— Я думал, что ты погибла.

Его голос сорвался.

На мгновение я закрыла глаза, радуясь тому, что жива.

— Я видела маму, — прошептала я. — Может быть, я и была мертва.

Его грудь вздрогнула от короткого влажного смешка.

— Как она выглядела?

— Она выглядела как моя мама, — ответила я с улыбкой. — Ну, знаешь, короткие волосы. Большие глаза. Миниатюрная. — Когда-то он так же буквально ответил мне на аналогичный вопрос. — Я думала, ты пошел на собрание.

Чейз выдохнул сквозь зубы.

— Я и пошел, — произнес он нетвердым голосом. — Но тебя там не было. На обратном пути я столкнулся с Шоном. Он сказал, что видел тебя в лазарете.

Меня окатило внезапной волной сонливости.

— Кажется, у меня сломано запястье.

Он резким движением отстранил меня, едва не вывихнув мне шею, а затем взял мою руку с такой нежностью, на которую был способен только крупный человек. Шон присел возле нас.

— Прятки кончились час назад, — произнес он. — Наверное, ты не заметила.

Мои губы растянулись в улыбке.

Шон невольно ухмыльнулся.

— Рад, что ты жива.

— Я тоже.

— Найди врача.

Услышав приказ Чейза, Шон поднялся и метнулся прочь.

— Что произошло? — проскрипела я.

Чейз принялся старательно меня осматривать: ощупал руки, заставил меня сесть и, закатав штанины, поморщился при виде кровавых синяков на голенях. Затем перешел к обследованию спины. В другое время сосредоточенное выражение на его лице могло бы меня рассмешить.

— Бомбы, — пробормотал он. — Я начинаю думать, что мне здесь не рады.

Однажды пережить это было достаточно, но Чейз был здесь и во время Войны, когда повстанцы сровняли город с землей.

Трак опустился на колено и отер лоб тыльной стороной запястья.

— Кто-то нас выдал. На деловой район сбросили бомбы, которые разрушили потолок. Придавило около пятидесяти человек, возможно, больше. Там была Мэгз.

Его некогда беспечное лицо подернулось грустью. Число погибших было опустошающим, но в то же время почему-то казалось нереальным. За такой короткий промежуток времени не стало стольких людей. И Мэгз, местного лидера, стерло с лица земли, совсем как Уоллиса.

— Нам нужно уходить, — сказала я, внезапно осознав все еще существующую опасность.

Лицо Чейза помрачнело.

— Мы заблокированы. Возле казарм был выход, который вел к озеру. Сейчас разведчики пытаются его расчистить.

Выхода нет. Я содрогнулась.

— Что насчет остальных? — спросила я. — Я попала в ловушку под столом, как знать, сколько еще человек могут быть живы!

— Мы найдем их, — ответил Трак с сознанием долга. — Едва ли Бюро решит спуститься сюда, когда потолок в любой момент может рухнуть.

В ответ на его слова я подняла взгляд, заметив, как сверху, подобно снегу, сыпалась пыль. У нас оставалось мало времени.

Мгновением позже подошел врач, неся на плече синюю ФБРовскую брезентовую сумку. Он казался растерянным.

— Думал, тебя раздавило в лепешку, — сказал врач. Он ощупал мой затылок, и я зашипела, когда лоб прошило новой болью.

— Держи рану в чистоте, — посоветовал он. — А теперь покажи запястье.

Я вытянула руку, и челюсть Чейза напряглась.

— Что это?! — прокричал врач, уставившись мне за спину. Как только я повернула голову, он схватил меня за кисть руки и с силой дернул на себя.

Кости с хрустом встали на место. Я охнула и моргнула, опять чувствуя головокружение и тошноту. Чейз поддержал меня за плечи. Я снова могла шевелить пальцами, однако теперь в них болезненно покалывало.

— Итак, вывих вправлен, — провозгласил врач и, не сказав больше ни слова, исчез.

На мгновение, пока у меня перед глазами не посветлело, а уши снова заполнил звон раздававшихся из туннелей звуков, я оперлась о Чейза. Затем он поставил меня прямо, бросив кряхтящему потолку вызывающий взгляд. Трак вместе с Шоном пошел помочь другой группе, которая разбирала завалы в обрушившейся части столовой.

— Можешь стоять? — спросил Чейз, на лице которого было написано колебание. Когда я кивнула, он сказал: — Тогда давай вытаскивать людей.

Большинство людей собирались в группы. Я переходила от одной из них к другой, торопя чикагцев немедленно относить раненых к выходу. Тогда, как только путь наверх расчистят, мы будем готовы эвакуировать город. Люди хватали припасы, которые могли нести на себе, — в основном оружие, а также форму, одеяла и медикаменты. В воздухе висел тяжелый запах грязи и канализации; в самых вонючих местах у меня забивало дыхание.

Некоторые люди узнавали меня, а те, кто не узнавал, следовали примеру первых. Мне верили, когда я говорила, что Трак, перевозчик, отвезет всех на ближайший промежуточный пункт. Мне верили, потому что считали, что я снайпер, а как мог снайпер ошибаться? Но моя уверенность была такой же ложью, как моя личина. Я обманывала людей даже сейчас, когда они были до смерти напуганными. Я не знала, переживет ли кто-нибудь из нас эту ночь.

Я подошла к завалу, заблокировавшему столовую, и подняла фонарик, который нашла на земле. Открывшийся вид заставил меня задохнуться.

Путь был полностью перекрыт бетонными глыбами и трубами. Из одного угла брызгала струя воды. С другой стороны несколько парней пытались потушить огонь, но каждый раз, когда они подбирались достаточно близко, куча камней под ними рассыпалась, и они падали друг на друга. Тем, кто разбирал обломки неподалеку, пришлось покинуть этот район из-за жара.

Кричал мальчик одного возраста с Билли. Его нога застряла под полой трубой, диаметр которой был больше обхвата его талии. Я заметила, что в тенях у стены сидит высокий стройный мужчина, и позвала его на помощь. Но он продолжил сидеть неподвижно, уставившись в пространство.

— Чисто! — закричал кто-то. Его слова подхватили остальные: — Чисто! Выход расчищен!

Я хотела побежать следом за ними к туннелю, выходящему к озеру, но не могла. Не когда этот мальчик смотрел на меня своими помутневшими от боли глазами. Не когда он находился в ловушке, как я совсем недавно.

Шон, который оказался возле завала, подскочил ко мне. С напряженным выражением лица он оценил ситуацию и наклонился, чтобы помочь.

Я налегла на трубу плечом, прижимая к груди поврежденное запястье.

— На счет три, — сказал Шон.

Мальчик начал часто дышать.

— Погодите, — умолял он. — Подождите немного...

На "три" мы толкнули. Мальчик потерял сознание, но мы убрали с него трубу. Его нога была изогнула под неправильным углом. Из дыры в джинсах на голени торчала острая кость.

Я прикрыла ладонью рот, сглатывая поднявшуюся к горлу тошноту. Шон поднял мальчика на плечо. Голова пострадавшего безвольно повисла.

Когда я замешкалась, Шон глянул в сторону выхода.

— Нам надо уходить.

Я заметила Чейза, который голыми руками разгребал камни, отдавая приказы тем, кто был рядом. Что-то отчаянное в его движениях наконец заставило меня осознать реальность. В произошедшем виновата МН. Бюро перестало размениваться на убийства беззащитных заключенных в изоляторах. Теперь оно атаковало по-крупному. Как и с пожаром, оно планировало уничтожить нас всех. Сегодня они неплохо поработали.

"Прочь отсюда, — слышала я в биении своего колотящегося сердца. — Прочь, прочь, прочь".

Шон проследил за моим взглядом.

— Быстрее, — сказал он и сорвался с места.

Я заковыляла в сторону Чейза, но по пути споткнулась о длинные ноги сидевшего у стены туннеля мужчины. Его руки свободно свисали по бокам, а лицо почти полностью почернело от грязи.

— Джек?

Я прикоснулась к его колену, неуверенная, мертв он или находится в трансе.

— Джек! — крикнула я. Он схватился за уши, размазав струйку крови, стекавшей по шее. Он меня не слышал.

Я встала перед его лицом.

— Джек! Это я, Эмбер. Нам нужно уходить, слышишь? Нужно выбираться отсюда!

Он моргнул. Его губы слегка шевелились. Я наклонилась ближе, чтобы услышать, что он говорит.