— Понравилась. И я решил оставить там Отавинью управляющим. Мне кажется, ему тоже понравилось. И даже больше, чем мне.

— Что же, я одна жить буду? — поинтересовалась Рафаэла.

— Почему одна? — удивился дядюшка. — Ты к нему поедешь. Или ты не жена ему?

Рафаэла опять почувствовала ком обиды в горле: значит, вот как дядюшка решил от них с Отавинью избавиться! Ему уже наплевать на то, что она ждет ребенка. Ведь он им золотые горы сулил, если будет наследник. Она ему поверила, а он отсылает ее с нелюбимым мужем куда подальше! И она даже не узнает, когда он перепишет завещание. Ни во что вмешаться не сможет, раз всем будет заправлять Луана! Луана и ее ребеночек. Старик к ребеночку привяжется, а на малыша Рафаэлы ему и вовсе будет наплевать. И останется она, Рафаэла, на бобах. А она-то всем для старика пожертвовала! Сердце разбила! Счастье потеряла! Но он обманул ее! Предал! Растоптал! Ну нет же! Не бывать такому! Не бывать! Не бывать!

Ни минуты покоя не знала теперь и Лейя. Незнакомец, который звонил ей и советовал опознать тело в морге, оказался частным детективом Кловисом. Он попросил ее о встрече, и она не могла отказать.

— Я хочу доказать, что Ралфа убили, — заявил он после первых, ничего не значащих слов.

А вот уж Лейя никак не хотела этого, поскольку не знала, на кого в этом случае может пасть подозрение — на нее саму? На Бруну? На Маркуса? Все они в разные минуты жизни желали Ралфу смерти, все таили на него зло, все громко кричали об этом, а иногда и грозили пистолетом… Поэтому она повторила ту же ложь:

— Он мне звонил из Уругвая…

— А я думаю, что с ним свел счеты какой-то рогатый ревнивец, — продолжал настаивать Кловис. — Хотел избить до полусмерти, а избил до смерти… Честно говоря, меня настораживает ваше равнодушие, я ждал, что вы будете более активно доискиваться, куда подевался ваш супруг и кто виноват в его гибели…

Лейя похолодела: вот оно, вот уже начались подозрения… Но она постаралась взять себя в руки и как можно равнодушнее сказала:

— Видите ли, если для вас Ралф исчезает впервые, то на моей памяти он исчезает в десятый раз. И причиной этому всегда бывает женщина. Так что не стоит удивляться, если я не спешу найти его с очередной любовницей. Как только у него кончаться деньги, он появится…

Кловис не мог не согласиться, что в поведении Лейи есть своя логика, тем более что не только она, но и он сам не мог опознать в найденном трупе Ралфа…

Однако Кловис не собирался бросать поиски. Он хотел заставить признаться Орестеса или найти того, кто прикончил избитого Ралфа, закопав его в песок. Без чьей-то посторонней помощи даже пьяный и избитый Ралф не мог захлебнуться.

Кловис поддерживал связь с Маритой, Марита приходила к Лейе… Наконец при очередном разговоре с Маритой раздраженная Лейя сказала:

— Нет, я нисколько не верю в смерть Ралфа. Больше того, убеждена, что он просто-напросто занимается какими-то темными делишками — наркотиками или еще чем-то в этом роде.

После этого визита она позвонила в Рибейран-Прету и попросила разрешения у Бруну немного пожить у них на вилле.

— Я совершенно перестала спать, — сказала она. — У вас в доме я буду чувствовать себя под защитой, которая так мне сейчас необходима.

Бруну, подумав, решил:

— Ты у нам будешь на правах гостьи и можешь гостить, сколько тебе угодно…

Лейя горячо поблагодарила его и не замедлила приехать. Маркусу очень понравилась выдумка Лейи насчет наркотиков.

— Ты просто молодец, мама! Ты это здорово придумала, — одобрил он.

Вообще, как только Ралф исчез, отношение сына к матери очень переменилось — теперь Маркус заботился о ней, стал гораздо нежнее, внимательнее, и Лейе от этого было и горько, и радостно.

Часто она сожалела, что доставила своим детям столько тяжелых минут, связавшись с низким и недостойным человеком…

Но потом вспоминала Ралфа и горевала о нем…

Между тем Кловис связался с полицией в Гуаружи. Инспектор Жозимар, расспрашивая местных рыбаков, успел установить, что несколько дней назад возле этого пляжа останавливалась яхта. Двое здоровых парней волокли какого-то бедолагу и принялись избивать его. С яхты за избиением наблюдали мужчина и женщина. Потом избитого бросили на берегу, и яхта отплыла. Но следом к берегу подошла лодка. Что произошло потом, рыбаки не могли сказать. Начался прилив, они занимались своими сетями, им было не до чужаков. Они даже не могли сказать, как называлась яхта. Вспомнили только, что неподалеку от берега находился еще и вертолет. Однако один из рыбаков передал Жозимару золотою цепочку с медальоном. Ее-то и предложил Кловису для опознания.

— Сам я не знаю, принадлежала ли она тому, кого я ищу, — сказал Кловис. — А ищу я человека по имени Ралф. Но женщины, которые с ним спали, должны знать о медальоне.

Кловис хотел выяснить насчет медальона у Сузаны, но трубку взял Орестес и принялся кричать на него:

— Не смейте нас шантажировать! Еще одно слово, и я буду вынужден обратиться в полицию!

— Которая уже знает, что на избиваемого с яхты смотрели мужчина и женщина, а я сообщу, кто именно, — хладнокровно парировал Кловис и положил трубку, оставив Орестеса беспомощно задыхаться на другом конце провода.

Беспомощно задыхался и Жеремиас. Он лежал на своей кофейной плантации, глядя широко открытыми глазами в безоблачное синее небо, и беспомощно хрипел. Работник, вместе с которым старик осматривал свои кофейные деревья, бросился вызывать медицинскую помощь. Старого Жеремиаса Бердинацци среди бела дня скосила пуля… Но чья? Неужели опять проклятые Медзенги?…

Рафаэла крадучись пробралась в комнату дядюшки и что-то судорожно сунула под кровать. Из комнаты вышла с явным облегчением. Когда же она спустилась в кухню, там плакали Луана и Жудити. Старого Жеремиаса только что отправили в реанимационное отделение.

— Кто же? Кто мог покусится на его жизнь? — дрожащим голосом спросила Рафаэла, садясь рядом с Жудити за стол и бессильно опустив руки, всем своим видом выражая крайнюю степень отчаяния.

— Я позвонила Бруну, он сейчас прилетит, — сказала Луана.

— Это еще зачем? — тут же возмутилась Рафаэла. — Зачем в нашем доме Медзенга! До похорон дело еще не дошло! Не торопишься ли ты, когда созываешь Медзенга к смертному одру Бердинацци?!

— Тише, тише, — попыталась утихомирить ее Жудити, которая зажгла свечку перед Пресвятой Девой Марией и потихоньку молилась за своего старого хозяина, прося, чтобы Господь продлил его дни…

Дорога до Минас-Жерайс казалась Бруну бесконечной, хотя сидевший за рулем Маркус гнал машину на предельной скорости.

— Зря я тебя послушался, — говорил он сыну, — лучше бы мы полетели самолетом. Сейчас были бы на месте.

— Ничего, и так скоро доедем, — отвечал Маркус, думая про себя: «Как же ему не терпится увидеть Луану!»

Бруну, действительно, ехал в Минас-Жерайс прежде всего из-за Луаны, боясь, что ей тоже может угрожать смертельная опасность. А Маркус увязался с ним из любопытства: ему просто хотелось узнать подробности покушения на Жеремиаса.

Поместье Жеремиаса открылось взору неожиданно, вынырнув из-за густой зелени кофейных плантаций. Маркус резко нажал на тормоз, и Бруну, не медля ни секунды, бросился к террасе, на которой еще издали приметил Луану.

Когда же он подошел поближе, сердце его сжалось от боли: подурневшая, осунувшаяся, с заплаканными глазами и круто выступающим животом, Луана выглядела беспомощной и несчастной.

Бруну обнял ее, и она припала к нему, не удержавшись от слез:

— У нас такое горе!..

— Да, я знаю, — пробормотал он, — потому и поспешил сюда.

На террасу вышла Рафаэла и, увидев Маркуса, сделала непроизвольное движение навстречу ему, однако натолкнулась на холодность и отчуждение. Сухо поздоровавшись с нею, Маркус направился к Валдиру, который в это время также подкатил к дому Жеремиаса.