Вошедший сенатор прервал их разговор. Ему тоже понравился скромный приятный молодой человек. А когда он выяснил, что Отавинью окончил университет в Бразилии, а потом еще продолжал учебу в Штатах по специальности «сельское хозяйство и ветеринария», то проникся к нему большей симпатией.

— У тебя что, есть имение? — спросил он.

— Нет, — засмеялся Отавинью, — я сын управляющего, и хозяин оплатил мою учебу, а теперь взял меня на работу.

— И кто же твой хозяин? — поинтересовался сенатор.

— Сеньор Жеремиас Бердинацци, — ответил Отавинью, к немалому удивлению супругов Кашиас.

— Хорошо, что не Медзенга, — ядовито сказала Роза, которая успела вернуться и внимательно прислушивалась к мужской беседе. — Этих я терпеть не могу.

— Мой хозяин тоже, — вежливо сказал Отавинью.

«Если девочка Бердинацци, я не позволю ей и часа оставаться у проклятых Медзенга», — бормотал Жеремиас, расхаживая в нетерпении по своему кабинету.

— Как бы я хотела, чтобы наша девочка забыла проходимца Маркуса и выбрала себе такого приличного человека, как этот Отавинью, — говорила Роза мужу. — Ну что ты скажешь?

Сенатор в ответ только вздохнул. Пора было спать, и все свои заботы он охотно оставлял до следующего дня.

Вот уже вторую ночь Луане снился один и тот же сон: Бруну звал ее пересохшими от жажды губами.

— Луана, — говорил он, — спаси меня, спаси!

Она отчетливо видела место, где он лежал, и, проснувшись, казалось, помнила каждое дерево, куст, травинку.

Спустившись вниз, она решительно сказала Донане:

— Дайте мне лодку, я сама поеду на поиски.

— Ты с ума сошла, девочка! — ответила ей Донана. — Скажи спасибо, что я отпускаю тебя в сельву с мужчинами. А по-хорошему, тебе полагалось бы сидеть возле меня дома и ждать у очага своего повелителя.

— Он снится мне, он меня зовет, — твердо сказала Луана.

Целый день она отыскивала то место, которое так явственно видела в своем воображении, кричала, звала своего возлюбленного, просила сельву отдать ей отца своего ребенка. Но все было тщетно. Сельва глухо молчала. Молчала и река, равнодушно катя свои воды. Та самая река, которую Зе называл своей сестрой.

В отчаянии вернулась Луана вечером домой, но твердо сказала:

— Завтра продолжу поиски.

— Мы продолжим все вместе, — сказал Маркус.

И она покорно кивнула. А Зе с безнадежностью посмотрел на двух одержимых.

Лия перехватила его взгляд. Она поняла, что даже Зе уже не слишком верит в возможность успеха.

«Похоже, пора вызывать самолет и всем нам возвращаться, — подумала она. — Иначе Маркус просто сойдет с ума!»

Вдобавок она уже чувствовала токи беспокойства, которые исходили от Светляка. Он наверняка не находит там себе места. И дела все стояли. Нет, она упорно верила, что отец жив, но дела были делами и их нельзя было оставлять надолго…

Ничего не говоря ни Маркусу, ни Рафаэле с Луаной, Лия решила назначить их отъезд на завтра.

Но утром они все, как всегда, отправились по реке в сельву…

Когда обессиливший Бруну увидел склонившиеся над ним лица Маркуса, Луаны и Зе, он понял, что умирает. Наверное, и река, к которой он столько дней стремился и наконец добрался, — только мираж.

Но в следующую секунду его захлестнула неистовая радость: он жив! Жив! И здесь все его близкие, которые его нашли! У всех у них в глазах стояли слезы.

— Господи, спасибо Тебе, — проникновенно сказал Бруну, когда Луана со счастливым стоном приникла к нему.

А Маркус как сумасшедший кричал:

— Я знал, что отец бессмертен!

— Какая красивая у нас река, — сказал Бруну уже полулежа в лодке.

— А что ты будешь делать, когда мы вернемся? — спросил Маркус.

— Я? Выкину эту одежду, приму ванну и съем целого быка, — улыбнулся Бруну.

Если бывает на земле небесное блаженство, то именно им наслаждались в этот вечер Бруну Медзенга и его близкие. Они плакали и смеялись одновременно, обнимались и не могли друг на друга наглядеться, а потом, усевшись тесным кружком около Бруну, слушали его рассказ:

— Когда я брел по самой непроходимой чащобе, не надеясь, что меня могут отыскать, умирая от голода и жажды, я неотступно думал о нашей реке, о воде, которая сделала благословенными наши земли. Я научился собирать росу с листьев. Когда шел дождь, я был счастлив. Никогда больше я не буду жаловаться на дождь, даже если он зальет все мои пастбища и затопит всех моих быков.

— Ты и тогда думал только о своих быках? — с улыбкой спросила Луана.

— Нет, тогда я думал о хорошем бифштексе, — тоже с улыбкой ответил ей Мясной Король.

Вечер они провели вместе, а наутро молодежь собиралась уезжать.

— А тебе, папа, пожалуй, нужно несколько отдохнуть, — сказал Маркус, и Бруну согласился с сыном.

Бруну заснул в объятиях Луаны, и она, глядя на него спящего, тихо шептала:

— Я жду от тебя ребенка, любимый, и завтра скажу тебе об этом…

«Мясной Король жив!» — это радиосообщение стало сенсацией дня. Сообщение это услышали самые разные люди и, услышав его, думали о разном. Разными были и их чувства. И совсем не всегда они были радостными…

Репортеры осадили виллу Медзенга, и тем, кому удалось прорваться через кордон слуг, допытывались у Маркуса:

— Где сейчас находится Бруну Медзенга?

— В одном из имений, — уклончиво отвечал Маркус.

— Неужели Мясной Король, проведя столько дней в сельве, остался отдыхать в одном из имений? — не поверил репортер.

— А думаете, он отдохнул бы здесь, отвечая на ваши вопросы? — парировал Маркус.

— Неужели вы были настолько уверены, что он жив, что до последнего дня продолжали поиски? — не отставал репортер.

— Как любой сын, я верил, что отец бессмертен. Даже если бы я увидел его в горбу со скрещенными руками, я подумал бы, что он просто спит!

— Какая у вас была первая реакция, когда вы увидели своего отца? Вы сказали, что он лежал без сознания на берегу реки?

— Да. И когда я увидел его, то заплакал. И все плакал, плакал и никак не мог остановиться. А потом побежал к нему…

Лилиана позвонила на виллу Медзенга как раз тогда, когда Маркус беседовал с репортером. К телефону подошла Лия, и Лилиана поздравила ее с возвращением Бруну. А потом, к удивлению Лии, попросила к телефону Рафаэлу.

— Хочешь скандал устроить? — поинтересовалась Лия.

— И в мыслях не имела, — ответила Лилиана. — Просто тут рядом со мной человек, который очень бы хотел с ней поговорить. Он приехал по поручению сеньора Жеремиаса Бердинацци. Некий Отавинью.

— Ты хочешь поговорить с Отавинью, который приехал по поручению твоего дяди Жеремиаса? — спросила Лия Рафаэлу.

Удивленная Рафаэла взяла трубку, и они договорились о встречи в небольшом уютном кафе, которое за это время успел приглядеть и полюбить Отавинью.

Маркус появился в гостиной необыкновенно счастливый. Все эти дни он будто на крыльях летал.

— Сегодня отпразднуем случившееся чудо, — обратился он к Рафаэле. — Я тебя приглашаю.

— Ты знаешь, у меня встреча. Дядя Жеремиас прислал за мной…

— Того самого красавчика? — тут же вскипел Маркус.

— Если ты считаешь его, что Отавинью красавчик, то да, именно его.

— А ты будто не считаешь?

— Представь себе, что нет. И я тороплюсь, он уже ждет.

— Ну ладно, я тебя отвезу, а потом мы отпразднуем.

— Может меня отвезет Димас? Ты мне что, не доверяешь?

— Тебе — да, а ему — нет! И потом лучше, если я буду поблизости.

Лилиана пришла вместе с Отавинью, она не сомневалась, что это лучший способ повидаться с Маркусом, и не ошиблась. Но ошиблась она в том, что сможет с ним поговорить. Хотя они устроились за соседним столиком, Маркус только что и делал, что следил за Отавинью и Рафаэлой. Лилиану он слушал вполуха. Он услышал только, как она сказала: