Клим не то чтобы задремал, а просто глубоко задумался о вещах, очень далеких и от планеты Перл, и от поиска, которым он занимался, а поэтому не сразу понял, что произошло, откуда и почему столько шума. Потребовались секунды, чтобы сообразить: биолокатор буквально взвыл, зафиксировав под собой мощнейший всплеск излучения. Завалив глайдер на крыло и разворачивая его на обратный курс. Клим успел сообразить, что сигнал такой силы не мог исходить из-под земли. Или уж в глубине Перл творится что-то из ряда вон выходящее! Выйдя на точку контакта, Клим снизился до предела, почти цепляя брюхом машины рыжие верхушки деревьев. И увидел поляну, а на поляне… Он не поверил глазам, а поляна уже осталась позади. Клим вывернул задрожавшую от перегрузки машину на обратный курс и, подкравшись к поляне, завесил глайдер над нею. Струя воздуха мотала ветви деревьев, волнами морщила траву. Клим смотрел до боли, до рези в глазах и не верил, не мог поверить себе! На поляне в странной и очень изящной колыбели, похожей на огромную раскрывшуюся раковину, лежал, сучил ножками и жалобно плакал ребенок.

Когда была выполнена наиболее трудоемкая с физической точки зрения часть доработки экспедиционного биолокатора, Лобов, вытирая только что вымытые руки разовым полотенцем, спросил инженера:

— Надеюсь, минут тридцать ты обойдешься и без меня?

Критически оглядывая только что сваренную ферму для подвески прибора, Кронин ответил:

— Ну, если не тридцать, то минут двадцать на подгонку уйдут. — Он поднял глаза на командира. — А что такое?

— Хочу проверить одну идею. — Рассеянным движением Иван бросил разовое полотенце в переносный утилизатор. — Химический анализ твоей находки производился?

— Разумеется, — Кронин присматривался к командиру, стараясь понять, что он такое затеял, — в виде экспресс-анализа.

— Ты его просматривал?

— Конечно. Состав, типичный для костной ткани. Впрочем, в детали я не вникал.

— Я вот тоже не вникал, — не то сожалея, не то осуждая себя, пробормотал Лобов и кивнул на выносной пульт связи: Не теряй контакта с Климом.

Инженер проводил его взглядом, пожал плечами и принялся за работу. Некоторое время он так и этак раскладывал последние события, стараясь догадаться, что за идея пришла Лобову, но работа требовала внимания, и он постепенно ушел в нее целиком. Он отвлекся лишь для того, чтобы ответить Климу, который в очередной раз скучным голосом доложил, что у него нет ничего нового. Услышав позади себя голос Лобова, он вздрогнул от неожиданности.

— Алексей, — лицо Ивана было озабоченным, — может быть, я что-то путаю? Посмотри ты.

И протянул небольшую карточку, выданную компьютером. Это были данные экспресс-анализа костной ткани некоторых перлских животных, в том числе и находки Кронина, и контрольные данные костной ткани человека. Инженеру понадобилось не больше минуты, чтобы понять причину озабоченности командира: скелет, который, как они решили в конце концов, должен был принадлежать земному ребенку, содержал характерную группу соединений. Эта группа с некоторыми вариациями хорошо прослеживалась у всех местных животных, она была четко выражена у его находки и начисто отсутствовала у человека! Несколько секунд Кронин туповато поворачивал с боку на бок этот странный факт, а потом до него разом дошел его сногсшибательный смысл. Он чуть не выронил карточку из рук.

— Так все-таки это неземной ребенок!

— Да, — без всякого воодушевления согласился Лобов, — получается так.

Он посмотрел на выносной пульт связи, на большой циферблат, по которому резво бегала секундная стрелка.

— Надо связаться с Климом, — скорее подумал вслух, чем обратился к инженеру, Иван.

И Кронин взглянул на выносной пульт.

— Через семь минут, не раньше, — сказал он с сожалением, — а сейчас бесполезно, системы связи глайдера обесточены: Клим работает с биолокатором. Ты чем-то обеспокоен?

— Да, — Лобов сел в раскладное кресло возле выносного пульта и спросил со скрытой надеждой: — А может быть, это все-таки земной ребенок, Алексей? А эта проклятая химическая группа — следствие особенностей местного питания?

Инженер решительно покачал головой.

— Исключено. Любой организм отчаянно консервативен. Вспомни о тканевой несовместимости. Но чем ты обеспокоен?

— Я боюсь, что этот так называемый ребенок — вовсе не ребенок, а совершенно взрослая особа.

Кронин улыбнулся:

— Что ты, Иван! Пусть это абориген, удивительно похожий на человека, во это, несомненно, ребенок.

— Было время, ты не считал его ребенком.

— Мы были ослами. Налицо ясные, они бьют в глаза, признаю инфантильности. Вспомни хотя бы о росте.

— Дело не в росте и не в морфологии. Инфантильность свойственна всем сапиенсам, в том числе и людям. И прежде всего в сфере психологической.

Инженер усмехнулся:

— Выходит, и я ребенок? Хорошенькое дитя!

Лобов даже не улыбнулся, он смотрел на резко бегающую секундную стрелку часов, голос его звучал грустно и иронично:

— И ты дитя. Тебе чужда жестокость, а она свойственна большинству несапиентированных самцов. Ты любишь розыгрыши и шутки. Ты склонен к бескорыстной дружбе не только с себе подобными, но буквально со всем живым. А ведь это характернейшая черта любого детеныша. Вспомни-ка площадки молодняка наших зоопарков, где рядом резвятся маленькие антилопы, тигры, медвежата, козлики и волчата — непримиримые враги во взрослой ипостаси. А все мы, экипаж «Торнадо», разве мы не похожи на щенков, с упоенным любопытством обследующих новую квартиру-планету?

Кронин смотрел на командира со сдержанным любопытством и тревогой: он хорошо знал, что молчаливый Иван бывает таким словоохотливым только в минуты большого напряжения.

— Ну хорошо, — мягко сказал вслух Алексей, — допустим, что на Перл живут некие разумные, младенцеобразные с нашей точки зрения существа. Где их цивилизация? Их дворцы, заводы, парки, энергостанции? Где их электромагнитное и гравитационное информационные поля? Короче говоря, где их ноосфера?

Лобов мельком взглянул на него:

— А разве это обязательные признаки? Может быть, буйство техники, стремление перекорежить и переломать природу — всего лишь болезнь роста, свойственная детству разума? Кто знает, может быть, зрелые сапиенсы, чья история насчитывает миллиарды лет, находят другие пути к счастью, которые позволяют им жить в гармоничном единении с окружающим миром, как бы растворяясь в нем.

— Почему же эти гармоничные сапиенсы избегают контактов с нами? Причиняют нам зло?

— Что такое зло и добро в масштабах вселенной? Каждый решает эту задачу на свой лад и вкус. — Иван усмехнулся: — И почему ты решил, что они избегают контактов с нами? Может быть, как раз не избегают. Держат нас, так сказать, под колпаком, ставят нам задачи разной степени сложности, наблюдают, как мы пытаемся решить их, и посмеиваются над нашей беспомощностью.

Лобов вздохнул и добавил грустно:

— А может быть, и не смеются, а жалеют нас. Жалеют и боятся. Как мы боимся акул, волков и пантер, хотя неизмеримо превосходим их уровнем интеллекта. Как разрушить этот барьер? Не знаю.

Лобов поднялся на ноги, коротко приказал:

— Готовь униход, Алексей.

Кронин покосился на часы.

— Клим опоздал всего на минуту. Скажу по секрету, он опаздывал с докладами и больше. Что тебя так беспокоит, Иван? Клим в глайдере, вооружен.

— Разве не были вооружены Жан и Майя Верней? — едко спросил Лобов. И после легкой паузы уже мягче добавил: — Я не уверен, что твоя находка — ребенок. Но вам точно известно это чуждое нам инопланетное существо, поразительно похожее на земного младенца. А уж если что и может заставить космонавта потерять всякую бдительность, так это ребенок, беспомощный ребенок, брошенный на произвол судьбы. Готовь униход, Алексей.

Клим на запросы не отвечал. Не работала и телеметрия, которая связывала глайдер, корабль и униход; очевидно, все связные системы машины, которой управлял Клим, так и остались обесточенными. Это затруднило поиск, хотя и не делало его слишком сложным: был известен маршрут глайдера, точки, где он выходил на связь, а это позволяло достаточно уверенно рассчитать предполагаемое местонахождение Клима. В эту расчетную точку и вел униход Лобов. Они взлетели какую-нибудь минуту тому назад, Кронин возился на заднем сиденье с ранцевым биолокатором, который Иван приказал подготовить на всякий случай. Униход летел медленно и тяжело — под брюхом машины была подвешена массивная синеватая сигара подземного бота.