Я почувствовала на себя взгляд Чейза.

— Просто ответь мне, — сказал Шон. — Либо мы вместе поедем в убежище, либо вместе вернемся в больницу. Что ты выберешь? Хочешь вернуться?

Он не обманывал себя. Он точно знал, что произойдет, если он вернется в госпиталь. Но ему было все равно.

Я почувствовала, как по моей щеке скатилась горячая слеза вины.

— Нет, — прошептала Ребекка.

Шон немедленно схватил ее и крепко обнял. Она сопротивлялась, вырываясь из его рук, но он не отпустил ее, даже когда она ударила по его обожженной спине. Я хотела вмешаться, но Чейз оттянул меня в сторону от машины. Его рука обвила мою талию, и я прислонилась к нему, изнывая от того, что Ребекка ранена и что я не могу помочь ей.

Минуту спустя Ребекка затихла. Я с надеждой подняла взгляд, но увидела, что она просто выбилась из сил. Ее голова упала на плечо Шона.

Он воспользовался этим моментом, чтобы поднять ее на руки, как ребенка, который уснул на диване. Затем Шон подошел к грузовику и осторожно опустил Ребекку на откидной борт. Забравшись внутрь, он снова поднял ее и отнес вглубь темного кузова.

Я окинула чикагцев предупреждающим взглядом, ожидая, что кто-нибудь засмеется или улыбнется, но никто не сказал ни слова. Подобное могло случиться с любым из нас, и они знали это.

Внутри не было коробок, на которых можно было бы сидеть, а металлический пол оказался неровным и твердым. Я опустилась возле Ребекки, а Чейз сел рядом со мной.

— Бай-бай, дамы, — сказал Трак, резко закрывая подъемную дверь.

Как когда мы ехали в автомобиле доставки Horizons, я почувствовала выступивший на лбу пот, а легкие обожгло паникой. Но впервые это было не из-за опасений, что Такер может напасть на меня. Теперь меня беспокоили более значимые вещи, чем присутствие убийцы мамы.

Грузовик дернулся и подпрыгнул, и мы все схватились друг за друга, чтобы не покатиться по полу. Кто-то начал молиться по-испански. Я слышала, как Джек бормочет, что нам нельзя уезжать. В туннелях все еще оставались люди. Люди, которых мы могли спасти.

У нас не было ничего. Ни смены одежды, ни писем, которые я писала Чейзу, ни маминого журнала. Все это осталось позади. Мы вступим в новую жизнь лишь с тем, что было на нас.

Я нащупала в темноте руку Ребекки и с другой стороны руку Чейза. Моя семья.

А затем голова Ребеккки упала на мое плечо, и я расплакалась.

* * *

— Тебе понравится, будь уверена. — Проверив, что мой ланч в рюкзаке, мама застегнула молнию. — Седьмой класс — это серьезно.

Я хотела, чтобы она прекратила это говорить. Я знала, что это серьезно. Новые одноклассники, новые учителя и школа, в которой я была только один раз. Я начала плестись к выходу, но тут раздался стук в дверь.

Снаружи стоял Чейз, тощий, как жердь, и почти на фут выше, чем в начале лета. Его темные волосы снова отросли и взлохматились, и одной рукой он отвел их назад. Хотя сегодня он впервые отправлялся в старшую школу, он, казалось, вовсе не волновался. Он никогда не волновался.

Они поздоровались, и мама сказала ему, что он отлично выглядит в своей новой рубашке. Я была уверена: она сделала это лишь для того, чтобы смутить меня. Теперь я не могла даже взглянуть на него.

— Ты проведешь ее до самых дверей?

— Да, мэм, — серьезно ответил Чейз. На углу мы собирались встретиться с Бет; мы вдвоем вполне могли сами дойти до школы. Но почему-то я не стала об этом говорить.

Мама наклонилась и поцеловала меня в лоб. Я обняла ее и долго не выпускала. Предстоявший учебный день казался очень длинным, но, когда мы разделились, она улыбнулась, и сказать "пока" было уже не так сложно.

— Я горжусь тобой, малышка. Буду ждать тебя дома.

* * *

Мы остановились на промежуточном пункте в Индиане — небольшой ферме, где воссоединились с остальными чикагцами. Пожилая чета, которая здесь заправляла, встретила нас мисками свежего омлета и мясными консервами, которые мы в голодном молчании передавали по кругу. Я пыталась не думать, что, если этих фермеров поймают, то казнят вместе с нами за нарушение Девятой статьи.

На Ребекке все еще был желтый хирургический костюм из госпиталя, но она наконец согласилась надеть под него фиксаторы. Так она могла передвигаться самостоятельно, хоть и тяжело опираясь на две трости — она еще не привыкла к тому, как с каждым шагом перераспределялся вес.

От моей помощи она каждый раз отказывалась. Это было лучше, чем ее отчаяние, но я чувствовала себя бесполезной. Когда я рассказала Шону, он лишь улыбнулся.

— Такова Бекки, — произнес он. — Беспокоиться стоит только в том случае, если она сама начнет просить о помощи.

Я стала возражать, но он перебил меня:

— Мы вытащили ее, Эмбер. Худшее позади.

Я надеялась, что он прав. Не успели мы продолжить разговор, как Ребекка споткнулась на пути к очереди за едой и Шон подскочил к ней, чтобы поддержать. Когда она отмахнулась от него, как и от меня, тем же испепеляющим взглядом и резким "я в порядке", Шон вернулся ко мне и подмигнул, и я не могла не почувствовать себя ободренной.

Скоро прибыла подмога. Это был меньший грузовик, в длину не более двадцати футов, но такой же синий, как и его брат, и с той же эмблемой ФБР, изображенной на борту. Я поперхнулась водой, когда увидела перевозчика, который поздоровался с Траком, будто со старым другом.

Табмен был одет не в яркую гавайскую рубашку, а все еще в форму Риггинса, на которую обменял тогда свою одежду в гараже East End Auto. Морщинистый шрам на его щеке привлек мое внимание с расстояния в десять футов. Когда я в последний раз видела Табмена, они с Карой отправлялись с ноксвиллского промежуточного пункта в убежище.

— Ну-ну-ну, — произнес он, приближаясь и одаривая меня дьявольской улыбкой. — Похоже, вы впутались в неприятности.

Из-за его спины выскочил долговязый подросток со спутанными сальными волосами, свисающими на глаза. Я рассмеялась и бросилась к нему мимо перевозчика.

— Билли! — Мы столкнулись, и я обхватила руками его костлявые плечи. — Ты здесь.

— Марко и Поло отвезли меня на другой промежуточный пункт к Табмену, — сказал он. Увидев Такера, он отступил на шаг и почесал голову. — Он не сдал нас?

— Нет, — ответила я, наблюдая, как Такер разговаривает с несколькими чикагцами. — Он... нормальный.

Я не могла поверить в то, что говорила.

Билли выглядел сбитым с толку, но опустил эту тему.

— Вы ничего не слышали об Уоллисе?

Я покачала головой.

На его лице появилась широкая улыбка до ушей.

— Значит, он в убежище. Должен быть там.

Я не стала спорить, потому что существовала вероятность, что он прав, что мы еще встретимся с Уоллисом. Если у нас получилось вытащить Ребекку из реабилитационного центра и найти Билли после всего, через что мы прошли, возможным было все.

Мы загрузились в грузовики — еще плотнее, чем раньше, несмотря на дополнительный автомобиль Табмена, — и направились в Красную зону.

* * *

Мы ехали всю ночь.

В кузове Трака, где раньше нас было лишь десять, теперь разместилось почти тридцать человек. Заднюю часть отдали Ребекке, врачу и другим раненым бойцам. Остальным нам приходилось стоять, сидеть и спать по очереди, передавая по кругу воду и безвкусное печенье, которое испекла для нас жена фермера. В кузове стояла неприятная вонь — телесный запах перемешивался с антисептиком.

В темноте невозможно было не думать о туннелях и огромном весе оползня, который едва не похоронил меня под столом. От клаустрофобии возбуждение усиливалось. Напряжение все поднималось, будто ртутный столбик термометра, а затем вернулись размышления о бомбежке: за кем проследили? Кто, как храбро шептали некоторые, предал нас?

Только Шон, Такер и я знали правду: сопротивление продали. Кто-то "изнутри" доложил о нем в МН. Я гадала, что случилось с этим человеком: "отработали" ли его в какой-нибудь тюремной камере или он, как Мэгз и многие другие, остался погребенным в туннелях.