Кириллов с Шепелевым недоуменно переглянулись и синхронно пожали плечами: спонтанная девичья метафора в рамки беседы как-то не вписывалась.

– Я имею высшее образование, молода, здорова, неглупа, привлекательна… – Саглара опять кокетливо поправила челку и, не найдя возражений по первой части представления, продолжила: – В совершенстве владею английским. Разбираюсь в компьютерах не просто как опытный пользователь, а на уровне средней руки программиста. Обладаю исключительной работоспособностью, не теряюсь в экстремальных ситуациях…

– Как интересно! – сообразил наконец Тимофей Христофорович. – Но мне кажется, вы несколько превратно представляете себе…

– Ничего я не представляю! – воскликнула Саглара. – Я просто… Я почему-то думаю, что это мой шанс.

– А Бакланов – не шанс? – ернически подкузьмил Кириллов.

– Бакланов? Бакланов – нет, – покачала головой Саглара и печально пошутила: – Я его в первый же вечер раскусила. Такие живыми не сдаются!

– Так что же вы хотите?

– Однокомнатную квартиру в Москве. Не обязательно в пределах Садового кольца – можно и на окраине. И какую-нибудь незначительную должность в Администрации Президента. В общем, я хочу работать у вас.

– !!?!??

– Я не шучу. Мне бы хоть на самой нижней ступеньке закрепиться – дальше я сама.

– Да уж… Это… Это несколько неожиданно, – растерялся Шепелев. – Вот так, сразу, – и вдруг…

– Ваше предложение для меня не менее неожиданно, – парировала Саглара. – Так что вы скажете?

– Думаю, нам с коллегой нужно посовещаться и кое с кем выйти на связь… – начал было Шепелев, но напоролся на взгляд Кириллова. И во взгляде этом легко читалось: обещай все, что просит, – лишь бы согласилась. Потом разберемся с этими обещаниями и решим, стоит ли их выполнять. И деньги сэкономим… – Впрочем, коллега, похоже, не против. И связываться «кое с кем» не обязательно. Верно?

– Верно. – Кириллов аккуратно вычеркнул в договоре сумму «3000 у. е.», разборчиво приписал: «Гарантии зачисления в штат Администрации Президента РФ и передачи в собственность однокомнатной квартиры общей площадью не менее 40 кв. м. в пределах г. Москва» – и, поставив под исправлением автограф, сунул листок шефу: подпиши.

– С удовольствием. – Шепелев размашисто черкнул две подписи в положенных местах, передвинул лист к Сагларе и припечатал сверху своей визитной карточкой. – Прошу! Вот по этим номерам мобильных – звоните в любое время.

– Если бы я хоть на секунду усомнилась в том, что вы порядочные люди, я бы с вами даже разговаривать не стала, – торжественно заявила Саглара, подписывая договор и надевая оберег на свою изящную шейку. – И будьте уверены – я из той породы женщин, которые умеют быть благодарными…

В условленном месте подобрали двоих, коих посылали для передачи беглецам коней и припаса.

Служивые – парни неробкого десятка – отчего-то смотрели уныло и даже как-то виновато. То было странно: коней и припаса при них не наблюдалось – значит, передали, как и сказывали.

– Никак трубку разломали? – грозно вскинул бровь Ушаков. – Иль кто разбой учинил?

– Никак нет, ваше-ство! – Старший достал из-за пазухи футляр, показал графу. – Все передали, как сказывали, трубка в целости.

– Чего ж глядите кисло? – прищурившись, спросил Андрей Иванович.

– Рано выскочили, пластуны-то, – пожаловался старший. – Верст пять, поди, уж отмахали, налегке-то!

– А вы через трубку смотрели?

– Смотрели. – Старший конфузливо шмыгнул носом. – И вдругорядь смотрели. А третий раз аккурат перед вами смотрели… и уже не видать! Нету никого.

– Ну! – Андрей Иванович ухмыльнулся, крутнул бородой. – А когда в первый раз смотрели – куда поскакали?

– А вон. – Служивые разом вскинули руки, показывая направление. – И вдругорядь когда смотрели – так же и ехали, не свернули никуда.

– А вот я вас выдеру, – пригрозил Ушаков. – Да не розгами, а кнутом!

– Да за что ж, батюшка?! – хором вскричали служивые. – Все как сказывал делали!

– Да так, чтоб через трубку лучше смотрели. – Ушаков полез из кибитки наземь – ноги размять, опять хмыкнул. – Ладно, не буду. Молодцы – все ладом сделали.

– Рады стараться, ваше-ство! – радостно гаркнули служивые. – Разрешите в обоз?

– А погодите в обоз – дело еще для вас есть. – Ушаков повернулся к Егорке Кудрину: – Ну-ка, пусть мачту вытянут да соберут натрое…

То, что граф назвал мачтой, на самом деле оказалось толстым шестом в шесть колен, что соединялись меж собой плотно подогнанными медными кольцами шириной в пять вершков. Каждое колено в длину имело полторы сажени, и все они лежали себе открыто в кибитке, не привлекая постороннего взора, – как обычные жерди для хозяйственной надобности.

– Давай на бугорок, – скомандовал Ушаков, проследив, как собрали «мачту». – А ты, пострел, полезай да сейчас глянь – как там. Живо!

Четверо обозных забрались на бугорок, воткнули «мачту» в землю и стали ее удерживать. Пострел расчехлил трубу, скинув кафтан и поплевав на руки, полез наверх. Жилистый и худой, карабкался ловко, как кот, – даже шест не шатался. Забравшись, достал из-за пазухи трубу, недолго пошарил по окрестностям да и заорал радостно:

– Вижу! Вижу – едут!

– Тихо, скаженный! – прикрикнул Ушаков. – Как едут?

– Как и сразу, ваше-ство, – доложил соглядатай. – На Царицын, да чуть правее забирают.

– Ну, слезай, – разрешил Андрей Иванович и одобрительно крякнул: – Хорошо! Такая мачта во степи – большое дело…

Тут же, не сходя с места, граф отдал распоряжения по службе. Дозорный наряд в пять верхоконных под руководством жилистого парня, к трубе приспособленного, отправился по следу пластунов. С собой взяли четыре колена «мачты», трубу, овчины – чтоб ночевать – да припас на неделю.

– Ежели они вас учуют – засеку до смерти, – ласково напутствовал на дорожку Андрей Иванович. – Нам их спугнуть нельзя никак – ехать должны куда хотят, без принуждения. Ближе чем на три версты не подходить. Ночевать будут – вы тоже, огня не палить ни в коем разе! На то вам и овчины. За вами парный патруль вышлю – чтоб с обозом сноситься. Сигналы воински согласуйте – не перепутать бы…

Отправив наряд, велел обозу неспешно трогаться. Чуть погодя выслал за дозором парный патруль для передачи сигналов, дополнительно поучив, как службу нести. Затем велел Егорке про запас назначить еще два таких патруля – на тот случай, если пластуны захотят ехать быстрее и далеко оторвутся от обоза.

Потом, прямо на ходу, продиктовал писарю распоряжение и отправил нарочного в Дубовку – пусть сразу, как нарочный прибудет, высылают для встречи две конных сотни, да пусть за ними быстро едут десять кибиток. Кибиток не ждать, а сотни чтоб были в указанном месте вовремя. Указанное место – три версты от курганов со стороны Царицына. Если раньше придут, пусть ищут балку, прячутся и стоят потихоньку, без шума. И ждут сигнала общероссийским штандартом с большого кургана. А чтоб сигнал не проглядеть, поставить сразу троих наблюдателей. Все!

– Ну, теперь и отдохнуть можно, – весело пробормотал граф, плотнее закутываясь в овчину и доставая табакерку. – Службу наладил, все едут куда надо… А далее – как бог пошлет…

…Скажу сразу – отрезанный язык мне не снился. И залитый кровью Валера Эрдниевич руки не тянул, прося о помощи…

Я полагаю, что это – расчетливое самоограничение психики. В жизни моей был довольно длительный период, когда мне приходилось не только частенько наблюдать воочию всякие страшные вещи и разнообразные мерзости, но и производить с этими мерзостями некоторые манипуляции. Вот подсознание и приспособилось: оно отсекает страховидные детали, не пуская их в хранилище, а в снах обрабатывает лишь собственно безысходность ситуации, которая имела место быть.

Спасибо тебе, подсознание. Не будь ты таким толковым, гулял бы твой хозяйчик в байковой пижаме за белым забором с сигнализацией…