— Да, — подтвердил Снегин, — к сожалению, все это было.

Оранжевый крест два раза мигнул и погас. Кайна тронула машину с места, сделала один крутой поворот, другой, пересекла широкую подземную магистраль. Впереди начал разгораться ясный бирюзовый свет.

— Вот мы и приехали, — сказала Кайна и повернулась к Снегину. — Если не возражаете, я передам Ивану все, что нужно. Мне очень просто это сделать.

Признав в душе, что это разумно, Снегин, однако, заколебался.

— Надо как-то закодировать сообщение.

— А если написать на космоарго?

Снегин удивился:

— А вы знаете его?

Кайна улыбнулась.

— Мне часто думается, что если бы я знала меньше, то была бы гораздо счастливее. Как ошибался тот, кто говорил, что знание — счастье!

На секунду притормозив машину у заблаговременно поднятой решетки, она вывела ее на улицу.

Кафе-сад располагалось на крыше небоскреба, заметно возвышающегося над остальными зданиями портового массива, и занимало площадь не меньше гектара. Столики стояли прямо под открытым небом в окружении небольших цветочных клумб, пушистых мелколистных деревьев, дававших густую тень, и каких-то диковинных растений, похожих на гигантские недозрелые кочаны капусты, из которых торчали длинные золотистые метелки цветов, распространявших пряный горьковатый аромат. Пользуясь тем, что Тика просматривала меню, Лобов послал Снегину повторное сообщение. Не получив ответа и на этот раз, он незаметно осмотрел часы-перстень и понял, что радиоканал поврежден, очевидно, во время драки возле бара. Хорошо еще, что остальные устройства системы были в порядке. Не повезло. Остаться без связи в самый ответственный момент операции! Однако Иван верил в энергию и находчивость Снегина. Не может быть, чтобы тот что-нибудь не придумал.

Эти размышления не мешали Лобову разглядывать окружающих. Большинство столиков было занято, причем преобладали молодые парни, одетые крикливо и безвкусно. Стоял сдержанный гул голосов, в который иногда вплетался громкий смех какой-нибудь подвыпившей компании. Несмотря на довольно ранний час, таких компаний здесь было немало. Глядя на бирюзовое небо над головой, Лобов невольно задумался над тем, как чувствуют себя посетители кафе, когда идет дождь, — явление более чем обычное в условиях Даль-Гея. Приглядевшись, он не без труда заметил вверху похожую на тонкую паутину арматуру, которая, видимо, позволяла мгновенно затянуть бар прозрачным куполом. Опустив глаза, Лобов встретил насмешливый взгляд Тики и поделился с ней своими соображениями.

— А вы полагали, что люди тут мокнут за собственные фарги? — ехидно спросила она.

— А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? — улыбнулся Лобов.

Она удивилась этой реплике и не нашлась что ответить. Подошел официант, тонкий, изнеженный умрок какой-то особой породы, одетый в белый костюм, казавшийся ослепительным на фоне его шелковистого иссиня-черного меха.

Лобов посмотрел на него, на его белый костюм, вздохнул и попросил:

— Тика, я ведь новичок в ваших краях — закажи обед и себе и мне. Только без спиртного.

Она скривила губы:

— Почему?

— Я неточно выразился, — поспешил поправиться Лобов. Себе ты можешь заказать что угодно. А мне спиртного не нужно — предстоит серьезное дело.

Что-то похожее на одобрение мелькнуло в глазах Тики. Взяв карточку, она, хитровато поглядывая на Лобова, одним духом продиктовала заказ.

Когда умрок мягко пропел свое утвердительное: «А-а!» — и степенно отошел от столика, Лобов полюбопытствовал:

— И он все это запомнит?

— А кто бы стал его держать, если бы он не запоминал? — И с непонятным сожалением добавила: — А вы не жадный.

Иван вспомнил ее длинный заказ и с некоторой неловкостью подумал, что ему уж куда как просто быть не жадным. Чтобы перевести разговор на другую тему, он сказал:

— Никогда бы не подумал, что днем в платных барах бывает так много народа.

— Но это же портовые кварталы!

— Ну и что?

Тика обернулась к нему, хлопнула ресницами.

— Как что? Портовые кварталы — это склады, всякие там транспортные магистрали, куча разных заводов. Хорошо зарабатывают здесь, понятно?

Лобов посмотрел прямо перед собой, налево, направо и спросил скептически:

— И все эти люди работают?

— А вы думали, фарги им дают просто так, за хорошее поведение? — язвительно спросила Тика и добавила: — Конечно, они не стоят у станков, не водят машины и не крутят разные там гайки.

— А что же они делают?

Она довольно долго рассматривала его, затем отвела задумчивый взгляд в сторону.

— Конечно, кто вас знает, на Стигме. Да и вообще, если изучать жизнь по книгам да теликам, то откуда же узнаешь? В голосе Тики ясно слышались иронические нотки. Она снова в упор взглянула на Лобова. — Надсмотрщики они, понятно? Умроки там работают, а эти смотрят, чтобы все было в порядке. Неделю за стенами, а то и под землей, а неделю гуляют. Когда уж очень тошно становится, а там ведь всяко бывает, выползают пообедать вот сюда, под открытое небо.

Лобов слушал ее, хмуря брови. Он ни секунды не сомневался, что Тика говорит правду. Совсем недавно свою концепцию о далийской цивилизации высказал крупный социолог Алим Нару, что-то вроде этого… Но почему далийцы так тщательно скрывают истинное положение вещей? Сколько веков, более того тысячелетий, земляне использовали лошадей, верблюдов, оленей, собак. Правда, умроки слишком уж похожи на людей, да и вообще безжалостная эксплуатация любого существа вызывает протест и отвращение. Может быть, дело именно в этом?

— Как это — всяко бывает? — спросил он.

— А что же, — с раздражением ответила Тика, — молиться на умрока, если он работать не хочет? Или, допустим, он постарел и не может уже запомнить заказ, забывает? Они насмотрятся там, а потом выходят и отводят душу.

— Кто? Надсмотрщики?

— Нет, смотрительницы музеев древности, — с издевкой ответила Тика.

Лобов смотрел на эту вздорную девчонку и думал о том, как много скверны довелось ей узнать за свои годы.

— Тика, — спросил он, пораженный нечаянно мелькнувшей догадкой, — а кто такие умроки? Они не мутанты?

— Что? — переспросила она, хмуря брови.

— Ну, обыкновенные люди, только испорченные. — Лобов не знал, как ей втолковать свою мысль.

Тика тяжело вздохнула и покачала головой:

— Ну и чудные вы там, на Стигме. Какой же умрок человек? Вот из человека ярхисовцы могут сделать умрока.

Сердце у Лобова екнуло.

— Как?

— Откуда мне знать, что я, посвященная? Да, может быть, и болтовня все это.

— А зачем тайной полиции делать из людей умроков?

Тика фыркнула, сдерживая смех.

— Тайной полиции. Это Яр-Хис — тайная полиция?

— А что же это?

— Что? — Тика значительно понизила голос. — Да все! Может быть, и вы ярхисовец, мне откуда знать? — Она внимательно вглядывалась в Лобова и вдруг усмехнулась: — Да какой вы ярхисовец! Будь вы им, вас бы на машине к Лингу доставили. Ну что вы на меня так смотрите? — вызывающе закончила она.

— А те, что встретили нас возле бара, — ярхисовцы? — упрямо гнул свою линию Иван.

Тика, наконец, не выдержала и рассмеялась, поглядывая на Лобова зелеными, искрящимися сейчас глазами.

— Вот чудак! Будут вам ярхисовцы болтаться в портовых кварталах, как бы не так! Это так, мелочь. Может, надсмотрщики, а может быть, и еще кто. Вот Оуна я знаю — это тот, который на вас сзади набросился. Он в специальной школе всякие драки преподает. — Она все больше оживлялась. — Как вы с ним справились, понять не могу! Может, вы сами из специальной школы, уважаемый ленд?

Лобов грустно улыбнулся.

— Узнала ты мое имя, — сказал он, — а зовешь меня по-прежнему — уважаемый ленд.

— Неловко. — Тика странно взглянула на него. — Какой-то вы чудной, непохожий. Такой деликатный, будто из служителей храма мирового духа, а положили четырех — и хоть бы что!

К столу приблизился умрок, катя перед собой столик, сплошь уставленный блюдами, приправами и напитками. По кивку Тики, не раньше, умрок стал составлять все это на стол очень точными, до деталей оттренированными движениями. Ивану, который теперь знал, как достается умрокам подобное умение, было как-то не по себе. Когда умрок отошел, Лобов с некоторым удивлением убедился, что перед ним стоят тарелки с солидными порциями, а перед Тикой — крохотные, почти пустые вазочки.