А работа между тем разворачивалась, как он и наметил, широко и сразу в трех направлениях: создание Академии наук, национальной библиотеки и ряда необходимых учебных и научных учреждений. Вернадский формировал сразу три комиссии, подыскивал ученых секретарей в каждую. Секретарем по уставу Академии наук стал знаток истории и семей Украины архивист В. Л. Модзалевский, секретарем по высшей школе — молодой геолог Б. Л. Личков, по библиотеке — А. З. Носков и Е. Ю. Перфецкий.
Теперь нужны люди, ученые, и он их собирает. Среди многочисленных знакомых на пост вероятного непременного секретаря лучше всех подошел бы его московский знакомый, профессор Лазаревского института восточных языков Агафангел Ефимович Крымский. Он знаком с ним с 1905 года по Академическому союзу и даже несколько раз был у него в институтской квартире в Армянском переулке, заваленной от пола до потолка книгами. Крымский — эрудит, не только специалист по семитологии, арабистике, истории ислама, но и большой знаток грамматики и истории украинского языка. Крымский в 1908 году издал книжечку украинских стихов и подарил ему, подписав так: «Самому дорогому моему приятелю и лучшему человеку, которого я когда-либо знал, академику В. И. Вернадскому».
Крымский откликнулся с радостью. Согласился переехать навсегда, только нужно перевезти всю собранную им огромную библиотеку восточной литературы, которую в дальнейшем мог бы передать в академию (что потом он и сделал). Вернадский занялся добыванием вагона для Крымского, и вскоре тот прибыл в Киев с книгами и включился в работу.
Из Харьковского университета Владимир Иванович пригласил своего сочлена по Государственному совету, профессора истории и знатока Слободской Украины Дмитрия Ивановича Багалея, предназначая ему роль своего заместителя.
За первыми хлопотами пролетел месяц, и 9 июля академическая комиссия собралась. Вернадский прочел доклад «К созданию Украинской Академии наук», в котором развернул перед коллегами широкую историческую панораму и обрисовал задачи.
Академии первоначально возникли из ученых кружков Италии. Ученые общались научно, помогали друг другу. Их стали брать под опеку государи. Первые национальные — Французская академия наук и Королевское общество в Англии. Некоторые из европейских академий сохранили старинный статус чисто ученых обществ, другие, как Королевское общество или Российская академия наук, приобрели практическое, соприкасающееся с задачами государства, направление. Они обрастали институтами, обсерваториями, научными станциями, лабораториями, музеями.
Лучше всего взять за образец Российскую академию, говорил Вернадский. Приблизить ее к запросам жизни. Академия лучше должна способствовать быстрому развитию производительных сил, материальной и духовной культуры украинского народа.
Планировалось, что академия будет состоять из трех отделов: историко-филологического, физико-математического и социально-экономического. В дополнение создаются КЕПС, комиссии по изучению экономически-статистической жизни и ресурсов Украины, по изучению памятников украинской словесности и языка. Предусматривалось создание первых институтов: прикладной механики, геодезического, физического и садов Ботанического и Акклиматизационного. На остальное у правительства пока нет средств, но в планах еще числились Демографический институт и Институт экономики.
Комиссия немедленно приступила к выработке устава академии, составила первоначальный список членов, а также законопроект о своем учреждении. Занятия шли интенсивно. За два месяца проведено 23 заседания, 15 из которых вел сам Вернадский.
Дневники этих месяцев заполнены сетованиями: «все время на людях», «масса народу», «толпы людей», «целый день посетители». Дневник 21 июля 1918 года: «Так все не записывал. Жизнь не дает возможности вести строгий дневник, тем более, что переплетаются два стремления — внутренние переживания и внешние события — как наблюдатель и как переживающий даже не события, а развертывания внутреннего процесса своей личности»26. Никак не остаться одному, никак не сосредоточиться. В Киев стягиваются кадеты, идут непрерывные партийные встречи и консультации. Полулегально появился Милюков и с ним почти ежедневные встречи и беседы о мировом и российском положении. Кто победит в войне — еще неясно, на кого ориентироваться? Все мешает, отвлекает от главного. И для него выкраивает каждую минуту свободного времени. В течение всего лета и осени 1918 года рукопись растет. Вот типичная запись:
«29 августа. Утро. Эти дни видишь массу народа и много дела. На душе смутно и тяжело. Ищешь выхода. Вместе с тем мысль обращается и к общим проблемам в связи с интересующими меня вопросами о живом в природе. Едва успеваю работать над рукописью живого вещества: подвигается медленно. Целый день на людях, устаю. Успеваю читать только газеты, Ливингстона, Тутковского — геологию Минской губернии».
«10 ноября. Бибиковский бульвар, 14[11]. Не писал больше двух месяцев (дневник. — Г. А.). А в это время столько событий. И сейчас пишу вечером, когда хотя и не поздно, но устал. Мысль работает дальше. Много читаешь, думаешь и в то же время среди быстрой смены событий, кажется, куда-то мчишься. Бренность жизни и миг жизни чувствуется до чрезвычайности.
Работал над живым веществом очень интенсивно. Немного над лекциями по геохимии».
В те дни Владимир Иванович как раз читал в Киевском университете небольшой курс по новой науке. Вместе со студентами их слушал Личков и оставил небольшие воспоминания о Вернадском-лекторе.
Осенью законопроект об учреждении Академии наук был подписан гетманом Скоропадским и вступил в силу. Но произошло это буквально за несколько дней до ухода немцев и падения гетманства.
Двадцать седьмого ноября состоялось историческое первое общее собрание. Его открыл старейший по возрасту искусствовед и литературовед Н. И. Петров, член-корреспондент Российской академии наук. Из двадцати шести академиков, утвержденных гетманским универсалом, смогли прибыть только восемь, но они заявили о своей правомочности. Собрание единодушно избрало Вернадского президентом Украинской академии наук. По-украински — головою. Как он и намечал, вице-президентом избрали Багалея, непременным секретарем — Крымского.
В краткий период Петлюры и Директории украинизация шла лихорадочная. За полтора месяца поменяли все вывески в городе, но, в сущности, этим дело и ограничилось.
Восьмого февраля 1919 года при огромной панике и бегстве из города наступила очередная перемена власти в Киеве. Как сообщают свидетели событий, поначалу большевики вели себя более или менее либерально, если не считать реквизиций и уплотнений. Они захватили, в сущности, очень богатый город с ценностями, копившимися веками, и сразу стали, как писал очевидец, «под видом строительства новой жизни расточать остатки старой». Щедрые за чужой счет, они устраивали во дворцах и особняках учреждения «культуры для народа». Академия наук пришлась новой власти ко двору. Комиссар по просвещению В. П. Затонский, с которым общался в основном Крымский, обещал академикам всяческое содействие.
Вскоре большевики предоставили Академии наук особняк бывшего пансиона Левашовой на Большой Владимирской улице. (В нем девочкой когда-то училась Анна Петровна Константинович.) Вернадский получил кабинет, где мог назначать общие собрания академиков. Президиум академии находится там и поныне.
Итак, в начале фантасмагорического 1919 года в Киеве реально приступила к работе Академия наук. Она состояла из пятнадцати комиссий и комитетов по многим отраслям знаний, зоологического кабинета, Всенародной библиотеки, трех институтов. Всего числилось в академических учреждениях 140 сотрудников. В первом отчете президент писал: «Сейчас идет изучение флоры, фауны, минералогии Украины, сданы в печать работы о белом и сером угле Украины, заканчивается и частично сдана в печать работа по ее гидрологии, полезным ископаемым, строительным материалам, подготавливаются научные словари, украинско-русский и русско-украинский, исторический словарь украинского языка, издаются памятники исторические и историко-юридические, организуются музеи и гербарии, изучаются свойства донецких углей и т. п. Работа находится в самом разгаре. Новый научный центр создан»27.
