Зима О жест зимы ко мне, холодный и прилежный. Да, что-то есть в зиме от медицины нежной. Иначе как же вдруг из темноты и муки доверчивый недуг к ней обращает руки? О милая, колдуй, заденет лоб мой снова целебный поцелуй колечка ледяного. И всё сильней соблазн встречать обман доверьем, смотреть в глаза собак и приникать к деревьям. Прощать, как бы играть, с разбега, с поворота, и, завершив прощать, простить ещё кого-то. Сравняться с зимним днём, с его пустым овалом, и быть всегда при нём его оттенком малым. Свести себя на нет, чтоб вызвать за стеною не тень мою, а свет, не заслонённый мною. 1961 Маленькие самолёты
Ах, мало мне другой заботы, обременяющей чело, — мне маленькие самолёты всё снятся, не пойму с чего. Им всё равно, как сниться мне: то, как птенцы, с моей ладони они зерно берут, то в доме живут, словно сверчки в стене. Иль тычутся в меня они носами глупыми: рыбёшка так ходит возле ног ребёнка, щекочет и смешит ступни. Порой вкруг моего огня они толкаются и слепнут, читать мне не дают, и лепет их крыльев трогает меня. Ещё придумали: детьми ко мне пришли и со слезами, едва с моих колен слезали, кричали: «На руки возьми!» А то глаза открою: в ряд все маленькие самолёты, как маленькие Соломоны, всё знают и вокруг сидят. Прогонишь – снова тут как тут: из темноты, из блеска ваксы, кося белко́м, будто таксы, тела их долгие плывут. Что ж, он навек дарован мне — сон жалостный, сон современный, и в нём – ручной, несоразмерный тот самолётик в глубине? И всё же, отрезвев от сна, иду я на аэродромы — следить огромные те громы, озвучившие времена. Когда в преддверье высоты всесильный действует пропеллер, я думаю – ты всё проверил, мой маленький? Не вырос ты. Ты здесь огромным серебром всех обманул – на самом деле ты крошка, ты дитя, ты еле заметен там, на голубом. И вот мерцаем мы с тобой на разных полюсах пространства. Наверно, боязно расстаться тебе со мной – такой большой? Но там, куда ты вознесён, во тьме всех позывных мелодий, пускай мой добрый, странный сон хранит тебя, о самолётик! 1962 Сказка о дожде в нескольких эпизодах с диалогами и хором детей 1 Со мной с утра не расставался Дождь. – О, отвяжись! – я говорила грубо. Он отступал, но преданно и грустно вновь шёл за мной, как маленькая дочь. Дождь, как крыло, прирос к моей спине. Его корила я: – Стыдись, негодник! К тебе в слезах взывает огородник! Иди к цветам! Что ты нашёл во мне? Меж тем вокруг стоял суровый зной. Дождь был со мной, забыв про всё на свете Вокруг меня приплясывали дети, как около машины поливной. Я, с хитростью в душе, вошла в кафе и спряталась за стол, укрытый нишей. Дождь под окном пристроился, как нищир и сквозь стекло желал пройти ко мне. Я вышла. И была моя щека наказана пощёчиною влаги, но тут же Дождь, в печали и отваге, омыл мне губы запахом щенка. Я думаю, что вид мой стал смешон. Сырым платком я шею обвязала. Дождь на моём плече, как обезьяна, сидел. И город этим был смущен. Обрадованный слабостью моей, Дождь детским пальцем щекотал мне ухо. Сгущалась засуха. Всё было сухо. И только я промокла до костей. 2 Но я была в тот дом приглашена, где строго ждали моего привета, где над янтарным озером паркета всходила люстры чистая луна. Я думала: что делать мне с Дождем? Ведь он со мной расстаться не захочет. Он наследит там. Он ковры замочит. Да с ним меня вообще не пустят в дом. Я толком объяснила: – Доброта во мне сильна, но всё ж не безгранична. Тебе ходить со мною неприлично. — Дождь на меня смотрел, как сирота. – Ну, черт с тобой, – решила я, – иди! Какой любовью на меня ты пролит? Ах, этот странный климат, будь он проклят! — Прощенный Дождь запрыгал впереди. |
