Но все-таки из тактических соображений он особой радости не выказал и учинил Рафаэле подлинный допрос. Перво-наперво он расспросил ее, как получилось, что она связалась с Фаусту и стала участницей обмана.

Рафаэла объяснила, что ехала без особой надежды, что ее примут, так как все равно не могла доказать, что она внучка Жеремиаса. А Фаусту знал, что сеньор Бердинацци ищет племянницу. Поэтому она и согласилась выдать себя за племянницу, чтобы уж действовать наверняка. Но для нее главным было не наследство — ей нужно было хоть на кого-то опереться.

— А теперь ты нашла себе опору в лице Маркуса Медзенги? — недовольно спросил старик.

Рафаэла дипломатично промолчала.

— А если мы поедим в Италию, — продолжал свой допрос старик, — я не могу надеяться, что ты внучка моего брата?

Рафаэла опять промолчала, пожав плечами: сколько можно повторять, что лично у нее никаких доказательств нет?

Разговор кончился почти ничем, но никто особенно ничего и не ждал от него — все дело было в том, что решит старый Бердинацци.

Перед сном Рафаэлу ждал еще один сюрприз. Отавинью признался ей в любви. Но, как часто бывает у людей застенчивых, свои самые искренние, самые чистые чувства он высказал в крайне грубой форме:

— Ты ведь знаешь, что я давным-давно по тебе сохну, может, откроешь мне окошко, а?

И заслужил в ответ такой взгляд, который прожог его насквозь.

А про себя Рафаэла рассмеялась над наивностью молодого человека, которому она не собиралась давать спуску. Как, впрочем, никому на свете! Даже своему любимому мужчине — Маркусу.

— А мне кажется, она не вернется, — сказал Маркус Лие, — на карту поставлено слишком большое состояние.

Старый Жеремиас, стуча своей палкой, расхаживал по дому. Он только что приказал племяннице, чтобы она забыла проклятого Медзенгу, а Отавинью он сказал:

— Она не настоящая Бердинацци, если не забудет Медзенгу.

— И что же в этом случае? — спросил Отавинью. — Кому достанется наследство?

— Половину отдам в фонд, а… — тут Жеремиас помедлил, — а вторую — тебе, если только сумеешь завоевать Рафаэлу, — закончил со смешком старик.

Отавинью только головой покрутил: после вчерашнего он вообще не знал, как к ней подступиться, и злился на себя и на нее. На нее даже больше. Очень она ему нужна! Спит с наглецом Медзенгой, а ее еще и завоевать нужно, и жениться на ней! Нет уж, увольте! Хотя про себя он знал, что многое бы отдал за ласковый взгляд Рафаэлы.

Рафаэла позвонила Маркусу, но он положил трубку, услышав ее голос. И теперь рвала и метала Рафаэла. Мало того, что он подозревает ее черт-те в чем, он еще и хамит! Нет, она была слишком снисходительна к нему! Не осадила его сразу, не поставила на место, и вот пожалуйста! Он продолжает свои штучки! Ну и пусть. Она тоже знать его не хочет! Характера ей не занимать. Она еще дождется, пока он ей сам позвонит!

Обедать она не стала и заперлась в своей комнате.

Жудити, вздыхая, доложила обеспокоенному старику:

— Поссорилась со своим Маркусом.

Старик довольно усмехнулся и подмигнул Отавинью — лови момент!

Но Отавинью мрачно уткнулся в свою тарелку — ему очень хотелось, чтобы Рафаэла поняла, что и он чего-то стоит, что не такой уж он тюфяк, как ей кажется. Ему хотелось дать ей почувствовать свою власть, свою значимость…

Маркус несколько раз звонил в Минас-Жерайс, чтобы попросить у Рафаэлы прощения. Как всегда, остыв, он стыдился своего неистового нрава. Но ему сначала ответили, что Рафаэлы нет, а потом, что она не хочет с ним разговаривать.

Ах вот как! Маркус вновь вспыхнул как порох. Если бы он знал, как Рафаэла ждет его звонка! Если бы он знал, что Жудити лжет ему и сама со вздохом думает: долго ли продолжится этот ее обман, если она имеет дело с двумя сумасшедшими!

Однако Рафаэле она не говорила о звонках Маркуса, и та совсем извелась в ожидании. Наконец, не вытерпев, позвонила опять, но узнала, что Маркус уехала с отцом по имениям и неизвестно когда вернется.

«Понятно, — решила про себя Рафаэла. — С глаз долой — из сердца вон! Теперь он займется, как собирался, делами с отцом. Он спал и видел, чтобы стать точь-в-точь, как Бруну. И Лилиана, которая ждет от него ребенка, у него под боком. Вряд ли отец доволен тем, что он бросил эту девицу. Ну что ж, придется мне самой разбираться во всем, и, будь спокоен, я разберусь, Маркус!»

Бруну наконец сообщил своим детям о будущем ребенке и был рад тому, что они по доброму приняли его новость. Но вот для кого эта новость была страшным ударом, так это для Лейи. Зная Бруну, она не сомневалась, что он, как только дождется официального развода с ней, тут же женится на жалкой бродяжке Луане, в которой оказалось столько хитрости, что она умудрилась забеременеть.

Теперь Лейе не видать ни быков, не алиментов, а значит, и Ралфа, которого при других обстоятельствах она могла бы еще вернуть…

И неистовая злоба проснулась в сердце Лейи: она то истерически рыдала, то металась по комнате, не зная, что ей предпринять. Наконец она позвонила Ралфу. Как бы там ни было, но он был единственным близким человеком, с которым она могла и должна была посоветоваться.

Звонок Лейи был скорее приятен Ралфу — как-никак, этот звонок свидетельствовал, что им по-прежнему дорожат. И потом, быть может, за это время у Лейи что-нибудь наладилось с Бруну, можно и ему, Ралфу, на что-то рассчитывать. Так что он был с ней почти нежен.

Но услышав, что Бруну скоро будет отцом, Ралф был потрясен не меньше, чем Лейя. Он прекрасно понял, что ее заботит.

— Безграмотная поденщина завладела твоими быками? — спросил он.

— Выходит, что так, она оказалась умнее меня, — со слезами в голосе ответила Лейя.

— Есть выход, — тут же сообразил Ралф. — Нужно убрать твоего муженька еще до развода. Цель оправдывает средства. Ты же знаешь, я всегда его ненавидел.

— Нет, Ралф, для меня это не выход. Я хочу заполучить быков. Но не такой ценой, — сразу придя в себя, испуганно сказала Лейя. — Нет-нет, Ралф, такого нельзя говорить даже в шутку.

— Ну тогда нужно убрать безземельную! — решительно предложил он, а Лейя, закусив губу, молчала, не зная, что отвечать… но тут же опомнилась. — Нет-нет, Ралф, это невозможно, на такое я не способна.

— Тогда прощайся со своими быками и вообще со всякой помощью от Мясного Короля. Тебе придется искать средства к существованию ты станешь нищей, Лейя Медзенга, — с насмешкой проговорил Ралф.

— Но я могла бы работать, — нерешительно возразила Лейя, — мы же собирались открыть агентство по продаже недвижимости. Мы даже уже начали что-то делать.

Ралф расхохотался.

— Не будь дурой, Лейя. Ты просто не представляешь себе, что такое работа. Всю жизнь ты жила на мужнины денежки и понятия не имеешь, что такое вкалывать.

— Можно подумать, что ты имеешь, — возмутилась Лейя, глядя на фотографию красавчика в шелковой рубашке, который жил за счет женщин.

— Представь себе, что имею. Навкалывался будь здоров и понял, что никогда не буду работать на чужого дядю. Но речь не обо мне, а о быках твоего мужа. Ты имеешь право на половину, а на эту половину жить припеваючи.

— Эти быки так тебе нужны? — с горечью спросила Лейя.

— Нет, мне нужна женщина, которую я люблю и с которой хочу прожить до конца своих дней.

— Но у этой женщины непременно должны быть быки, да? — продолжала все с той же горечью Лейя.

— А иначе на что ты будешь меня содержать? И кто тебе поможет об этих быках заботиться? Одной тебе не справиться.

— А ты поможешь, Ралф?

— Разумеется. Буду заботиться о каждом бычке как о малом ребенке. А если вдруг задурю, кто помешает сеньоре миллионерше выкинуть меня пинком под зад и найти себе другого? Разве не так?

— Так. Только я тебя ни на кого не променяю, — уже опять растрогавшись, отвечала Лейя.

— Так дай мне возможность развернуться, попробовать свои силы!