Инженер сосредоточенно пожевал губами, словно пробуя Орнитерру на вкус, и кивнул.

— Ну что ж, с климатом я готов смириться. А вот как там насчет болот, комаров, тигров и других подобных радостей?

— Болота! — с отвращением сказал Клим. — У тебя больное воображение, Алексей. Болота и не снились красавице Орнитерре: «Суша почти сплошь покрыта лесами паркового типа. Преобладают высшие цветковые растения. Цвет растительности синий». Представляешь? Индиговые леса, лазурные луга! Нет, положительно я начинаю влюбляться в Орнитерру.

— Любовь с первого взгляда редко бывает счастливой, наставительно заметил Кронин.

— В любви ты для меня не авторитет! Не спорь, молчи и слушай дальше: «Фауна представлена сравнительно небольшим количеством видов, но сами виды численно очень велики. Бесспорное преимущество в этом отношении принадлежит колибридам — небольшим длинноклювым птичкам, напоминающим земных колибри. Колибриды встречаются повсеместно, держатся стаями по нескольку сот особей, питаются нектаром цветов и насекомыми. Крупные хищники, опасные для человека микробы и вирусы не обнаружены. На планете разрешено свободное дыхание, пользование местной водой при соблюдении ординарных мер дезинфекции. Планируются опыты по использованию в пищу местных животных и растений. Планета намечена для первоочередной колонизации, в связи с чем на ней развернута научно-исследовательская станция с двумя наблюдателями. Примерный индекс безопасности планеты — 0,99». Ну, — торжествующе спросил Клим, — разве это не санаторий?

— Меня еще в детстве приучили не идти против очевидных фактов, Клим, — вздохнул инженер. — Видишь ли, мой старший брат был очень строгим воспитателем. Когда я начинал говорить о черном, что оно белое, он иной раз поколачивал меня. Так что я соглашаюсь — санаторий. Но если это так, совсем непонятно, зачем нас туда посылают?

— Может быть, база хочет, чтобы немного отдохнули и развлеклись? — пошутил Клим.

— И для этого шли на разгоне? Нет, тут что-то другое. Скорее всего что-нибудь стряслось на станции.

Кронин неопределенно пожал плечами:

— Санаторий, дом отдыха — это понятия растяжимые. Человек может заболеть, зачахнуть с тоски, влюбиться, поссориться даже на родной матушке-Земле. А что говорить о не обжитых еще планетах? Потерпи, скоро вернется с лонг-связи Иван, и мы все узнаем.

В ходовую рубку вошел Лобов.

— Какие новости? — живо спросил Клим.

— И как прошел сеанс? — добавил Кронин, ревниво заботившийся об исправности всей корабельной аппаратуры.

— Отлично, — коротко ответил Лобов и усмехнулся. — С Орнитеррой познакомились?

— Само собой, познакомились! Не тяни, Бога ради! — умоляюще сказал Клим.

Кронин меланхолически пояснил:

— Я имел счастье выслушать не только полный текст лоции об Орнитерре, но и восторженные комментарии Клима.

— Я так и думал. — Лобов помолчал и сказал уже без улыбки: — А случилось вот что. На Орнитерре без вести пропали планетолог Виктор Антонов и биолог Лена Зим, весь состав станции. Пока ничего трагичного, просто не вышли на связь ни в основной, ни в резервные сроки. Ну и, как полагается по инструкции, база вызвала ближайший патрульный корабль.

— И никаких подробностей?

— Кое-что есть. Лена и Виктор совсем зеленые ребята, стажеры-студенты, проходящие выпускную практику. К тому же, по всем данным, влюблены друг в друга. Их послали вместе-то только по настойчивой обоюдной просьбе. Между прочим, мне демонстрировали их снимки. Хорошие ребята.

— И Лена хорошая? — не без лукавства спросил Клим.

Лобов мельком взглянул на него:

— Я же сказал.

Кронин положил Климу на плечо свою большую сухую руку:

— Можешь быть спокоен, Клим. Уж если Иван говорит про девушку, что она хорошая, стало быть, она настоящая красавица.

— Ну если красавица, так все ясно, — безапелляционно заявил Клим. — Парень совсем потерял голову, утащил бедную девушку на романтическую прогулку в синие заросли, где они, как и полагается влюбленным, благополучно заблудились.

— Посылать влюбленных детей на неосвоенную планету, пробормотал Кронин. — Какое легкомыслие!

— На базе уже каются, — хмуро сказал Лобов, — но всех успокаивает то, что Орнитерра практически совершенно безопасна. Между прочим, голодная смерть им не грозит. Лена обнаружила, что многие плоды Орнитерры вполне съедобны, и подтвердила это серией опытов на себе.

— А они там времени не теряли! — удивился штурман.

— Я же говорю — хорошие ребята, — в голосе Лобова прозвучала толика раздражения, — у обоих прекрасные отзывы из института. Поэтому-то им и разрешили вместе лететь на Орнитерру.

— Но любовь есть любовь, — засмеялся Клим, — она не только возвышает людей, но и заставляет их делать глупости. Все мы прошли через это!

— Не надо мерить всех на свой аршин, — наставительно сказал Кронин, — люди, особенно молодые, гораздо лучше, чем это тебе представляется.

— Конечно, не каждому дано стать Ромео.

— Ромео. — Алексей покачал головой и вздохнул. — Кто такие Ромео и Джульетта? Бедные чувственные дети со слаборазвитым интеллектом.

— Не кощунствуй!

— Разве я виноват, что наши предки любили обожествлять свои инстинкты? Нет, я уверен, Лена и Виктор — не Ромео и Джульетта, а вполне современные люди. Сильно сомневаюсь, чтобы они так ошалели от любви, что забыли и о делах, и о собственной безопасности. Надо искать другую, более вескую причину.

— Так уж сразу и причину! — запротестовал Клим. — Ты скажи хотя бы намек, самую маленькую зацепочку!

— Зацепочка есть, — хладнокровно сказал Лобов. Ждан и Кронин дружно повернули к нему головы. — База просила обратить внимание на отсутствие крупных хищников на Орнитерре, пояснил Иван. — Обычно ведь устанавливается определенный баланс между хищниками и растительноядными, а на Орнитерре он нарушен. Там встречаются копытные с зубра величиной, а самый крупный хищник — не больше зайца. Да и таких немного.

— Из любых правил бывают исключения, — вновь вставил свою реплику Кронин, — а исключения всегда подозрительны.

— Так же, как и правила! — отрезал Клим.

Кронин усмехнулся:

— Как бы то ни было, база вполне определенно намекает нам, что на Орнитерре вместо крупных хищников может действовать некий неизвестный фактор, а поэтому рекомендует проявлять разумную осторожность.

Лобов молча кивнул в знак согласия, а Ждан схватился за голову:

— Представляю! Скафандры, скорчеры, подстраховка, в общем, как на Тартаре!

— Осторожность еще никому не повредила. — Кронин был сама рассудительность. — Но скафандры и скорчеры на Орнитерре это, по-моему, уже слишком.

— Конечно, — согласился Лобов. — Ненужная осторожность только затрудняет поиски. Достаточно будет лучевых пистолетов и легких защитных костюмов.

Клим облегченно вздохнул:

— Это еще куда ни шло. Хотя, если подумать хорошенько, санаторий и лучевые пистолеты — разве это не смешно!

По розовому небу плыли редкие облака, похожие на рваные клочья небрежно окрашенной ваты. Невысоко над горизонтом неистово пылало крохотное голубое солнце. Посреди фиолетовой поляны на опаленной и поэтому порозовевшей траве возвышалась патрульная ракета, впаяв в небо острый хищный нос. Возле ракеты стояли два космонавта — длинный худой Кронин и крепыш Ждан. Поляну со всех сторон окружал невысокий лес. Растительность поражала бесконечным разнообразием оттенков синего цвета — от нежно-голубого, почти белого, до густо-фиолетового, больше похожего на черный. То здесь, то там над лесом столбами роились колибриды. Их оперение, окрашенное во все мыслимые цвета радуги, искрилось в лучах голубого солнца тревожным и радостным блеском драгоценных камней. Временами какой-нибудь из роев вдруг вспенивался, рассыпаясь на отдельных птиц, и падал вниз, исчезая в синеве деревьев, а в другом месте поднималась новая волна колибридов и, как по команде, собиралась огненным столбом.