Как всякое кодовое сообщение, отчет сопровождающего не был эмоциональным. И все-таки в нем улавливались виноватые нотки. Следуя за Лобовым и девушкой, сопровождающий вышел на третью улицу портовых кварталов. Не прошел он за ними и ста шагов, как его остановила группа подгулявшей молодежи и предложила выпить за процветание платной торговли. Сопровождающему удалось быстро от них отвязаться, но контакт с Лобовым он потерял. Улица прямая, ответвлений не имеет, поэтому есть надежда на восстановление контакта.

Снегин откинулся на спинку сиденья: «Вывод ясен. Лобова опекали не только свои, но и чужие. А по сравнению с далийскими профессионалами земляне — дилетанты. Сопровождающий Лобова инициативен, отлично подготовлен физически, наблюдателен, но какая у него практика? Конечно, его обнаружили и аккуратно оттерли от Ивана. К черту! Надо самому ехать на место действия, благо оно теперь известно».

Снегин включил аппаратуру, набрал на пульте маршрут, но двигатель машины не завелся, а на табло вспыхнула надпись: «Третья улица закрыта для проезда всех видов транспорта». Всеволод стиснул зубы. Он вдруг отчетливо понял, что операция висит на волоске.

Когда Лобова швырнули на плиты мостовой, в его сознании мелькнуло, что доли секунды, оставшиеся до падения, единственное, что ему предоставлено для спасения операции, а может быть, и самой жизни. Вот когда пригодились тренировки в боевом самбо, которые прошел Иван, готовясь к операции, не жалея ни своих, ни чужих боков! В самый последний момент он успел извернуться и упал не на спину, а как кошка, на четвереньки. В поле его зрения попали широко расставленные ноги в расклешенных брюках. Жилистый хотел нанести удар, но промахнулся и потерял равновесие. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Иван распрямился и с силой ударил его в живот. Жилистый задохнулся и медленно опустился на мостовую.

Лобов осмотрелся. Жирнолицый все еще сидел на ступеньке, на лице его, как приклеенная, застыла растерянная улыбка. Дюжий парень лежал на боку, опираясь на локоть, и ругался слабым голосом. Тот, что получил удар в челюсть, все пытался встать, но ноги его не держали. Вытянувшись стрункой, застыла Тика, приложив ладонь к щеке. Улица была пуста, словно ее вымели. Из открытой двери бара по-прежнему лился яркий свет, доносилась ритмичная мелодия. К стеклу приникло чье-то любопытное лицо.

Лобов опустил голову и посмотрел на своего противника. Жилистый лежал, неестественно подогнув голову.

Лобов поспешно наклонился к нему, рванул ворот куртки и положил руку на грудь. Сердце билось замедленно и вяло. Иван с облегчением вздохнул, выпрямился, еще раз оглядел мостовую, ставшую ареной жестокой драки, ужаснулся тому, как близко к полному краху он находился из-за каприза избалованной девчонки и собственной беспечности. Теперь, наученный горьким опытом, он знал, что его, Лобова, миссия куда более тяжелая, чем это ему представлялось сначала. Даль-Гей не прощает ошибок.

— Принеси воды, — сказал Лобов жирному парню. — Побольше воды. И позаботься о своих друзьях.

Тот закивал, что-то забормотал, но Лобов уже отвернулся и направился к Тике. При его приближении она медленно опустила руку, прижатую к щеке, непроизвольно шагнула назад, но тут же, сделав над собой заметное усилие, выпрямилась, вскинула голову.

В глазах, устремленных на Лобова, был не страх, а какое-то другое, непонятное для Ивана выражение — не то недоумение, не то пугливое восхищение.

— Пойдем, Тика.

Она еще секунду смотрела на него и затем покорно сказала:

— Идемте.

Скоро навстречу снова начали попадаться прохожие. Тика шла, постепенно прибавляя шаг. Лобов удивленно поглядывал на нее, но не произносил ни слова.

Вдруг Тика остановилась, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Это был самый темный участок между двумя фонарями, и Лобов огляделся: кто знает, не готовит ли ему эта девчонка что-нибудь новое? Но все было спокойно.

— Почему вы меня не ударили? — вдруг вызывающе спросила она.

Лобов не сразу ответил на этот дикий вопрос.

— Я не бью женщин, — наконец сказал он. — И вообще терпеть не могу драк.

— Неправда! — раздраженно заявила она.

— Правда.

Тика вдруг засмеялась:

— Как вы их! Я так рада! Будут знать, скоты.

В голосе ее слышалось торжество, покоробившее Лобова.

— А зачем вы наклонялись к Оуну? — с любопытством спросила она.

— Я боялся, что убил его, — хмуро ответил Лобов.

— Было бы хорошо, если бы вы его убили, но Оуна так просто не убьешь. — Тика покосилась на спокойное лицо Лобова и покаялась: — Я ведь не думала, что они нападут на вас одного вчетвером.

Лобов промолчал.

— Откуда я знала, что вы такой дурак? — Она всхлипнула и вдруг закричала: — Да, дурак, дурак! Ну, стукнули бы вас разок, трудно вам было потерпеть? Их же четверо!

Он изумленно взглянул на девушку.

— Что вы на меня смотрите? — продолжала Тика. — Тут вам не идиотская Стигма. Подумаешь, какой храбрец, лезет прямо на Оуна! Можно было бы и стороной обойти. А вот свернул бы вам Оун шею, что тогда? Всем бы нагорело из-за вашей дурости.

Лобов опустил глаза, чтобы не выдать себя. Так вот в чем дело! Это была вовсе не случайная драка из-за каприза девчонки и шаловливого настроения скучающих молодцов. Это очередная проверка его возможностей. Любопытно, какие выводы после всего этого сделает многоопытный Линг?

А Тика — что за странное существо? К стыду своему, Лобов должен был признать, что эта девушка совершенно непостижима для него. Мало того, что ему были непонятны ее взгляды, гримасы и жесты, даже обычные слова и фразы она произносила с такой интонацией, что в них чудился совсем другой, чуть ли не противоположный смысл.

Иван решил про себя, что это просто издерганное, избалованное существо, не успевшее, однако, растерять естественной чистоты.

Между тем Тика достала зеркальце, привела в порядок лицо, поправила волосы и вздохнула.

— Я ведь и правда не хотела ничего такого. Вы мне верите?

— Верю. — Иван немного кривил душой.

Она спрятала платочек и решительно сказала:

— А если верите, так чего же стоите? Пойдемте.

Лобов приотстал и послал Снегину короткое донесение о случившемся, но, к своему удивлению, подтверждения не получил.

Тика покосилась на него.

— Скажите, уважаемый ленд, что в этот час делают на Стигме?

Лобов пожал плечами:

— Обедают, наверное.

— И у нас обедают, — сообщила она.

Лобов не сразу понял, что она имеет в виду, а когда догадался, нерешительно сказал:

— Я бы с удовольствием, но меня ждут.

Тика вздохнула.

— Ну кто же будет вас ждать во время обеда?

Лобов припомнил, что часы приема пищи соблюдаются в Даль-Гее необычайно точно, и решил:

— Обедать так обедать. Веди.

Тика засмеялась и через несколько шагов спросила:

— А вам нравится, что я называю вас уважаемым лендом?

Лобов удивленно взглянул на нее.

— Не очень.

— Так как же вас называть?

Иван улыбнулся и с важным видом представился:

— Меня зовут Ивви Лонк.

— Не очень-то красивое у вас имя.

Лобов промолчал. Не мог же он объяснить, что это имя выбрано не случайно, а созвучно настоящему.

Размышления Снегина прервала тень, скользнувшая по его лицу. Он обернулся. К его машине медленно подъезжал роскошный кремовый автомобиль той же марки, что и у президента. «Очередная провокация далийцев?»

Снегин незаметно огляделся. Нет, пространство справа и впереди оставалось свободным. Он покосился на кремовую машину и неожиданно встретился взглядом с Кайной Стан, сидевшей на водительском месте. Боковое стекло ее машины было опущено.

— Здравствуйте, Всеволод, — сказала Кайна, — у меня важные и срочные новости. Лучше всего, если вы сядете в мою машину. — Она жестом показала на заднее сиденье, нажатием кнопки приоткрыв дверцу.