— Дим, что случилось?.. — Наташа, до подмышек завёрнутая в простыню, сонно вышла из комнаты, — Кто пропал?..

— Наша певица, — тот практически спал стоя.

— Ой!.. — дежурная уставилась на Наташку, — Вот же она!..

— Кто?

— Певица.

— Это не певица.

— Как… А кто?!

— Моя жена…

Ей всё же пришлось рассказать Димке о встрече с Прохоровым. Наташка не любила врать, и даже умалчивание некоторых деталей их вечернего рандеву отдавалось кошачьим скрежетом на душе, но она решила не вдаваться в подробности, списав некоторые вольности Андрея Викторовича на его нетрезвое состояние. Сам же Прохоров, протрезвев, тоже почувствовал некоторое смущение, что было видно из его сбивчивых извинений, которые он принёс ей на базе отдыха, принадлежавшей ему, куда артистов привезли на следующий день.

— Наташенька, прости меня, пожалуйста, если я чем-то тебя обидел, — улучив момент, когда рядом никого не было, Андрей Викторович приложил руку к груди, — я не знал, что ты с мужем на гастролях… Впрочем, это дела совершенно не меняет. Прости…

Концерт проходил в сугубо «семейном» кругу — в гостях у Прохорова в этот день были все высокие чины городской курортной администрации, крупные бизнесмены и ещё много влиятельных людей. Было заметно, что в этом городе он фигура известная. Отработав программу, Наташа уже собиралась покинуть сцену, как к ней подошёл невысокий, шустрый человек лет сорока пяти, в чёрных очках и абсолютно лысый.

— Я много слышал о вас от Андрея, — держа в руках стакан с алкоголем, мужчина пытливо осматривал Наташу с ног до головы, — а сегодня послушал вживую… Сказать, что я в восторге — не сказать ничего. Оставьте мне телефон своего концертного директора, и я созвонюсь насчёт выступлений на наших городских площадках.

— Вы… вы это — серьёзно?! — Наташа даже не ожидала такого приглашения — в разгар курортного сезона, в таком многолюдном городе дать несколько концертов — о таком мог мечтать каждый артист!

— Вполне… — мужчина широко улыбнулся, — и не только в нашем городе. Я приглашаю вас выступить в окрестных городах, относящихся к нашему административному округу. С вами обязательно свяжутся мои люди.

— А на каких условиях вы предлагаете свои площадки? — услышав их разговор, Морозов какое-то время слушал молча, но потом решил подать голос, — У нас насыщенный репертуар, со спецэффектами, нужна соответствующая аппаратура, к тому же, Наташа поёт вживую, если вы заметили, а таким могут похвастать далеко не все звёзды…

— Пришлите мне ваш райдер, я думаю, что мы договоримся, а техническое обеспечение я вам гарантирую, — мужчина шутливо поднял обе руки вверх, — кстати, познакомимся? Я — Михаил, устроитель городских праздников, мероприятий, и ещё много всяких полномочий… и прочая, а вы — насколько я понял, концертный директор Натальи Морозовой?

— Нет, — пристально глядя Михаилу в глаза, Дима покачал головой, — я композитор, продюсер и прочая… Дмитрий Морозов.

— Однофамилец?

— Муж. Если вас не смущает этот факт, то жду вашего звонка.

— Ну, что вы, — несмотря на эти слова, было заметно, что мужчина слегка растерян, — это замечательный факт!

— Дим, — уже по дороге в аэропорт Наташа слегка толкнула того локтем в бок, — ты зачем дяденьку так сразу напугал? Вдруг он теперь меня не позовёт?

— Да куда он денется, — усмехнулся Морозов, — только вот летать без меня ты не будешь.

— Да, — она весело посмотрела на него, — только с тобой, пристегнувшись наручниками…

— Хорошая идея. Нужно будет купить…

— Валера! — Анна Сергеевна в поисках внука заглядывала во все двери квартиры сына, — Ты где? Мама с папой уже подъехали, иди скорее, встречать будем!

— Бабуска! — дверь встроенного шкафа в прихожей неожиданно приоткрылась и оттуда выглянула хитрая Валеркина мордашка, — Я сплятался! Не говоли, сто я тут!

— Ой, он теперь любит в этом шкафу прятаться, — рассмеялась Милена, которая вместе с Анечкой тоже вышла из детской встречать Диму с Наташей, — я в прошлый раз чуть с ума не сошла, пока его искала.

— Ну, ладно, — Анна Сергеевна понимающе кивнула внуку, — прячься, а то уже слышно, как к дверям подходят!

Возвращение в родной дом Морозовых, как всегда, было радостным и шумным — время ещё было не совсем позднее, и их дети, и родители не спали и вместе поджидали своих любимых «гастролёров». Держа за обе ручки маленькую десятимесячную Аню, которая уже довольно уверенно перебирала ножками по полу, Милена бросила тревожный взгляд на Журавлёва. Встретив Морозовых, он вернулся и вместе с ними вошёл в квартиру. От Милены не укрылось, что он чем-то подавлен, несмотря на все попытки шутить.

— А где Валера? — радостно подхватив на руки дочь, Наташа обернулась в поисках сына.

— А его нет, — Анна нарочито говорила громко, — он ушёл вас встречать. Разве вы его не видели?

— Не-а, не видели, — догадавшись, где может быть Валерка, Дима тоже повысил голос, — ну, и ладно, ушёл, так ушёл. Правда, мы ему тут подарки привезли…

— Ну, чё, Дима, раз Валерки нет, давай, я подарки заберу, — подмигнув Морозову, Женька включился в игру, — что за подарки-то хоть?

— Микрофон, — Дима забрал у Наташи дочку и, расцеловав её в розовые щёчки, весело обвёл взглядом окружающих, — тебе нужен микрофон?

— Ясный перец, нужен, — Журавлёв говорил тоже громко, чётко произнося каждое слово, — давай сюда, где он у тебя?

— Папа, я ту-у-ут!.. — не выдержав, Валерик распахнул дверь шкафа и, развернувшись спиной, пыхтя, вылез наружу, — Не отдавай миклофон, я ту-у-у-т!

Рассмеявшись вместе со всеми, Милена, тем не менее, тревожно продолжала наблюдать за Женькой. Он пробыл с ней весь день, уехав лишь полтора часа назад в аэропорт, чтобы встретить Морозовых, и произошедшая с ним за это короткое время перемена, по всей видимости, имела под собой очень серьёзные основания.

— Что-то случилось? — «сдав» детей и распрощавшись с их родителями, Милена устраивалась на пассажирском сиденье их «ровера».

— Ну, в общем… да, — он не стал отнекиваться, и, отъехав со двора, решил рассказать ей о причине своей тревоги, — По дороге в аэропорт я позвонил Насте… Ты ничего не подумай, я просто хотел узнать, не нужно ли ей чего.

— И… что?.. — несмотря на то, что она сама поощряла его заботу о бывшей невесте, Милена почувствовала, как внутри что-то предательски холодеет.

— По-моему, она снова пила, — глядя исподлобья вперёд, Журавлёв нервно поджал губы, — мне так показалось по голосу.

— Может, ты преувеличиваешь? — Милена осторожно взглянула на него, — Может, тебе просто показалось?

— Да нет… Не показалось. Ленка, если честно, я не знаю, что делать.

Ничего не ответив, всю оставшуюся до дома дорогу Милена так и молчала, уставившись невидящим взглядом куда-то вперёд себя. Она и понимала Журавлёва, и, в то же самое время, не могла принять до конца его обострившееся чувство вины перед Настей, которое выливалось в самоистязание, так изощрённо подогреваемое легкомысленным поведением бывшей невесты… Неразрешимость ситуации была налицо, и Милена понимала, что любые слова сейчас ничто иное, как пустой звук. С головой уйдя в обиду, Настя совершенно не думала о последствиях своих поступков. Сваливая полностью вину на одного Женьку, она буквально упивалась своим горем, совершенно забывая о ребёнке, которого носила под сердцем. Судя по подсчётам, шёл уже шестой месяц беременности, но это не останавливало будущую мать, которая не собиралась отказываться ни от сигарет, ни от алкоголя.

Сама Милена в душе тоже чувствовала свою вину перед этой несчастной женщиной за то, что буквально вырвала у неё Журавлёва, и эта вина не позволяла ей быть искренней с ним до конца… Вместо того, чтобы поговорить с ним откровенно, она самоотверженно «благословляла» Женьку на помощь и поддержку, каждый раз с замиранием сердца провожая его к Насте… Несмотря на видимое одобрение его участия в дальнейшей судьбе Насти, Милена каждый раз испытывала настоящие душевные муки, зная, что в этот момент Журавлёв находится у той в квартире. Сам же он, видимо, не догадывался о её терзаниях, становясь всё откровеннее и откровеннее в разговорах. Милену эта его откровенность и радовала, и мучила одновременно, но она мужественно терпела, стараясь погасить в душе всё чаще возникающую ревность.