Историю издательства моя мать воссоздала в книге «Под знаком колоска». Исчерпывающе и со знанием дела всесторонне описывает деятельность Мортковича в сотрудничестве со своей женой. Пишет об авторах и графиках. О процессе возникновения книги. И о ее создателях: типографах, переплетчиках, продавцах и посыльных. О связях с заграницей. Успехах и неудачах И о бесконечных финансовых трудностях.
Межвоенное двадцатилетие, при всех своих достижениях, книге не благоприятствовало. То инфляция, то финансовая реформа, наконец, кризис в экономике, повсеместное обнищание, рост цен в промышленности — все это способствовало упадку торговли. Заголовки газет кричали: «Агония польской книги!» Считалось, что молодежь не читает, от чтения ее отлучили кинематограф, спорт, радио, иллюстрированные журналы. Морткович выступал в специализированных изданиях и в литературных журналах, подчеркивая значение книги в жизни общества, придумывал, как заманить читателя в книжный магазин. В 1918 году вместе с известными книжными деятелями он основал Общество железнодорожной книги «Рух», которое занималось распространением журналов, книг и других литературных материалов по всей стране, то есть стал соучредителем сети киосков «Рух», функционирующей и сегодня. В 1929 году он предложил своим коллегам по книжному бизнесу устроить красочные и многолюдные распродажи книг прямо на улицах: большую ярмарку с прилавками на Театральной площади, конкурсы «Книга месяца», «Дни хорошей книги» — эти его идеи живы и поныне.
И балансировал все время на краю банкротства. Преследовало опасение, что доходы не покроют расходов, не хватит денег заплатить служащим, гонораров для авторов, на бумагу, печатание, на жизнь. Он не нажил богатства, а потому на новые книги приходилось брать в банках кредиты. Потом выплачивать из полученных поступлений. Но бывало, что он ошибался в расчетах, и книга не шла, и надо было залезать в новые долги. Однако у него к предпринимательству был определенный талант, и ему очень долго везло. Когда становилось совсем плохо, он раскручивал новую идею, и снова наступал период благоденствия. Но вот подчиняться законам рынка он категорически отказывался. Издавал то, что его в действительности интересовало.
Трудно сказать, в каком конкретно направлении специализировалось издательство.
Поэзия? В 1910 году возникла знаменитая серия «Под знаком поэтов»: узкие, небольшого формата книги, прекрасное художественное оформление, обложка из замши или разноцветного полотна. Название серии оригинальным не было. Так назывался типографский флигель Михала Грёлля — печатника Станиславских времен[69]. Мортковичу принадлежала идея виньетки на обложке: золотистый рисунок в виде круга, в который вписаны фигуры двух греческих девушек, одна играет на флейте, другая приносит жертву богам — их лица обращены к дымящейся кадильнице — на мотив одного из римских барельефов.
В 1928 году, когда в честь десятилетия возрожденной Польши каменные дома на площади Старого Мяста выкрасили разноцветными красками, Морткович предложил назвать их издательский дом под номером 11, — тот относился к старой части города — в средневековом духе «Под знаком поэтов» и украсить вырезанной по его фасаду эмблемой. Барельеф, верх которого представлял собой ряд книжек с выгравированными на них именами авторов, спроектировал скульптор Станислав Островский.
Художественная литература? Ведь это Морткович уговорил Марию Домбровскую оставить государственную службу и стал ежемесячно выплачивать ей гонорар в счет будущих доходов, благодаря чему она смогла сосредоточиться на эпопее «Ночи и дни». Подписав в 1914 году договор со Стефаном Жеромским на издание его собрания сочинений, регулярно выплачивал ему определенную сумму в виде аванса, обеспечив тем самым писателю безбедное существование. В годы Первой мировой войны, когда не действовала почта, он прокрадывался из Варшавы через зеленую границу в Закопаны, где тогда жил Жеромский, чтобы вручить ему деньги. В 1915 году Жеромский писал: Договор получил, от всей души признателен Вам за него и за все то хорошее, что я имею постоянно и систематически благодаря Вам. В жизни — такой трудной, как моя, у меня не было более дружеской и доброжелательной руки, чем Ваша, а потому я сердечно ее жму.
Обложка книги, изданной в издательстве Я. Мортковича
Книги для детей? Здесь доминировала моя бабка, она следила за их литературным качеством и внешним видом. Под лозунгом: «Дадим детям самое лучшее» в издательстве Мортковичей выходили сочинения Януша Корчака, стихи для детей Тувима, «Сказания Сезама» и «Приключения Синдбада Морехода» Лесьмяна, переводы детской классики: «Сказки» Андерсена, «Питер Пан» Джеймса Барри, «Кольцо и роза» Теккерея.
Дешевые книги на любой вкус? Жеромский для всей Польши по исключительно низким ценам. Издания собраний сочинений Норвида, Стаффа, Струга. Общедоступные альбомы по истории польского искусства. Такие же альбомы польской живописи. Хорошая книга для молодежи за один злотый. Названия можно перечислять до бесконечности.
Но самое большое удовольствие доставляли моему деду книги и альбомы по искусству. Здесь он мог реализовать свои идеи, подобрать литеры, материалы для оформления, цвет обложек. Так возникли блестяще выполненные издания, напечатанные на водяной бумаге, богато иллюстрированные, оправленные в кожу с золотым тисненым орнаментом и надписями: «Пепел» Жеромского, «Польская народная гравюра на дереве», подготовленная Владиславом Скочыласом. Папки с репродукциями Панкевича, Зака, Кислинга, такие точные, что трудно отличить от оригинала. Десятки других альбомов, иллюстрированных лучшими графиками: Франчишеком Седлицким, Владиславом Скочыласом, Эдмундом Бартломейчиком, которые и поныне остаются шедеврами издательского искусства, печати, переплетов.
При этом Морткович выполнял еще и определенные общественные функции. Он был активным членом Управления союза польских книжников. Сотрудничал в Польском обществе издателей. Принимал участие как польский делегат на международных книжных съездах и конгрессах. Издавал журнал «Польская мысль», потом «Мир книги». Сам много писал.
Не знаю, как у него на все это хватало времени. И трудно поверить, что этот яркий, бурный, самый плодотворный по деятельности период его жизни длился всего тринадцать лет.
Я деда не знала. Он ушел из жизни до моего рождения. Однако легенда о нем сопровождает меня всю жизнь. Был безгранично любим бабушкой и мамой. Ни разу я не слышала ни о каких-либо его недостатках. А ведь были же у него изъяны или хотя бы смешные черты. Если судить о нем по мнению других, выясняется, что он бывал несправедлив, легко закипал, позволял амбициям брать верх. Не знал меры в расходах. Не исключено, что был снобом. Не всегда играл для писателей роль филантропа, нередко хорошо на них зарабатывал — не с неба же падали деньги на деятельность фирмы. Его зло высмеял Антони Слонимский в сатирической комедии «Варшавский негр». Болеслав Лесьмян жаловался в своих письмах на скупость и заносчивость Мортковича.
Якуб и Янина Мортковичи
Отношения между издателем и писателями обычно полны раздражения и взаимных претензий. Каждая из сторон полагает, что ее используют. Но, к счастью, я пишу не научную работу, где требуется объективность. Я хочу лишь как можно лучше деда понять. Он мне видится персонажем романтической трагедии. У него было чувство причастности к миссии, и он знавал успех, но был недоволен собой. Жил в вечной неудовлетворенности и тоске. Может, его мучила болезнь? Излишне большие претензии? Комплексы провинциала? Любовь — без взаимности — к Польше? Как рыцарь печального образа пошел он на услужение польской культуре. В ответ же ему вслед неслось, что он — жидовский книготорговец и должен знать свое место, а не корчить из себя художника. Он жестоко от этого страдал.
