— Нет, ну, так же не может быть! — Журавлёв возмущённо пожал плечами, — Она же не сама себя ударила, и уж не Наташка Морозова.

— Очень на это надеюсь, — следователь тоже, наконец, усмехнулся и бросил взгляд на опустевшую сцену, — Разберёмся.

Вернувшись домой, Женька сразу прошёл в ванную, но даже тщательная чистка зубов и мятный спрей не помогли — Милена сразу почувствовала запах алкоголя.

— Ты что, пьяный? — она удивлённо застыла перед ним.

— Я совсем чуть-чуть, — он попытался отшутиться, но она ещё больше нахмурилась.

— Ты же за рулём!

— Да ладно тебе, — он старательно колотил чайной ложкой в чашке с кофе, — я же всё-таки звезда, так что встреча с гайцами, это просто лишний автограф…

— Женя, это плохие шутки!

— Ну, всё, Ленка, всё. Больше не буду.

— Обещаешь?

— Конечно…

Ночью, дождавшись, пока она уснёт, Журавлёв тихонько встал и вышел на кухню. Бутылка виски в потайном уголке кухонного шкафа стояла нетронутой уже несколько месяцев, и он, тихонько достав её оттуда, уселся за стол. Когда Милена, проснувшись ближе к утру, вышла к нему, бутылка была уже почти пуста, а сам Женька дремал, положив голову на сложенные локти. Кое-как растолкав, она увела его в постель, решив промолчать и ничего не говорить, во всяком случае, пока он был в нетрезвом состоянии.

— Жень, — она присела рядом, когда он, проспавшись к обеду, открыл глаза, — ну, зачем ты напился? Разве водкой проблемы решаются?

— А я водку не пил, — соскользнув с узкого плеча, его рука задержалась на её небольшой груди.

— Как не пил? — Милена укоризненно бросила на него взгляд, — А кто ночью за столом уснул? Бутылка почти пустая.

— Так бутылка не из-под водки, — он попытался отшутиться, — а из-под виски!

— Какая разница, — она грустно улыбнулась, — Жень… не нужно пить. Я прошу тебя.

— Да всё нормально, не переживай, — Журавлёв поднялся и сел в постели, — больше не буду, правда. Так что-то, накатило вечером…

— Ты винишь себя в том, что произошло, вот и накатывает.

— Да, наверное. Но ты не переживай, — обхватив её руками, он уткнулся лицом в тёплое женское плечо, — Ленка… Спасибо тебе.

— За что? — улыбнувшись уголками губ, она прислонилась щекой к его голове.

— За то, что ты всё понимаешь. И что ты — рядом. Ленка… Я дурак по жизни. Я не умею прощаться со своими ошибками… Но я хочу, чтобы ты знала. Ты — самое дорогое, что у меня было и есть.

— Самая дорогая ошибка? — прикрыв глаза, Милена тихо рассмеялась, — Да?

— Нет… Самая дорогая ошибка — это я для тебя. И не потому, что я такой дорогой. А потому, что слишком дорого тебе обхожусь. Впрочем, не только тебе. Я всем слишком дорого обхожусь.

Несмотря на данное Милене обещание все последующие дни Журавлёв не обходился без алкоголя. Сначала он старался держаться в «рамках», выпивая лишь по вечерам, после выступлений. Попытка навестить Настю в больнице не увенчалась успехом — Ольга Семёновна, увидев несостоявшегося зятя, буквально выгнала его взашей, не подпустив к Настиной палате.

— Чего пришёл?! — она выходила от дочери как раз в тот момент, когда туда направлялся Журавлёв, — Оставь её в покое!

— Я хотел просто узнать, как она, — тот нерешительно протянул женщине пакет, — вот, принёс…

— От тебя ей ничего не нужно! — взмахнув рукой, отрезала Ольга Семёновна, — Ты её бросил, так не тревожь! Пусть, наконец, в себя придёт!

— Как она? — в глубине души понимая, что Настина мать права, Женька решил не идти на пролом.

— А как она может быть?! Плохо!

— Она встаёт?

— Встаёт, — видя, что Журавлёв не собирается ей перечить, более мирно ответила женщина, — ещё недели две тут пролежит.

— Я знаю, кто это сделал, Вы ей скажите, чтобы она не молчала и не выгораживала этого подонка.

— Какого подонка? — несмотря на то, что Ольга решила изобразить неведение, Женьке показалось, что она в курсе всего, что произошло с Настей.

— Того, кто её избил.

— Она не знает ничего. Забыла, — судя по тону, каким женщина произнесла эти слова, его догадка имела под собой все основания — Настя всё рассказала матери, но по каким-то причинам, обе решили молчать.

— Вы зря это делаете, — Журавлёв угрюмо кивнул на дверь в палату, — передайте Насте, что она должна всё рассказать следователю.

— Тебе-то какое дело?! — Ольга Семёновна перешла на громкий сердитый шёпот, — Тебя никто не трогает, у тебя же алиби?! Вот и живи и радуйся. Чеши на свои гастроли. А Насте нужно теперь свою жизнь строить!

— Только не с этим подонком, — он произнёс эти слова сквозь зубы, привычно сжимая кулаки, — если я узнаю, что он снова ходит к ней…

— А ты кто такой?! — Ольга тоже разозлилась не на шутку, — Ты — кто такой?! Ты её бросил?! Сам свою жизнь устроил?! Чего тогда к нам лезешь?!

— Если он ей угрожает, пусть она всё расскажет следователю, — поставив пакет с передачей на диван, Женька упрямо посмотрел на женщину, — передайте ей, пожалуйста.

— Смотри, какой храбрый, — Ольга Семёновна чуть смягчила тон, — без тебя разберёмся! И больше сюда не приходи, дай ей жить спокойно!

Выйдя из больницы, Женька ещё какое-то время стоял возле своей машины, потом, решительно открыл дверь и услся за руль. Он и сам не знал, зачем попёрся сегодня к Насте. В душе он понимал, что окончательную точку пора поставить уже давно, и продолжение их общения ничего, кроме лишней боли не принесёт, ни ему, ни ей, особенно ей. Да и Милена… Она вообще тут — ни при чём, но так отважно приняла все обстоятельства, связанные с его прошлыми ошибками, что он и сам не знал, чего в нём сейчас больше — чувства вины перед ней или чувства благодарности.

Ленку он любил… это было бесспорно… Себя он видел только рядом с ней, и ни одна женщина на свете не смогла бы занять её место. Но Настя… Он боялся признаться в этом себе самому, но окончательно стереть её из своей души он так и не смог. Это не была любовь в чистом виде, ведь больше не было любовного влечения к этой женщине из его прошлой жизни… Он не мог сказать, что это — лишь жалость… Он вообще не мог найти объяснения своему чувству, и лишь одно было для него неоспоримым фактом: чувство это — есть.

…«Творческая деревня», несмотря на летний сезон, жила своей полной жизнью — уже на крыльце Журавлёв встретил группу молодых, мускулистых парней из шоу-балета, что-то весело обсуждающих с Наташкой.

— Привет! — несмотря на подавленное настроение, Женька весело кивнул всей компании.

— Привет! — в числе прочих, радостно ответила Наташа, — А у нас разве сегодня есть репетиция?

— Нет, я к Диме. Он здесь?

— Да, он у Алисы. Несколько вокалистов подали заявки в наше агентство, они там видео просматривают.

— Понял, — кивнул Женька, — а ты, значит, пока муж занят…

— Да-да! — подхватив его шутку, рассмеялась Наташка, — А я с мальчишками отчаянно флиртую!

Журавлёву совершенно не хотелось встречаться с Алисой, и он, к своему огромному удовольствию, встретил Морозова в коридоре. Поздоровавшись, Женька вместе с ним вошёл в студию. У него не было никакого конкретного дела к Диме, но почему-то в это утро ему захотелось поговорить именно с ним.

— Дима… — оседлав задом наперёд стул, Женька положил локти на его узкую спинку, — У тебя было такое, что вот ты любишь женщину… искренне любишь… а у тебя другая из головы не идёт?

— Вот так прямо сразу?.. Прямо с утра?.. — рассмеялся было Морозов, но, увидев выражение лица Журавлёва, тут же стал серьёзным, — Понял. Значит, прямо с утра…

— Не в том смысле не идёт, что ты жить без неё не можешь или хочешь просто переспать… Ничего этого нет. А всё равно — она у тебя постоянно в мозгу сидит.