Было и еще одно соображение, которое Рафаэла не могла не принять в расчет: свою привязанность к дядюшке Бердинацци. Надо сказать, что по отношению к ней он был более чем великодушен. Хотел, чтобы она стала настоящей хозяйкой всего его добра, и поэтому, не жалея сил, учил ее управлять и фермами, и молокозаводами. Все показывал ей, вводил в курс всех дел, всегда брал с собой в деловые поездки и относился как к настоящей помощнице. Рафаэла не могла не оценить подобного отношения. Не жалел дядюшка для нее денег. Даже счет открыл на ее имя. А теперь он сам оказался в трудном положении. Совершенно не известно, чем кончится экспертиза. Сказал же Валдир, что если не найдут других отпечатков пальцев, то дядюшка здорово влип.
Она не верила, что Жеремиас убил Фаусту, но пока будет идти следствие, старик может сильно переволноваться, и кто знает, как это скажется на его здоровье?.. В общем, бросить его сейчас, в трудную для него минуту, было бы своего рода подлостью…
Рафаэла не преувеличивала собственного благородства, склоняясь к тому, чтобы принять предложение дядюшки, разумеется, из своих собственных интересов: она хотела получить наследство, но привязанность к дядюшке облегчала ее согласие. Не будь тут замешаны хоть какие-то чувства, она вряд ли бы согласилась.
Рафаэла была человеком порывистым, эмоциональным, и голый практицизм был ей чужд.
Теперь следовало выяснить еще одну вещь — способна ли она представить Отавинью своим мужем. И не только представить, но и выйти за него замуж и жить с ним…
Она решила поговорить с молодым человеком, который поначалу показался ей приятным, хотя недалеким и бесхитростным, но который повел себя теперь так агрессивно и недобро по отношению к ней…
Рафаэла постучалась в комнату Отавинью и попросила разрешение войти.
Отавинью был крайне удивлен ее визитом. Но про себя возликовал. Наконец-то эта гордая девица отдала ему должное, почувствовала свою зависимость от него. Нет, он не ошибся, когда вновь возбудил интерес инспектора Валдира к делу Фаусту.
— Я хочу, чтобы мы наконец поговорили начистоту, без вражды и взаимного раздражения, — начала она.
— Я готов тебя выслушать, — заявил Отавинью. Он уже не чувствовал никакой вражды к этой соблазнительной девушке, которая была так близко от него. И при одной только мысли, что Рафаэла в любую секунду могла стать его девушкой, у Отавинью начала кружиться голова.
— Как видишь, я осталась. Потому что не боюсь никаких экспертиз, не боюсь дядиной поездки в Италию. Так что дело совсем не в страхе. И ты напрасно надеялся, что страхом можно к чему-то меня принудить.
— Да нет, ничего такого я и не думал, — смущенно пробормотал Отавинью, который мгновенно потерял всю свою уверенность.
— Но мне кажется, ты мог бы попробовать расположить меня к себе, а не действовать так глупо и неосмотрительно. Как-никак, благодаря стараниям дядюшки мы уже в некотором роде зависим друг от друга…
Отавинью не мог не признать правоту Рафаэлы.
— Да, сеньор Бердинацци хотел бы видеть нас вместе, — согласился он. — Так почему бы нам не порадовать его? — и он притянул к себе Рафаэлу.
На этот раз Рафаэла не стала сопротивляться, наоборот, мягко и податливо она прильнула к Отавинью и не мешала ему целовать себя. А он, уже потеряв голову, шептал:
— Знаешь… знаешь… у меня еще никогда не было девушки…
Про себя Рафаэла не могла не улыбнутся — ну что ж, значит, это она лишит его невинности после свадьбы! Забавно!
И тут же воспротивилась попытке Отавинью увлечь ее в постель.
— Нет, нет, — сказала она, — и не думай об этом! И не пробуй влезть ко мне в окно! Ты войдешь ко мне через дверь, и только после свадьбы!
С этими словами она ушла, а Отавинью остался сидеть в полной растерянности. Как? Неужели она согласна стать его женой?
На следующей утро он спросил Рафаэлу о Маркусе.
— А кто это? — с невинно кокетливым видом осведомилась Рафаэла, и Отавинью почувствовал восхищение: вот это женщина! Потрясающая! Непредсказуемая!
Старый Жеремиас, видя, как сияет Отавинью, сообразил, что дело у молодежи пошло на лад. Он и не сомневался, что рано или поздно они возьмутся за ум — оба молодые, красивые, прекрасная парочка!
— Хотят разбогатеть, пусть слушаются, — сказал он Жудити, с довольным видом кивнув на Рафаэлу, которая явно кокетничала с Отавинью, и тот смотрел на нее откровенно влюбленным взором.
— А вы слышали, что Мясной Король сделал ребенка той девушке, с которой приезжал в имение, и собирается на ней женится? — спросила хозяина Жудити.
— Ну я так и думал, что все это грязные происки Медзенга, лакомых до моих денежек, — сказал, просияв, старик. — Эти Медзенги только на то и способны, что делать детей!
— Зато у Бердинацци дети не заладились, — вдруг не сдержалась и ляпнула Жудити, задев самое больное место старика, который похоронил двух жен, ни одна из которых не родила ему детей.
— Ты что, выпила лишнего? — оборвал экономку хозяин, и Жудити попросила прощения.
Вскоре в имение приехал инспектор Валдир.
— Никаких отпечатков, кроме ваших и Жудити, на пистолете не обнаружено, — сообщил он старику.
— И что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался старик.
— Пока ничего. Видите ли, я вам доверяю, и прекрасно понимаю, что в вашем возрасте рука у вас совсем не тверда и вы не могли бы убить доктора Фаусту, так что все по-прежнему остается загадочным и непонятным.
— Но ты привез мне мой пистолет? — спросил нетерпеливо Жеремиас.
— Нет, не привез. Следствие еще не закончено, — сказал инспектор. — Я приехал только с результатами экспертизы.
— Ах, вот как, — кивнул старик. — Ну что ж, будем ждать, чем кончится следствие.
На том они и простились.
А буквально на следующее утро Отавинью сказал Жеремиасу:
— Я согласен с вашими условиями, сеньор, и хотел бы попросить руки вашей племянницы.
— Богатства захотелось? — засмеялся старик.
— И имени тоже, — засмеялся в ответ Отавинью.
— А ты, девочка, позабудешь мерзавца Медзенгу? — почел своим долгом поинтересоваться Жеремиас у Рафаэлы.
— А кто это? — сделав большие глаза, спросила она.
Старик расхохотался и скомандовал Жудити:
— А ну неси бутылку моего самого любимого вина! Нам есть что отпраздновать!
И когда уже все выпили по бокалу душистого легкого вина, старик заявил:
— Чтоб рожала мне по внуку в год, поняла?
— По внуку в год я не выдержу, — улыбнулась Рафаэла.
— Выдержишь! Моя бабушка девять месяцев в году была беременна, а три отдыхала с младенцем на руках. И на вашем месте, ребятки, я бы принялся за дело уже сегодня.
Но на этот счет у Рафаэлы было свое мнение…
Маркус не сомневался, что после светлой полосы в его жизни вновь наступила темная. Ему не нравилось то, что происходило вокруг него, и про себя он мечтал оказаться где-нибудь подальше вместе с Рафаэлой, которая наверняка думает о нем…
А вокруг происходило вот что: Бруну отправил Маурити разыскивать Режину.
— Я жду Режину с женой у себя, — сказал он. — Помоги им добраться и скажи, что их хочет видеть и Луана тоже, а они, сам знаешь, люди недоверчивые, что, впрочем, неудивительно…
Маурити выполнил распоряжения хозяина: отыскал новый лагерь Режину и уговорил его приехать и повидаться с Бруну.
Вместе с Режину поехали Жасира и Бия. Настроение у всех троих было хуже некуда. Чтобы они в последнее время не делали, все кончалось неудачей. Раньше им кое-что удавалось, а теперь?.. Последняя их надежда — сенатор Кашиас, — несмотря на все свои старания, ничем пока не смог им помочь.
— Нет, до нас никому нет дела! — печально твердила Жасира.
И тут вдруг приехал Маурити…
Луана расцеловала старых друзей, соскучившись по ним. Они были с ней в самые тяжелые времена, и она не забыла их участия и помощи.
Потом Бруну пригласил гостей к себе в кабинет и сказал:
