— Я соберу детские вещи, у меня много осталось и от Валерки, и от Ани… Отвезу Насте.

— Тогда вот, — он вытащил из кармана брюк конверт, — передай ей от меня деньги… А то, если я сам поеду, то будет скандал со Славиком… Мы с ним уже один раз махались, поэтому лучше не создавать прецедент.

— Хорошо, я всё передам, — забирая конверт, кивнула Наташа.

Следующий визит Насте она нанесла через несколько дней.

— Вот здесь — всё новое, — Наташа поставила на пол прихожей два полных полиэтиленовых пакета, — ползунки, распашонки, пелёнки… Я всё думала, кому отдать, и вот… Было больше, но я поделила пополам — своей сестре и тебе.

— Спасибо, — Настя благодарно кивнула, — от Журавлёва бы не взяла, а от тебя возьму.

— Что ты тут набираешь?! — неожиданно появившийся Вячеслав был настроен довольно агрессивно, — Чужие обноски?! А ну, отдай назад!..

— Это не обноски, — по виду парня, Наташа поняла, что тот был нетрезвым, — всё новое, даже с бирками…

— Ты чего тут приваживаешь?! А?.. — игнорируя Наташкины слова и её саму, Славик навис над Настей, — Это что, этот п…ор тебе прислал?!

— Нет, — стараясь сохранять спокойствие, Настя попыталась взять в руки пакеты, но парень пнул по одному из них ногой, — что ты делаешь?! Это Наташа принесла, у неё от детей новые вещи остались. Иди в зал… Слава, слышишь?

— Пусть передаст этому пи…ру, чтобы деньгами давал, а тряпки мы и сами купим!.. — несмотря на агрессивное настроение, Славик, тем не менее, развернулся и направился в комнату.

— Настя… — Наташа тревожно посмотрела на девушку, — Он тебя не бьёт?..

— Кто?! Славик?.. — Настя говорила бодро, но бодрость эта была явно искусственной, — Да нет… Это он так… шутит.

— Я не стала при нём… — достав из сумочки конверт, который передал ей Журавлёв, Наташа протянула его Насте, — Вот, возьми, пожалуйста…

— Что это? — та не спешила протягивать руку за конвертом.

— Деньги.

— Кто передал? Журавлёв?

— Да.

— Не возьму.

— Что не возьмёшь? — Славик снова неожиданно показался в дверном проёме — у Наташи сложилось впечатление, что он подслушивал их разговор, — Бабло?! Бабло бери.

— Слушай, сгинь! — Настя сердито посмотрела на него, — Это не твоё дело.

— Я чё сказал?! — Наташа вздрогнула от его крика, — Бабло берём! — быстро шагнув в прихожую, он выхватил из её рук конверт и помахал им перед Настиным лицом, — Бабло чтобы всегда брала! Он заделал?! Пусть теперь кормит! Когда я заделаю — я буду кормить!

— Ты накормишь!.. — вырвав у Славика конверт, Настя быстро скрылась в комнате.

— А что, я тебя не кормил?! — всё так же крича, он двинулся следом, — Я тебя никогда не кормил?!

Наташе ничего не оставалось, как покинуть квартиру Насти. Закрыв за собой дверь, она с тяжёлым сердцем спустилась по лестнице и вышла на улицу.

— Я уже хотел за тобой идти, — Дима тревожно посмотрел на неё, когда она села в машину, — всё в порядке?

— Знаешь… — она смотрела на него глазами, полными слёз, — Я знала, что я — счастливая… Но только сейчас я поняла, насколько я счастливая…

— Тогда почему ты плачешь? — улыбнувшись, он вытер слезинку с её щеки, — Сама говоришь, что ты счастливая…

— Да, счастливая, — Наташа прижала его руку к своей щеке, — Потому, что у меня есть ты…

Идею записать новую песню вместе с Niksa ребята приняли неоднозначно.

— Димыч, а оно нам надо? — Сашка недоверчиво посмотрел на Морозова, когда тот рассказал о встрече с известной певицей, — У нас что, своего репертуара недостаточно?

— Ты что-то имеешь против? Аргументируй, — Дима, по обыкновению, сжал пальцы рук.

— У меня уже баварское пиво на уме, а тут новая аранжировка…

— Железный аргумент, Саня, — рассмеялся Морозов, — у меня даже ни одного довода против…

— Ну, вот, видишь, — заржал, в свою очередь, Говоров, — тем более, что одну вещь как-то беспонтово делать. Я понимаю, заниматься альбомом.

— А как насчёт сингла?

— А разница? Одна песня плюс… Если писать, то сразу альбом.

— Ладно, не заморачивайся, — успокоил Морозов, — уже решили. Будем писать альбом.

— Ну, не знаю, Дима… Я вообще не любитель чужой славы, да и свою ни с кем делить не люблю.

— Мы не будем делить, мы будем преумножать. Есть реальная возможность засветиться ещё больше. В конце концов, с самой Никсой работать будем. Тебя даже это не вдохновляет?

— Не знаю, Димыч, — Сашка уныло почесал подбородок, — но что-то меня настораживает, если честно. Девушка с громким именем… и вдруг предлагает сотрудничество, более того, согласна писаться в нашей студии и прилетать к нам из самой Москвы?.. Странно… Всё же мы с ней в разных коридорах.

— Она сейчас без музыкантов осталась, что-то не срослось с прежним коллективом. Да и мы, вроде, сейчас на слуху. И девушка на вид самая обыкновенная. У меня Наташка намного эффектнее выглядит, хоть и не такой величины звезда.

— Да видел я её, — хмыкнул Говоров, — не то, что Наташка, даже Ирка моя и то эффектнее…

— Саня, ну, мы же не модельное агентство.

— Да, понятно… Ладно, завтра как обычно?

— Да, как обычно. Партии инструментов пропишем. Я рабочую версию первой песни Нике уже скинул, ей понравилось.

— И когда она приедет?

— Послезавтра. Прикинь, Саня, с какими звёздами работать будем?

— Я сам — звезда, — пробурчал Говоров.

— Не спорю. Ты у нас самая звездатая звезда!

Допустить, чтобы заезжая звезда жила в гостинице, Морозовы, естественно, не могли, поэтому гостеприимно предложили пожить у себя. Нике на выбор предоставили гостиную и студию, в которой стоял диван, и она, как истинная творческая личность, выбрала студию, тем более, что после репетиций они с Димой работали ещё и дома — идея записать не одну песню, а целый альбом пришлась певице по душе. Музыку писал Дима, а Ника, устроившись рядом, прослушивала фрагменты и либо одобрительно кивала, либо бросала короткое «фигня». В первый же вечер Морозов позвал на помощь Наташу — она всегда была для него и советчиком, и первым слушателем, и критиком одновременно. Теперь, отпустив Милену, Наташа укладывала Валерика в детской и открывала дверь настежь, чтобы случайно проснувшийся ребёнок мог найти своих «заблудших» родителей в студии, заодно сквозь негромкие аккорды чутко прислушивалась, не заплакала ли Аня.

Писал Дима в своём обычном стиле, но, судя по тому, что Ника сосредоточенно хмурила брови и всё чаще говорила «фигня», вскоре стало понятно, что ей почему-то не нравится то, что выходит из-под его клавиш. Сама она советов не давала, лишь отвергала всё, что он предлагал. Критической точкой преткновения стал музыкальный переход, и все трое изрядно измучились, понимая, что, чем дальше, тем получается всё хуже.

— Дим, а если такой вариант? — Наташа лёгкими движениями пальцев по клавишам воспроизвела несколько звуков.

— Фигня, — Ника замотала ладонью, — нет-нет, полная лажа.

— Ничего не лажа, — Наташа вскочила из-за синтезатора и схватила стоявшую у стены гитару, — смотри, как это будет звучать… Выйдет классный соляк.

— Полное дерьмо! — Ника презрительно скривила губы и отрицательно покачала головой, — Полнейшее!

— Ну, как полнейшее?! — Наташка застыла в справедливом возмущении, — ты слушай! Это же вкусно!.. Понимаешь?.. Вкус-но! Самое то!

— Блевотина, — отрезала Ника и, достав пачку сигарет, обратилась к одному Морозову, — идём, покурим?

Проводив их взглядом, Наташа поставила гитару на место и молча ушла в спальню. Звёздная гостья на деле оказалась девушкой грубоватой, и частенько демонстративно игнорировала хозяйку. Правда, это относилось только к творчеству — Наташа чувствовала, что Ника едва терпит её рядом с собой, и вот-вот взорвётся. Она даже подозревала, что причина всех её капризов — именно она, Наташа, и несколько раз порывалась бросить участие в творческом процессе, но, видя, что Димке самому тяжело работать с такой неуравновешенной личностью, как Ника, не могла равнодушно взирать на его напрасные, по сути, усилия. Да и сам Димка по привычке без конца теребил Наташку на предмет «слушай, что получилось». Краем глаза Наташа замечала, как Ника недовольно морщится от её присутствия, но стойко держалась, иногда чисто из женской вредности. Если первая песня, которую написал Дима, была одобрена Никой, то со второй получалась полная засада, как сказал бы Сашка Говоров, и получалась она вот уже который день.