– Я в этих местах живу и, однако, мало что знаю, ответил Ферейра, – доподлинно знаю одно: одна из дочерей Торреальбы умерла.

Говоря это, Ферейра разливал вино по бокалам, но тут его вызвали в кабинет для делового разговора и, извинившись, он ушел. Не теряя ни минуты, Марта всыпала в бокал Ферейры порошок.

– Ты – убийца, вот поэтому ты стараешься, чтобы я позабыла о прошлом. Но тебе не уйти от возмездия!

Ферейра вернулся и взял бокал:

– Твое здоровье, Марта!

Но выпить не успел. В гостиную вошли Мерседес с Алехандро и Рейнальдо. Мерседес навещала больного Кике, мужчины проводили ее и зашли поприветствовать Марту.

Ферейра отправил Мерседес за бутылочкой редкого вина, которое приберегал для особых случаев.

– Можно отпить из твоего бокала, Ферейра? — спросил Алехандро.

– Это мой бокал! – поторопилась сказать Марта и придвинула бокал к себе.

Алехандро извинился. Между тем принесли еще бокалы, разлили вино, и Ферейра произнес прочувственный тост в честь своей прелестной гостьи.

– И я пью за вас! – воскликнула Марта и, потянувшись за бокалом, нечаянно смахнула его со стола. –Ах, простите, до чего же я неловкая, разбила бокал!

– Какие пустяки! – успокоил ее Ферейра.

Алехандро смотрел на Марту влюбленным взглядом, и Марте это не было неприятно. Вскоре она собралась домой, и Алехандро поехал ее провожать. Прощаясь, он задержал ее и сказал:

– Я люблю тебя, Марта, и хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Дай мне время. Я должна покончить с одним делом. Только ни о чем не расспрашивай меня. Ты мне нравишься, и мне очень хочется быть с тобой счастливой.

Глаза Алехандро счастливо вспыхнули, он простился и ушел.

– Моя сестра умерла, Деянира! А убить Ферейру мне помешал Алехандро!

Еще и помолвки-то не было, а Каролина уже успела сообщить о женитьбе Алехандро Кике. Мальчик от огорчения заболел. Он был уверен: папа уедет со своей красивой иностранкой и оставит его жить в этом страшном доме.

Дом и вправду был страшным. И то, что Аврору отправили в сумасшедший дом, ничуть не разрядило его атмосферу, скорее, наоборот – в нем бушевал Фернандо, кудахтала Элисенда, шипела Каролина, и этого было более чем достаточно, чтобы отравить жизнь кому угодно.

Недоволен своим домом был и Гильермо. Разгуливая по поселку, он повстречал свою подружку детства, Виолету, и изумился, до чего она стала хорошенькой. Поговорив с ней, он отдал должное её уму. Пригласил раз-другой на прогулку, а потом и к себе в дом на ужин. И вдруг дома отказались принять его подружку. В доме было известно, что Виолета – сестра Росы Пеньо, владелицы рюмочной «Вкус Росы», такие подружки – неподходящая компания для Гильермо. Вынесенная резолюция обсуждению не подлежала. Гильермо обиделся.

Однако вот что любопытно: точно такую же резолюцию, вынесло и другое семейство, которое было сочтено недостойным Гильермо. Роса запретила Виолете идти в дом Мальдонадо: Гильермо не их поля ягода, а такие знакомства далеко заводят! Виолета возмутилась: мнение сестры ей не указ, она уже взрослая и распорядится своей судьбой получше Росы. Роса не выдержала обиды и впервые в жизни отвесила любимой сестренке пощечину. Потом обе поплакали, покаялись и помирились.

Виолета извинилась перед Гильермо, что никак не сможет прийти к ним поужинать.

Гильермо облегченно вздохнул и очень сожалел, что так получилось: все так ждали, так готовились!

Узнав, что Аврору отправили без его ведома в лечебницу, Алехандро, справившись об адресе, сел в машину и помчался туда.

Серый халат, серые стены, обстановка, как в тюремной камере, и серое потухшее лицо Авроры больно поразили его.

– Мы немедленно уезжаем! – сказал он ей. – Тебе необходимо быть дома, мы очень без тебя соскучились!

И Аврора к величайшему удовлетворению Энкарнасьон и величайшему неудовольствию Элисенды вновь водворилась в доме.

Кике лежал в жару, не ел, не пил. Снова побежали за палочкой-выручалочкой – Исамар. Она пришла, и Кике оживился. Ей он доверил свое горе и добавил:

– Была бы ты моей мамой, я бы ничего не боялся. А с ней он уедет далеко-предалеко.

– Не уедет, а если уедет, то с тобой. И поверь, Кике, сердце человека как большой-большой дом, и живет в нем много-много людей. Твой папа может любить и тебя, и твоего дедушку, и своих друзей… Все вы уживаетесь в его сердце. Понятно, да?

– Вроде понятно, — Кике явно повеселел. — А знаешь, Исамар, если ты меня покормишь, то я поем!

– Вот и хорошо, ты должен непременно есть, Кике, чтобы вырасти здоровым, большим и сильным.

Кике поел, и Исамар стала прощаться.

– Завтра я навещу тебя, а потом уеду. Но ты обещай, что будешь всегда хорошо есть, и помни, что я тебе говорила: сердце человека – просторный дом.

Она спустилась вниз.

Внизу праздновалась помолвка Алехандро и Марты.

– Исамар – идеальная служанка для Кике, как вы находите? – протянула, томно поводя глазами, Каролина.

– Ну что, Исамар, ты согласна начать работать? – подхватила Элисенда.

– Нет, сеньора, благодарю вас, – ответила Исамар, глядя на Элисенду спокойно и прямо. – Я ни у кого не смогла бы жить в служанках. А бедности своей я не стыжусь. И не понимаю, почему вам так хотелось унизить меня перед своими гостями. Мне кажется, это стыдно.

Каролине стало неловко, но она и виду не подала, что слова Исамар ее задели.

Фернандо сожалел, что Исамар отказывается принять участие в их семейном торжестве. Леонардо, которому пора было уже уезжать, вызвался подвезти Исамар до дома.

Уходя, Исамар слышала звон бокалов и веселые поздравления, Марте и Алехандро желали долгих лет семейной счастливой жизни.

«Все кончено» – поняла Исамар, и еще поняла, что они с крестным уезжают.

Еще тогда, когда Пайва принялся выяснять обстоятельства смерти Урбино, дон Фернандо вызвал его к себе и поговорил с ним очень по-дружески:

– Я тебя уважаю, Пайва, сказал он, – и закон я уважаю не меньше, поэтому мне и неприятна клевета, которую то и дело возводят на мою семью. Я буду уважать тебя еще больше, если впредь ты меня от нее избавишь.

И вот когда контрабандисты ранили Ансельмо и Хулио Сесар обвинил во всем Рея, заявив, что выедет всю семью Мальдонадо на чистую воду, Пайва дал ему понять, что ввязываться в сомнительные дела не стоит. Бездоказательные обвинения обходятся дорого.

Пайва давно дружил с Хулио Сесаром, и Хулио Сесар знал: на Пайву можно положиться. Он был согласен, что доказательства нужны. И договорился с рыбаками, что они будут следить за малейшими продвижениями по реке.

Рей поджидал очередной груз, и дон Фернандо вызвал Пайву для очередного дружеского разговора:

– Мы с тобой благоразумные люди и не любим скандалов, не так ли? — спросил дон Фернандо с добродушной улыбкой. – Ты у нас — власть и позаботишься, чтобы ближайшей ночью у тебя в поселке была тишь да гладь.

– Разумеется, дон Фернандо.

– Золотые слова, и помни: пока я жив, твоя должность тебе обеспечена, и я даже стал подумывать о твоём продвижении по службе. А вот это тебе на мелкие расходы, – и дон Фернандо сунул Пайве объемистую пачку денег.

И вот вечером, когда в доме дона Фернандо праздновалась помолвка его среднего сына Алехандро, старший его сын, первенец Рейнальдо ждал лодку с контрабандой, а следил за его безопасностью сеньор префект Пайва, прогуливаясь с ружьем вдоль берега.

Движение лодок в темноте не осталось незамеченным, и один из рыбаков побежал сказать о них Хулио Сесару, который сидел в баре вместе с другими рыбаками.

– Нам надо объединиться, чтобы покончить с этой бандой убийц и контрабандистов! – говорил Хулио.

– У нашего закона есть имя, и зовут его Фернандо Мальдонадо, – ответил ему один из рыбаков. – Так что пусть лучше все остается как есть.

– Кому нравится, чтобы его топтали, а он будет в благодарность лизать сапоги, пусть сидит и не рыпается. А я – человек, и хочу жить и умереть по-человечески. Может, есть тут и еще люди, и они пойдут со мной?