— Как это нам сразу не пришло в голову? Да и как иначе Майя может подать весть о себе из подземелья?

— Значит, она жива? Тогда мы не имеем права медлить! вскинулся Клим.

— Не будем пороть горячку, — спокойно сказал Лобов, — Майя, если она жива, смогла протянуть здесь целых четыре года. Вряд ли несколько дней могут что-либо изменить.

— Ты забываешь о судьбе Жана!

— Я думаю, — хмуро сказал командир «Торнадо», — что Жан Верней сам выбрал свою судьбу. Как бы то ни было, совершенно ясно одно: надо внимательно, детально обследовать и эту загадочную елку, и все, что ее окружает.

Клим вошел в кают-компанию так тихо, что Лобов, сидевший за микропроектором, его не заметил. Освещение было выключено, сумрак раздвигал стенки помещения, накинув покрывало таинственности на мебель и оборудование. Зато салатный столб солнечного света, врывавшийся в овальный иллюминатор, казался до того осязаемым, что его хотелось погладить рукой. Этот контрастный неземной свет обливал зеленью обеденный стол и кресло, бросавшие на пол густые черные тени, зеркалом ложился на светлую стену, а самым краешком освещал затылок Лобова. Лицо Ивана, освещенное только отраженным рассеянным светом, казалось землистым, а голову его украшала какая-то чертовщина, не волосы, а трава или водоросли. Он был так непохож на настоящего живого Ивана, что Клим протянул руку и щелкнул кнопкой корабельного освещения. Миг, и теплый розоватый свет погасил таинственное сияние неземного солнца. Лобов поднял от проектора голову и двумя пальцами — большим и указательным — помассировал уставшие глаза.

— Что нового?

— Чудеса! — доверительно сообщил штурман, Иван видел, что он очень доволен результатами анализа.

Обследование удивительной елочки и прилегающей местности порядком затянулось. Были взяты образцы тканей самой ели и окружающих деревьев, пробы почвы, воздуха, воды, было заложено несколько шурфов разной глубины. С глайдера произвели съемку местности в различных лучах электромагнитного спектра, прочесали лагуну и побережье биолокатором.

Ничего сенсационного обследование не принесло, хотя мелочей набралось изрядно. Например, пробы почвы оказались заметно беднее микроорганизмами, чем в других районах Перл, вода лагуны несколько опреснена, болезнь елочки объяснялась не близостью ее к морю, а грибным поражением и так далее, и тому подобное. Никаких следов Майи Верней или заточивших ее в подземный мир аборигенов.

Данные обследования были введены в бортовой компьютер, а оному поставлена задача — обнаружить в отклонениях от нормы некоторую логику, систему. На машинный анализ сильно рассчитывал инженер, а Клим, который по роду деятельности общался с компьютером постоянно, не скрывал скептицизма. И оказался прав. Компьютер быстро запутался в прогрессивно ветвящейся сети вариантов и выдал обычный в таких случаях сигнал отказа работы. Пришлось Климу и Алексею всю предварительную оценку собранной информации брать на себя. Лобов от участия в этой работе отказался, сказав, что займется другими делами, а какими — сказать не пожелал.

— Чудеса? — переспросил Иван, с улыбкой глядя на штурмана.

— Чудеса. Оказывается, эта елка и не елка вовсе.

— Елка не елка — какое значение имеют эти ботанические тонкости?

— Ничего себе тонкости, — возмутился Клим. — Это же вообще не дерево!

Кронин, вошедший вслед за Климом в кают-компанию, подтвердил:

— Совершенно верно. Это гриб.

Лобов недоверчиво усмехнулся.

— Не сама грибница, не микориза, — поспешил пояснить инженер, — а ее плодовое тело.

— В общем, то самое, что называют грибом в обиходе, уточнил штурман. — Этот гриб не так-то легко отличить от елки даже по химическому составу.

— Как же определили, что это гриб? — Лобов был настроен все еще скептически.

— По грибному вкусу, — засмеялся Клим, а Кронин пояснил:

— Корневая система этой ели — фикция. Она служит не для питания, а для поддержания этого псевдодерева. Функционирует же елочка за счет грибницы, которая подходит к ней из глубины леса толстым, в руку диаметром тяжем — переплетением гифов. Этот тяж отлично виден на одном из наших контрольных снимков.

— Действительно, чудеса, — по тону Лобова чувствовалось, что он и заинтересован и озадачен. — Гриб выращивает нечто несовместимое со своей природой — елку, а ель, продолжая эту парадоксальную линию, — шишки, которые копируют космический корабль. Любопытно! Может быть, Майя Верней все-таки причастна к этому?

— Не исключено. Хотя для этого ей каким-то образом надо было ухитриться приручить гриб и заставить его действовать по своей воле.

Клим, присевший на подлокотник кресла, вздохнул:

— Дрессированные грибы, экзальтированные водоросли, мудрые пни… Чертовщина! Знаете, когда я установил, что елку окружают не грибные мимикранты, а настоящие порядочные деревья, легче на душе стало. А то нет-нет да и приходила в голову мысль: может быть, все-все, что мы видим вокруг, порождение некоего чудовищного, разъевшегося и разжиревшего гриба? Жуть!

Он засмеялся, видно было, что ему вовсе не жутко, а просто интересно, и глубокомысленно добавил:

— Уж куда лучше грибов дрессированных грибы жареные, особенно в сметане. Шампиньоны или рыжики? А?

— Н-да, — согласился Алексей, — чревоугодие — это, конечно, порок. Но хороший ужин разве не добродетель? Что ты думаешь по этому поводу, Иван?

Лобов поднялся на ноги.

— Как это ни печально, а с ужином придется подождать.

— Это еще почему? — возмутился штурман.

— Надо выяснить, куда ведет тяж гифов, питающий елку.

После паузы Кронин спросил:

— Разумно ли это делать на ночь глядя? Не лучше ли подождать до утра?

— А где гарантия, что утром тяж будет на месте? — сказал Лобов. — И потом не забывайте — нынче ночью полнолуние.

Огромная, в два раза больше земной, голубая луна, выщербленная зелеными пятнами, торжественно парила в собственном сиянии под темным куполом неба, затмевая звезды. Сонно вздыхая, ворочалось чернильное море, лениво перекатывая на своей необъятной спине искры и пятна лунного света.

Клим, сделав щупом ранцевого биолокатора несколько мягких размашистых движений, вдруг сузил амплитуду, а потом уверенно прочертил по темной земле волнистую линию.

— Здесь этот тяж, никуда не делся, — довольным тоном сказал он.

— Отлично, — сказал Лобов и, связавшись с кораблем, сообщил эту новость Кронину.

Они заговорили, уточняя детали действий, ведь во время биолокаторного поиска связь невозможна, поэтому все нужно обговорить заранее. Клим выпрямился и покосился на командира. Он стоял рядом сказочным черным силуэтом, на его нейтридном скафандре играли синие блики. Чужая, загадочная луна щедро заливала притихшую землю потоками голубого света; теплый воздух звенел и дрожал под их напором. Конечно, это лишь чудилось, на самом деле звенели и тренькали светлячки, разноцветными мигающими искорками плавающие над землей то в одиночку, а то и целыми роями. За светлячками с кваканьем гонялись большеголовые крылатые твари, своим прыгающим, рваным полетом похожие не столько на птиц или летучих мышей, сколько на бабочек; их причудливые тени-кляксы нет-нет да и проскальзывали по сияющему лунному диску.

— Ты готов?

— Сейчас, — ответил Клим, переключаясь в деловое русло, вот только настроюсь по резонансу.

Занимаясь этой тонкой операцией, он словно про себя говорил:

— Ночной дозор! Оружие, доспехи, тревога и бесстрашие в зорких очах — все как в рыцарские времена. Не хватает факелов и верховых лошадей.

И поскольку Иван отмолчался, спросил:

— Как ты думаешь, будет толк от нашей ночной прогулки?

— Не знаю. Но тяж грибницы — единственный материальный след, нельзя им не воспользоваться.

— А если это ловушка? — спросил Клим.

— Что поделаешь? Иногда приходится идти и в ловушку, вздохнул Лобов.