Президент Путин немедленно позвонил президенту Бушу: «Я в разговоре с ним упомянул о том, что на днях был убит лидер Северного альянса в Афганистане Масуд. И я сказал тогда американскому коллеге: “Знаешь, меня это очень тревожит. Такое чувство, что должно что-то произойти. Они явно к чему-то готовятся”»^{524}.

Два дня спустя в Нью-Йорке были взорваны «башни-близнецы». Путин первым из иностранных лидеров выразил Бушу соболезнования и тут же оказал практическую поддержку грядущей американской кампании против «Талибана» и «Аль-Каиды». Его люди передали американцам немало информации, в том числе карты минных полей, многие из которых за давностью лет, естественно, были неточными. Путин открыл российское воздушное пространство для американских военных самолетов и убедил лидеров среднеазиатских государств последовать его примеру. Он встретился с лидерами Северного альянса, увеличил российскую военную помощь и убедил их сотрудничать с американцами. В последующие годы это сотрудничество развивалось. Северный маршрут снабжения через Россию становился все важнее, так как у американцев возникли проблемы с традиционным маршрутом через Пакистан. Продолжался и обмен информацией. В октябре 2010 года русские предоставили поддержку и советы для американского налета на четыре крупных фабрики по производству наркотиков. Это была первая совместная операция такого рода. Многие россияне считали, что американцы не слишком благодарны за то, что сделал для них Путин^{525}.

Когда американская кампания закончилась и в Кабуле воцарился новый режим, Россия продолжала укреплять связи с Афганистаном. Русские чиновники, журналисты и даже туристы ездили в Афганистан, как и практически все время после вывода советских войск.

Масуда похоронили в Панджшерском ущелье, на горе у его родного кишлака Джангалак. Ему немедленно поставили памятник. В церемониях на его могиле по случаю второй годовщины его смерти приняла участие солидная российская делегация во главе с генералом Варенниковым. С годами культ Масуда разросся, его гробница превратилась в крупный мавзолей. Русские все так же чтили его память. Пуштуны же с возмущением смотрели на прославление человека, который не был одним из них и который держал с русскими перемирие вместо того, чтобы сражаться^{526}.

Для одной из дивизий 40-й армии война так и не закончилась. 201-ю дивизию перевели из Афганистана в Таджикистан, где она осталась после распада СССР и обретения страной независимости. Ее штаб находился в столице Таджикистана Душанбе, а два полка базировались в Кулябе и Курган-Тюбе, неподалеку от афганской границы. Когда в 1992 году между правительством и мятежниками-исламистами разгорелась гражданская война, местные призывники-таджики дезертировали. Российские офицеры и прапорщики заперлись в казармах вместе с семьями и отказались сдаваться толпе. Ельцин принял дивизию обратно под российскую юрисдикцию. Ее состав пополнили российскими призывниками и контрактниками, служившими на выгодных условиях, и она стала ядром миротворческих сил СНГ. Когда в 1997 году гражданская война закончилась, миротворческие силы распустили, но дивизия осталась в Таджикистане с неопределенным статусом.

Для пограничных войск война тоже не кончалась. Их штаб-квартира тоже находилась в Душанбе, а отдельные части — на афганской границе. Некоторые из них участвовали в операциях в Афганистане, некоторые погибли (всего в Афганистане были убиты 576 офицеров КГБ). Теперь они продолжали охранять границу между Таджикистаном и Афганистаном, боролись с наркокурьерами и бандформированиями, жаждущими поддержать мятежников-исламистов в Таджикистане. В мае 1993 года Россия подписала с Таджикистаном соглашение о дружбе и сотрудничестве, по которому формальная ответственность за охрану границы переходила к России.

Пограничные посты подвергались нападениям. Рано утром 13 июля около четырехсот моджахедов и солдат 55-й пехотной дивизии афганской армии устроили массированную атаку на 12-ю заставу, где служили 48 пограничников. Гарнизон предупредила о нападении сторожевая собака. Под огнем с окружающих холмов и с афганской стороны они бросились занимать позиции. Первыми погибли члены экипажа единственной на заставе БТП: они даже не успели забраться в машину. Когда был убит и 25-летний командир заставы, его заместитель решил, что выжившим следует прорываться в безопасное место. На выручку осажденному гарнизону послали небольшую группу солдат 201-й дивизии и таджикской армии, а также пару вертолетов. На единственной дороге, ведущей к заставе, они столкнулись с минами и засадами. Таджикские солдаты повернули назад. Добравшись до заставы, российская группа поддержки обнаружила 25 погибших и изувеченных бойцов. Шесть участников обороны (четверо — посмертно) получили звание Героя России. В 80-х годах Героями Советского Союза стали 86 участников войны^{527}.

Солдаты, перешедшие Мост дружбы ц февраля 1989 года, вернулись в свою страну, которой оставалось жить всего два года, страну в своем роде не менее расколотую, чем только что покинутый ими Афганистан. В результате радикальной избирательной реформы высшие офицеры потеряли места в парламенте, которые считали своими по праву. Недовольство в национальных республиках СССР звучало все громче. Экономика быстро приходила в упадок. Пресса, всегда относившаяся к военным с уважением, получила свободу беспощадно их критиковать. Поводов для негодования было немало, но особенно возмущало солдат стихотворение Евгения Евтушенко, описывающее мысли афганского муравья, ползущего по носу погибшего советского солдата.

Удары, нанесенные после этого по советской армии, почти разрушили ее.

Как считали командиры 40-й армии, она покинула Афганистан, сохранив свою репутацию и честь. Она решила те ограниченные задачи, что ставили перед ней политики: удержать города, обеспечить доступность коммуникаций, удерживать мятежников на расстоянии, чтобы у правительства в Кабуле была возможность укрепить свои позиции и сохранить власть хотя бы на время. Солдаты выполнили свой долг и не понесли поражения в бою. Война была мучительной, но, по крайней мере, с точки зрения армии, не унизительной. Теперь же в считанные месяцы 40-я армия, одна из самых боеспособных в советской истории, была распущена, ее генералов, командиров дивизий и их заместителей перевели на другие посты или отправили преподавателями в военные академии, а полковых командиров направили в части, разбросанные по всему СССР.

Когда менее чем два года спустя Советский Союз начал распадаться, многие из этих офицеров оказались служащими армий независимых государств. Они приносили присягу Советскому Союзу, и некоторые из них отказались присягать новой стране, оставив военную карьеру.

Многие из офицеров обратились к традициям. Они испытывали стыд за Россию, за землю своих отцов, за опустевшие деревни, где стоят разрушенные церкви и брошенные кузницы, за страну, которая изменилась практически до неузнаваемости, оставленную и забытую, как один из них заметил, «мной и такими, как я»^{528}. Они разделяли чувства своих прадедов, офицеров царской армии, вынужденных выбирать ту или иную сторону в гражданской войне. Теперь, когда на страну, казалось, снова надвигалась гражданская война, они снова оказались перед выбором. Встать на сторону Горбачева? Или Ельцина? Или сделать все возможное, чтобы сохранить лучшие черты советской власти?