– У тебя в деле серьезные обвинения, старина, – заговорил Рей в своей обычной фамильярной манере. Раньше такого тона по отношению к отцу он никогда себе не позволял. – Что ты собираешься с ними делать?

– Андраде – настоящая лиса, он уже занялся этим и скоро я буду свободен от всех обвинений на свете. А на свободе поквитаюсь со своими врагами.

– А как насчет репутации? Этот писака Альберто Эрнандес здорово ее подмочил.

– Газета, сынок, сегодня есть, а завтра ее уже нет. Но я, конечно, подпорчу кровь и ему, когда выйду отсюда. Все, о чем ты меня спрашиваешь, сынок, пустяки, я хочу тебя спросить о главном: могу я на тебя рассчитывать, сынок, или нет?

Рей не мог не отдать должное своему отцу. Он мог на него злиться, быть в обиде, но не отдавать должное его стойкости, житейскому опыту, трезвому пониманию происходящего он не мог.

– Как в старые времена, отец, во всем, абсолютно во всем!

– Мальчик мой! – и растроганный Фернандо обнял Рея.

Рей помирился с отцом, но на душе у него было тяжело. Он нуждался в душевной поддержке, и единственная, у кого он наделся ее получить, была Мерседес. Она вновь жила в монастыре, и Рей поехал в монастырь. Они увиделись в светлой приемной, куда он уже приходил когда-то. Мерседес была как-то особенно строга и тиха. Видно было, что в глубочайшем смирении она обрела душевный покой.

– Как ты, моя святая? – ласково спросил Рей.

– В смирении, Рейнальдо, в смирении.

– Ты уже знаешь, что произошло с моим отцом?

– Да, Роса мне рассказала. Я молю Бога, чтобы он раскаялся. Твой отец должен раскаяться в том, что он сделал Исамар и мне. Потому что я уверена, что это он убил моего отца.

– Неужели ты в это веришь, святая моя? Мой отец не способен на такое.

– Твой отец и не на такое способен, Рейнальдо. И ты это знаешь. Достаточно посмотреть, что он сделала с тобой, и становится понятно, на что он способен. Твой отец – чудовище. Чудовище, которое обманывало тебя всю твою жизнь. Это чудовище лишило тебя даже права иметь мать.

– Я пришел к тебе не для того, чтобы выслушивать оскорбления. Ты нужна мне. Я хочу найти в тебе свое спасение. Мне нужна твоя поддержка.

– Во мне ты не найдешь спасения, Рейнальдо. Почему бы тебе не пойти к Брихиде? Только ее любовь может послужить тебе утешением. Да, Рей, только эта женщина, которую ты так унижал, может облегчить твои страдания. Теперь настал твой черед унижаться перед ней.

Убежденностью, свободой от всего греховного веяло от Мерседес. Рей чувствовал, что он и впрямь больше над ней не властен. До этого дня он ни разу не усомнился в том, что Мерседес принадлежит ему, что бы она ни говорила, как бы не гнала от себя. Но теперь… Теперь что-то изменилось всерьез. Она действительно оставила его и ушла туда, где он никак не мог ее достать. Она не принимала того, что принял он, и оставляла его одного кипеть в страстях и суетах.

– Я аннулировала наш брак, Рейнальдо, теперь нас ничего больше не связывает.

Посмотрев на Рея, она наклонила голову и вышла. Вышел и Рей за стены монастыря. Такого он не ожидал от Мерседес. И вновь в нем появилось желание бороться – бороться за любовь Брихиды, бороться за любовь Мерседес. Он был плоть от плоти, кровь от крови своего отца, он не умел сдаваться и покоряться. Он тоже был беспощадным, безжалостным, воителем.

Исамар никак не могла допустить, чтобы нелепым разговором у нее в доме Алехандро и Марты их отношения с Алехандро кончились. Она сняла с себя бремя клятвы и должна была сказать об этом Алехандро. Он должен знать, что она любит его, что не хочет страданий ни для него, ни для Кике. И верила, что он в ней не усомнится. И она пошла к нему в офис. Мишель и Леонардо как раз ушли пообедать, и они могли спокойно поговорить.

– Я пришла извиниться за то, что произошло у меня в доме, Алехандро.

– Не нужно, Исамар, я знаю, что не ты задумывала план мести. Что бы ни сделал тебе мой отец, я знаю: ты не способна на такое.

Глаза Исамар засияли, они приготовилась что-то сказать, но Алехандро остановил ее:

– Погоди, дай сказать мне, потому что для меня это очень важно. Никогда в жизни я не встречал человека чище тебя. Ни разу не встречал никого, кто бы так искренне прощал, как ты. И поэтому ради всего хорошего, что есть в тебе, прости и меня. Прости все то зло, которое принесла тебе семья Мальдонадо. Потому что, глядя тебе в глаза, Исамар, и я испытываю невыносимый стыд, и с ним я ничего не могу поделать. Все так жутко, так грязно…

– Алехандро, разве может быть жуткой и грязной любовь? Мне нечего прощать тебе, я тебя люблю и хочу жить с тобой, мой любимый. Все, что произошло, не имеет для меня никакого значения. Я сняла с себя груз прошлого, похоронив своего отца. Теперь я смотрю в будущее, и для меня важна только наша любовь.

Глядя в ее озаренное светом любви лицо, слушая ее трогательные слова, Алехандро едва не застонал от боли. Что он мог поделать, если его отец был рядом с ним, он не мог похоронить прошлого, и оно лишало его будущего.

– Любимая моя, мой позор навсегда останется со мной, и рано или поздно призрак прошлого встанет между нами. Мертвых нельзя вычеркнуть из памяти, Исамар. Если мы будем вместе, я всегда буду сыном убийцы. Пощади меня, Исамар. Ты сама сказала, что нам никогда не быть вместе, что нас разделяет преграда. И теперь я тоже вижу ее. Мы ничего не можем с ней поделать, нам ее не преодолеть. И поэтому нам лучше не видеться, Исамар.

Глаза Исамар наполнились слезами. Труден был для нее путь к словам любви, к готовности принять эту любовь и разделить с Алехандро, но она прошла его и готова была идти дальше по жизни рука об руку с любимым.

Нового препятствия она не ожидала.

– Не плачь, я не могу видеть твоих слез, мне и без них невыносимо больно расставаться, – умоляюще говорил Алехандро, – ты не заслужила мук и страданий, ты не можешь связать свою жизнь с сыном убийцы. Тебя ждет другая любовь – светлая, чистая, без единого пятнышка, такая, какой ты заслуживаешь, и никакая тень прошлого не омрачит твоего счастья…

Алехандро говорил как в бреду, будто заговаривал Исамар, а она повторяла:

– Нет-нет, не прогоняй меня, не прогоняй…

– Иди, тебя ждет свет, счастье, иди, не продлевай мою муку, иди…

Исамар почувствовала, что, собрав последние силы, он принял для себя это решение, вцепился в него и ни за что от него не откажется, оно как шанс выжить, сохранить себя как благородного, как достойного человека, потому что достоинство и благородство только в том и состоит, что ты жертвуешь собой ради любимого.

И она, любя его, должна была принять его жертву. Она поняла и приняла.

– Поцелуй меня на прощание, – сквозь слезы попросила она. – Я уйду, но знай, я твоя, и я люблю тебя, Алехандро.

Исамар ушла, а он остался сидеть разбитый, опустошенный, но он знал: он сделал правильный выбор, освободив ее от себя, от своей опозоренной семьи, и это давало ему горькую силу жить дальше.

Адвокат Хосе Луис Альварадо не сомневался, что Фернандо Мальдонадо имеет отношение к смерти Долорес Сиерры. Она единственная представляла для него реальную опасность, засвидетельствовав его участие в смерти Леонидаса Торреальбы. Но никаких доказательств, никаких улик его виновности у адвоката не было.

В полицейском управлении он уговаривал комиссара:

– Нельзя допустить, чтобы убийца вышел на свободу. Фернандо Мальдонадо всегда обходил закон, и теперь, когда он все-таки за решеткой, мы не можем позволить ему выйти.

– Доказательства его виновности нужны прямо сейчас, – отвечал комиссар. – Если я не представлю безоговорочных доказательств его виновности к завтрашнему дню, он выйдет на свободу. У нас есть твердый срок на расследование.

Безоговорочных доказательств вины Фернандо Мальдонадо у Хосе Луиса не было.

Хосе Луиса это крайне раздражало и злило. Это дело задевало его за живое, он влюбился в Исамар и стремился завоевать ответную любовь. Архенис предупредил его, что она влюблена в другого и что этот другой – сын преступника и убийцы Фернандо Мальдонадо. Тем больше оснований было у Хосе Луиса страстно желать иметь улики против этого негодяя. Улик не было, и пока он всячески убеждал Исамар, что не стоит связываться с преступниками, что ей лучше не иметь дела ни с кем из членов страшной семьи гангстеров.