— Ну, не перевелись, конечно… — снова смутилась Лидия, — Ты присаживайся, сейчас я всё разогрею…

— Да вы не беспокойтесь, я не с пустыми руками, — вернувшись в прихожую, Милена взяла полиэтиленовый пакет с продуктами, которые она купила по дороге, — Вот, принесла с собой кое-что…

Ужин был в разгаре. Рассказав все новости о своих двоих сыновьях и их семьях, тётушка пристально уставилась на племянницу.

— Ну, а ты как, Милечка? Ты ведь не просто так приехала?..

— Я с мужем развелась, тёть Лида, — подперев ладошкой лицо, та смотрела, как в чашке свежезаваренного чая растворяется кусочек рафинада.

— Ай-яй-яй-яй… — Лидия не успела продолжить свою речь, как раздался дверной звонок. Поспешно встав, она буквально выскочила в прихожую.

— Привет… — до Милены долетел звук поцелуя и шелест целлофана.

— Ой, привет… — как-то жеманно произнесла Лидия, — спасибо, дорогой… Раздевайся…

— Добрый вечер…

— Здравствуйте… — подняв глаза на вошедшего, Милена удивлённо застыла: перед ней стоял довольно молодой мужчина, лет тридцати восьми — сорока, хорошо одетый, с короткой стрижкой и небольшими, аккуратными усиками на круглом лице.

— Вот, Милечка, познакомься, Виктор Иванович, — Лидия, с букетом в руке, появилась сзади гостя, — мой друг.

— Можно просто Виктор, — мужчина галантно улыбнулся.

— Очень приятно, Милена, — догадываясь об истинной цели визита тётушкиного кавалера, Милена понимающе улыбнулась.

— Проходи, Витя, присаживайся… — не скрывая своего смущения перед племянницей, Лидия придвинула Виктору стул.

Познакомившись с новым поклонником тёти Лиды, Милена и сама почувствовала себя неловко. Квартирка у тётки была небольшая, в одну комнату с кухней, и предполагаемый ночлег мог поставить под угрозу тётушкино счастье. По всему было видно, что Лидия откровенно влюблена. Разница в возрасте лет в пятнадцать, судя по всему, её мало смущала, чего нельзя было сказать о госте. Увидев Милену, мужчина весь вечер не сводил с неё жгучих глаз, так, что она почувствовала внутренний дискомфорт. Заметив, как Лидия начинает нервничать, племянница решительно встала из-за стола.

— Ну, тёть Лида, рада была вас увидеть, — направляясь в прихожую, Милена пыталась изобразить веселье, — мне уже пора.

— Так куда ты, Милечка? — несмотря ни на что, тётушка искренне встревожилась за племянницу, — Тебе же негде ночевать!

— Почему негде? — она и вправду с трудом представляла, куда она сейчас пойдёт, но мешать чужому счастью совершенно не хотелось, — Мне есть, где ночевать, это я по вам соскучилась, вот и приехала сразу же!

— Ну, как же так… — Лидия растерянно наблюдала, как Милена одевается, — Ну, если есть где, то другое дело…

— Есть-есть, не беспокойтесь! — чмокнув тётушку в нарумяненную щёку, Милена улыбнулась, — Я на днях забегу!

«…Ну, вот, вернулась домой, называется», — усмехнулась она про себя, устраиваясь в недорогом гостиничном номере на одну ночь. Были ещё школьные подруги, но, понимая, что у каждой давно семья, она даже и не помышляла о том, чтобы заявиться к кому-нибудь из них с поздним визитом.

Решив, что завтрашний день она начнёт с поиска работы, Милена вздохнула и, свернувшись в постели клубочком, закрыла глаза…

Перенести болезнь на ногах не удалось — несмотря на все сопротивления, уже на следующий после возвращения вечер, вызванная Настей скорая увезла Журавлёва в стационар.

«А что вы хотите? — доктор в приёмном покое пожал плечами, — Двусторонняя пневмония сама по себе не проходит. Я вообще удивляюсь, как вы продержались без врачебной помощи целую неделю».

Оказавшись в отдельной палате, Женька сразу вкусил все прелести больничной жизни — антибиотики шесть раз в день, пузырьки с таблетками, постельный режим и бесконечные звонки…

Настя, которая всё ещё не могла отойти ни от переживаний в связи с их захватом, ни от его неожиданного предложения руки и сердца, теперь всё своё свободное от работы время проводила у него в палате, уезжая лишь для того, чтобы принять дома душ, «сходить на работу» и приготовить что-нибудь вкусненькое для больного. Так как работала она лишь три вечера в неделю, можно было смело утверждать, что живёт она теперь в больнице.

Журавлёв, чувствовавший себя поначалу очень плохо, спустя полторы недели вполне оправился и стал слегка тяготиться её заботой — молоденькие медсёстры то и дело заглядывали в палату, и он был совершенно не против обратить на некоторых своё мужское внимание. Наконец, уговорив Настю, что ей нужно отдохнуть, Женька приготовился провести целый день в относительном одиночестве — без её бдительного ока.

— Привет… — выкрашенные в чёрный цвет волосы закрывали половину девичьего лица, заглянувшего в двери.

— Привет, — отложив планшет, Журавлёв слегка усмехнулся, — ты меня и тут нашла?

— А чего тебя искать? — Ленка улыбалась во все тридцать два зуба, — Если вся больница в указателях «к Журавлёву»…

— Серьёзно, что ли?

— Да ладно, — девушка рассмеялась, — шучу! Ты забыл, кто я? Тебя ещё до больницы не довезли, а я уже знала, в какой палате ты будешь лежать.

— Ну, если ты такая осведомлённая, скажи, когда меня отсюда выпишут?

— Ещё с недельку полежишь! — Ленка кивнула сама себе, — Это как минимум. А что?

— Да надоело уже, — Женька полулежал на кровати, откинувшись на спинку и подложив правый локоть под голову, — домой охота. Да и ребята без меня остались.

— Ничё, там ваш Морозов сейчас на клавишах, — Ленка махнула рукой, — мы вчера с Марой и Птахой вечером в «О-Zоне» отрывались, видели твоих.

— Ну, и как?

— Да ничё, нормально. Птаха только в расстроенных чувствах.

— Чего так?

— Так Мороз по сцене не бегал, как обычно, стоял за клавишами с микрофоном. Она же за ним умирает, особенно, когда он близко к краю подходит.

— Апельсин хочешь? — Женька кивнул на тумбочку, на которой в вазе лежали апельсины и яблоки.

— Не-а, — девчонка весело замотала головой и подняла в вытянутой руке полиэтиленовый пакет, — не хочу. Я сама тебе тут принесла…

— Забирай назад, — Журавлёв нахмурился, — мне ничего приносить не нужно.

— Ты же больной, — она невозмутимо выложила на тумбочку коробку сока и пакет с пирожными, — тебе положено носить передачки.

— Передачки в тюрьму носят, — пробурчал Женька, — а больным гостинцы. Но это не мой случай. Забирай…

— Не-а, — повторила она, — я и так еле дождалась, когда к тебе можно будет прийти…

— Укольчик, — дверь отворилась, и девушка в салатовом медицинском костюме стремительно вошла в палату. Остановившись напротив больного, она, улыбаясь, перевела взгляд на посетительницу. Одновременно с ней посмотрев на Ленку, Журавлёв весело кивнул ей на дверь. Хмыкнув, та просеменила через палату и скрылась в коридоре.

— Слушай, Оксан, может, куда-нибудь в руку уколешь? — не торопясь переворачиваться, Женька вопросительно уставился на медсестру.

— Ложимся на животик, — всё так же улыбаясь, проворковала она, смачивая клочок ваты в бутылочке со спиртом.

— На животик, так на животик… — нехотя меняя позу, Журавлёв не сводил глаз с аппетитной части тела девушки, — Слушай, а что, вы теперь халатов совсем не носите?

— В нашем отделении — нет, — она ловко воткнула иглу в мышцу «ниже спны».

— А жаль… — он с сожалением покачал головой, — В халате мне больше нравится… В коротком…

— В коротком халате я хожу дома, — кокетливо улыбаясь, Оксана вытащила опустевший шприц, — Если это кого-то интересует…

— Дома… Дома это уже проблемно, — поправив шорты, Журавлёв снова сел на кровати, — Дома обычно родители, мужья там всякие…