два совсем других человека, и каждому из них трудно представить свою жизнь без второго.

— Блин… — вслух буркнула Елена.

— Ты вынырнула? — заботливо спросил Сван, — Ты снова с нами?

— Вроде того, — она улыбнулась, — тут меня от горячего грога пробило на думку.

— Ну, — он кивнул, — я не тупой, сам понял. Давай, выгружай думку, пока она свежая.

— Хм… — Елена покрутила в пальцах чашку с грогом, — …Не так просто выгрузить. Но, я попробую. Представь: два человека побывали в большом приключении. Два человека, которые носили некие имена. А, вернувшись, они поняли, что эти имена уже ничего не значат. Просто, посторонний набор звуков. Я так и не придумала, что с этим делать.

Сван Хирд несколько раз моргнул, а потом заявил:

— Обалдеть! Из этого получится ультра-баллада! Вообще, крутая дзен-буддисткая тема! Слушай, я уже название придумал: «Мост через Нирвану». Ну, как?

— Круто! — сказала Елена, — только давай не будем творить эту балладу прямо сейчас.

Тысячу лет назад, викинги, высадившись на незнакомый перспективный берег, сразу строили кольцевой форт. Делалось это так. В будущем центре втыкали копье, на него надевали тележное колесо, к нему привязывали трос длиной сто шагов, и размечали на местности линию частокола. Круг внутри делили на четыре сектора линиями север-юг и запад-восток. В каждом секторе строили четыре длинных дома по сторонам квадрата. В критической обстановке каждый такой квадрат мог служить фортом внутри форта. При благоприятных перспективах, за внешним валом, на расстоянии двести шагов строился внешний кольцевой вал, с аналогичной, но менее регулярной домовой застройкой.

Тут, в Ивиттууте, поселение викингов, судя по всему, развивалось успешно, появилось внешнее кольцо, обрабатывались огороды, а на берегу фьорда работала пристань… Но, наступил малый ледниковый период XIV–XV века, и викинги бросили свои поселки в Гренландии и Винланде (Лабрадоре). В новейшие времена форт Ивиттуут был просто заброшенным местом недалеко от криолитовой выработки Вест-Валлей, и базы ВМФ Гренедол. К 1990 году запасы криолита исчерпались, выработка была закрыта, карьер заполнился водой и стал небольшим озером. Осталась только упомянутая база ВМФ. Ничего особенного. Но, пару лет назад шайка интеллектуальных аферистов — молодых этнических эскимосов и метисов — учинила скваттинг, а если точнее, то юридически и социально-политически подкрепленное оформление собственности на средневековый объект «по праву аборигенов — потомков строителей и хозяев форта».

Можно сказать: шайка неплохо устроилась, только вот довести постройки викингов до кондиций коттеджа XXI века было непросто — даже при наличии в шайке нескольких неплохих строителей — выпускников профессионального колледжа. Доставка нужных материалов и строительной техники в этот уголок южной Гренландии — еще та задача. Особенно, если у интересантов не так много свободного времени (все где-то работают). Поэтому, компаньоны решили творить «жилой объем» step-by-step, двигаясь по линии наименьшего сопротивления. Около руин длинных домов викингов (с внушительными габаритами 7x30 метров) появились вначале модули, добытые на распродажах старых списанных арктических станций. Это означало и временное жилье, и электричество, и водоснабжение. Дальше (дружно решили компаньоны) жизнь подскажет. Надежда, что жизнь подскажет, характерна для коренных гренландцев, что бы не говорили о влиянии европейской культуры. Казалось бы, пережиток первобытного мышления, но в данной ситуации это работало. Как будто сами собой, по мере естественного течения событий, открывались новые возможности, и надо было только успевать «ловить их за хвост».

Олаф Тюрборг был одной из таких возможностей. Он прилетел сюда неделю назад, по договоренности с Жозефиной Тиктаалаак (Тиктак), которая пока еще дорабатывала по контракту в Лемурии. Олаф устроился в реконструированной четверти дома, и начал реализовывать план-график полной реконструкции, используя связи в штабе базы ВМФ Гренедол. Ребята — «внутренние подрядчики форта» через три дня после его приезда смогли приступить к работе в условиях наличия всех нужных материалов и (если надо) тяжелой техники. Сам Олаф, обеспечивая «фронт строительных работ», успевал еще и кататься на специально приобретенных аэросанях на восток вдоль фьорда. Зачем — черт знает. В той стороне ничего нет, долина упирается в стену льда между двумя языками южного массива Великого Глетчера (ледяного щита Гренландии). Однако, загадка.

Эти поездки стали стартовой темой болтовни, которую вели четверо молодых рабочих, монтировавшие скользящую опалубку для заливки полимерно-силикатного раствора в очередную секцию старой стены из валунов. Тут надо заметить: январские дни на 61-й широте коротки, часть работ ведется в темное время, при искусственном освещении, и рабочие видят только свою площадку. В данном случае из-за этого возникла забавная ситуация: Олаф уже четверть часа, как прикатил домой, а рабочие не заметили, так что болтали между делом, будучи уверенны, что Олаф не слышит, как его обсуждают.