В результате своих операций отдельные направления поставляли отрывочную информацию о тех советских людях в Восточной Германии, кто их интересовал. Каждое направление применяло свою собственную организационную схему систематизации материалов, которые оно добывало о советских людях и учреждениях. Научное и техническое направления были организованы лучше всех остальных, однако они получали большую помощь от своих подразделений из Вашингтона. По общему мнению, БОБ отчаянно нуждалась в системе, которая объединила бы все сведения в некоем централизованном хранилище, доступном всем офицерам, работающим против Советов. Документы ЦРУ и свидетельства очевидцев показывают, как это было сделано и как повлияло на операции.

Увеличивающееся число смежных разработок привело к соединению всей информации о Советах, которой располагала БОБ. Самое главное, все в БОБ поняли, что бесполезно пытаться в Восточной Германии вербовать восточных немцев внутри советских учреждений или поблизости от них. Защита советской службы безопасности была очень плотной. Кроме того, к 1953—1954 годам все объекты, представлявшие наибольший интерес, были переведены в огражденную советскую территорию в Карлсхорсте[634]. Эта территория приобрела очень важное значение в послевоенное время, стала советским центром в Германии: иностранные разведки МГБ и КГБ, советская военная разведка (ГРУ), ключевые объекты усилий БОБ в области атомной энергии — все было сконцентрировано там. На площади в полтора квадратных километра расположились учреждения, вспомогательные службы и места проживания наиболее важных советских представителей в Германии.

Наконец, переезд БОБ из прежних помещений на Фёренвеге в просторное здание в американском центре на Клейаллее предоставило сотрудникам БОБ больше места для развития инициативы и для того, чтобы свести все антисоветские операции в единое место. Здесь-то и возникла «целевая комната», содержавшая удивительный набор информации и всевозможных сведений о Карлсхорсте, включая списки советских сотрудников, их рабочие и домашние телефонные номера, их адреса и должности, даже автомобильные номерные знаки. Именно в этой комнате можно было познакомиться с описанием кабинетов и жилых помещений, поэтажными планами домов и апартаментов, которые КГБ использовал как конспиративные квартиры или дома для тренировки «нелегалов», советских шпионов, то есть тех, кто отправлялись за рубеж с документами иностранных граждан или для встреч с агентами, например, из Западного Берлина. Чтобы усовершенствовать карту Берлина 1943 года, которой еще пользовались сотрудники БОБ, военных летчиков попросили сфотографировать Карлсхорст с воздуха. Эти более современные данные использовались во время допросов перебежчиков и других источников.

К весне 1955 года «целевая комната» стала центром расширенной операции по подготовке восточногерманских источников, имевших доступ на территорию Карлсхорста. Хотя эта советская территория уже давно была очищена от проживавших там немцев, если не считать особо избранных официальных представителей ГДР, советским сотрудникам все еще приходилось полагаться на немецких служащих, поддерживавших жизнь в этом городе внутри города. БОБ стала искать немецких сотрудников с пропусками, кто или работал на советской территории, или регулярно там бывал. Оказалось, что таких очень много: ремонтники, курьеры, уборщики и т. д. Эти люди могли дать точную и часто документальную информацию о советских сотрудниках, с коими они имели дело. Даже уборщица в отеле, где останавливались советские официальные лица, могла предоставить регистрационные бланки с их настоящими именами. БОБ использовала эту информацию, чтобы проверить надежность своих агентов. Один неверный ответ на вопрос типа: «Был ли Иван Иванович в Карлсхорсте 12 мая?» — и разлеталась вдребезги легенда даже очень опытного оперативника. Один восточногерманский агент БОБ работал в отделе военной администрации, занимавшемся размещением и вообще обслуживанием сотрудников ГРУ на территории Карлсхорста. В кабинете находилась печка, предназначенная для сжигания документов. Однако офицеры ГРУ оказались людьми беспечными, и агент частенько уносил с собой обгоревшие бумаги, а потом передавал их БОБ[635]. Был еще один источник в Карлсхорсте в отделении почтовой системы ГДР, который занимался получением и направлением на обработку непро-явленных личных фотопленок советских офицеров. Ему удавалось предоставлять БОБ не только имена и описания людей, но иногда и фотографии, пополнявшие альбомы БОБ.

Накопленная в «целевой комнате» информация использовалась БОБ для выявления тех немецких сотрудников Карлсхорста, кто являлись информаторами — КГБ или МГБ ГДР. 25 процентов этих людей, как считалось, докладывались непосредственно КГБ или МГБ ГДР, и КГБ вполне мог манипулировать ими, чтобы противостоять операциям БОБ. Благодаря обширному объему сведений «целевой комнаты» сотрудники БОБ могли с его помощью проверять надежность своих вновь завербованных агентов.

БОБ сумела наладить основательное наблюдение за Карлс-хорстом, несмотря на то, что эта территория находилась под постоянной охраной. По мере того как улучшались возможности фотонаблюдения, фото советских людей, проживавших в Карлсхорсте, пополняли альбомы. Один раз БОБ спрятала аппарат в коробке с обедом немецкого рабочего, который поставил свой грузовик напротив входа в штаб-квартиру КГБ, положил коробку на полку позади сидения водителя и сфотографировал советских офицеров — те входили и выходили из дверей, пока он жевал свой бутерброд.

Агенты, имевшие контакты с советскими учреждениями и жилыми помещениями, также использовались БОБ, чтобы разместить на этой территории подслушивающую технику. Ветеран контрразведки КГБ Валентин Звезденков, который служил в Карлсхорсте в 50-х годах, описал, как технические сотрудники КГБ нашли подслушивающее устройства в люстре, висевшей в кабинете начальника аппарата КГБ Александра Короткова. Импульсивный Коротков хотел было оставить его, чтобы сказать пару теплых слов американцам, однако его уговорили не делать это. Впоследствии сотрудники КГБ узнали от хвастливого менеджера фирмы, поставлявшей электрическое оборудование, что уловленные американским передатчиком голоса могли быть приняты на расстоянии в три километра. Этот инцидент так всполошил службу безопасности КГБ, что о нем рассказывали, несколько видоизменив его, на лекциях в других подразделениях в Карлсхорсте, включая ГРУ[636].

Оборудование люстры подслушивающим устройством было любимой операцией. В другой раз агент БОБ, тоже электрик, подслушал, что его фирма должна приобрести оборудование для вновь мебелируемых кабинетов аппарата КГБ. Один из предметов представлял собой большой деревянный торшер. Агент, естественно, не знал, куда он предназначен, но, видимо, он подходил для очень большого кабинета или конференц-зала. Он привез разобранный торшер в Западный Берлин, где в одной из планок проделали углубление и поместили в него микрофон с передатчиком. Потом торшер вернули на склад КГБ, где он дожидался, пока его установят. Проходили недели, но ничего не происходило. Позднее агент доложил, что торшер вернули на фирму, но без микрофона. Офицер БОБ почуял опасность и предложил электрику бежать, но тот отказался, заявив, что не он один имел доступ на склад и подозрение не может пасть на него. Однако обеспокоенный офицер решил на время оставить его в покое, почти не встречался с ним, а если встречался, то ненадолго и с принятием всех мер для выявления враждебного наблюдения. Полгода прошло без происшествий, а потом агент перестал появляться на встречах в Западном Берлине. Позднее офицер БОБ узнал, что после обнаружения передатчика все рабочие, имевшие доступ на склад, были подвергнуты непрерывному наблюдению со стороны МГБ ГДР. 8 августа 1957 года встреча агента с офицером БОБ была зафиксирована MfS, а через неделю агента арестовали. Он был приговорен к тюремному заключению за шпионаж. Отсидев девять лет, в 1966 году был освобожден по программе «узники — за выкуп» и стал, по полученному разрешению, жить в Западном Берлине, где и рассказал БОБ свою историю[637].