Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Когда Горбачев допустил определенную свободу слова, в советской прессе стали возможны публикации на афганскую тему, и действия армии в Афганистане стали критиковать. Контраст между ощущением, что они много выстрадали, но выполнили свой долг, и безразличием либо даже враждебностью собственных сограждан, был одним из самых тяжелых испытаний, которые легли на плечи солдат. Их горечь выразили Владимир Пластун и Владимир Андрианов, тоже побывавшие на афганской войне: «Попытаться их [корни причин, заведших политику руководства КПСС в Афганистане в тупик] обнажить придется, хотя это и болезненно. Нелицеприятно зреть на содеянное тобою зло, хотя ты и убеждал себя, что исходишь из лучших побуждений. Но сделать это необходимо, поскольку слово “Афганистан” и, хуже того, — “выполнение интернационального долга в Афганистане” — еще долгие годы будет ассоциироваться в сознании честных советских людей с позором для русских, с пятном на КПСС, с кровью наших мальчишек, так и не понявших поставленной перед ними цели (если она была), с ненавистью к тем, кто столкнул нас в “афганское болото” и кто вызвал ненависть к нам»{416}.

Эти чувства, в отличие от возмущения американцев войной во Вьетнаме, не вылились в открытый антиправительственный протест. Массовые демонстрации в крупнейших городах СССР были еще впереди. И направлены они были не против войны, к тому моменту оконченной, а против советского режима, партии, спецслужб, несправедливости, неэффективного управления экономикой. Но лидерам страны, пытающимся найти выход из афганского хаоса, все труднее было игнорировать этот фон.

Часть III.

Долгое прощание

С покоренных однажды небесных вершин

По ступеням обугленным на землю сходим,

Под прицельные залпы наветов и лжи

Мы уходим, уходим, уходим, уходим.

   Прощайте, горы! Вам видней,

   Кем были мы в краю далеком,

   Пускай не судит однобоко

   Нас кабинетный грамотей.

Прощайте, горы! Вам видней,

Какую цену здесь платили,

Врага какого не добили,

Каких оставили друзей.

   До свиданья, Афган, этот призрачный мир.

   Не пристало добром поминать тебя вроде,

   Но о чем-то грустит боевой командир:

   Мы уходим, уходим, уходим, уходим.

Игорь Морозов, май 1988 года[54]  

Глава 11.

Возвращение

Система набора и демобилизации солдат, сложившаяся в 40-й армии, характеризовалась теми же неэффективностью, жестокостью и изворотливостью, что и советская система в целом. Как правило, офицеры — кадровые военные — за время службы в Афганистане могли рассчитывать хотя бы на одну поездку в отпуск. Правда, отпуск не всегда был приятным. Жены и другие родственницы ждали экзотических подарков с афганских рынков, а их не всегда можно было провезти через таможню. Мужчины интересовались, сколько на счету убитых. Реальность боевых действий и отношение гражданских, практически неспособных вникнуть в суть происходящего, расходились настолько, что иногда это было просто невыносимо. Подобно британским офицерам, вернувшимся домой из окопов Первой мировой, советские офицеры порой прерывали отпуск, чтобы снова погрузиться в грубую, но знакомую и бесхитростную повседневность войны{417}

Демобилизация

Солдаты-призывники не имели права на отпуск, однако их могли отправить в СССР в случае тяжелых ранений, а также по исключительным семейным обстоятельствам (например, смерть близкого родственника). Их жизнь подчинялась особому ритму. Дважды в год — чаще всего 27 марта и 27 сентября — советская печать публиковала приказ министра обороны, в котором устанавливалась дата демобилизации солдат, призванных за два года до этого. В марте 1985 года приказ звучал так:

В соответствии с Законом СССР «О всеобщей воинской обязанности» приказываю:

1. Уволить из рядов Советской Армии, Военно-Морского Флота, пограничных и внутренних войск в запас в апреле — июне 1985 года военнослужащих срочной службы, выслуживших установленные сроки действительной военной службы.

2. В связи с увольнением в запас военнослужащих, указанных в пункте 1 настоящего приказа, призвать на действительную срочную военную службу в Советскую Армию, Военно-Морской Флот, пограничные и внутренние войска в апреле — июне 1985 года граждан мужского пола, которым ко дню призыва исполняется 18 лет, не имеющих права на отсрочки от призыва на действительную военную службу, а также граждан старших призывных возрастов, потерявших право на отсрочки от призыва. 3- Приказ объявить во всех ротах, батареях, эскадрильях и на кораблях.

Министр обороны СССР
Маршал Советского Союза С. Соколов

Когда до приказа оставалось сто дней, для дембелей начинался период бурной активности. После опубликования приказа между командирами и дембелями иногда заключалась негласная договоренность. В этот период дембелей было не принято отправлять на опасные операции. Виталий Кривенко пишет о некоем приказе Министерства обороны на этот счет: его издали вроде бы в ответ на письма родителей солдат, погибших накануне завершения службы{418}. Это правило часто нарушалось. Группа солдат, подлежавших демобилизации в феврале 1987 года, провела два предшествующих месяца на боевом задании. Они вернулись в лагерь ночью, грязные и небритые, за несколько часов до планируемой отправки в СССР. Они успели соскрести с себя грязь и побриться, товарищи постригли им волосы, и к утру они стояли строем у штаба полка, готовые к отлету.

Ритуалы отъезда были разнообразными. Товарищи дембеля сбрасывались, чтобы он мог купить подарки для своих близких и друзей на родине. Но официально ввозить в Советский Союз можно было только те товары, что были куплены в армейских магазинах. Вещи же, полученные у афганцев — японские магнитофоны, камеры, дизайнерскую одежду, кроссовки, в общем, все, чего жаждали солдаты, — советские таможенники могли конфисковать. Они, подозревали военные, просто забирали конфискат себе. Это касалось даже самых скромных покупок, которые только и могли позволить себе обычные солдаты: платок для матери, косметика для девушки, японские часы, презервативы, музыкальные открытки, не говоря уже о порнографии, которой тогда в Афганистане было полно. Некоторые думали, что проще будет купить подарки в Ташкенте. Но и здесь возникала проблема. Афганские банкноты и советская военная валюта могли попасть в руки солдат самыми разными способами, по большей части нелегальными. Обменные курсы варьировались, а некоторые банкноты имели магнитные полоски, позволяющие установить их происхождение. Так что на таможне можно было лишиться и денег{419}.

Решив вопрос с подарками, дембель должен был приготовить парадную одежду. Тем, кому не повезло, приходилось извлекать старую парадную форму, измятую и грязную, неделю вымачивать ее в машинном масле, чтобы восстановить темный цвет, чистить бензином, а после месяц проветривать. Ремень следовало довести до ослепительно белого цвета, пряжка должна была сиять. Аксельбанты шили из парашютных тросов{420}. Везучим доставалась «эксперименталка»: новая форма, которую испытывали в Афганистане примерно с 1985 года и которая выглядела лучше, чем стандартный комплект.

Покидающий армию солдат собирал дембельский альбом с фотографиями, рисунками и другими материалами. Военные власти относились к этой затее с неодобрением, опасаясь, что, к примеру, фотографии нарушают режим безопасности. Но попытки пресечь эту практику ни к чему не привели.

вернуться

54

Одна из самых знаменитых песен Игоря Морозова публикуется (в серьезном сокращении) с его любезного разрешения. При ее первом публичном исполнении военная цензура настояла на изменении строки “Чем ты, великая держава, искупишь слезы матерей?” на “Чем ты, земля Афганистана, искупишь слезы матерей?”, чтобы переложить вину за войну с правительства на кого-то еще.

65
{"b":"228060","o":1}