Бо отвесил подзатыльник связанному парламентарию, потянувшемуся было посмотреть, раскрутил пенал и осторожно передал его мне – не решился своими толстыми пальцами трогать хрупкую от времени желтую плоть вощеного пергамента.

Я осторожно развернул пергамент: это был текст на староанглийском, исполненный каллиграфическим убористым почерком. Внизу стояли подписи и печати – британский герб и какой-то орел, то ли сокол, в когтях которого бился ворон.

Разобрать старый английский стиль было проблематично – не специалист я в данном вопросе, увы.

– Айса – как у нас со староанглийским?

– Никак. Ни со старым, ни с новым. Это у нас Сагларка – спец.

– Ладно. Крути второй.

– Я хорошо знаю язык – можно попробовать… – вякнул было парламентарий.

– Рот закрой! Твой номер – шесть.

Бо раскрутил второй пенал и передал мне.

– Есть! – На этом пергаменте был перевод – кирилловский полуустав. Почерк гораздо хуже, но в принципе – прочесть можно.

Я с грехом пополам приноровился к почерку, поднатужился, осиливая суть, и не удержался от восклицания:

– Вот зараза! Так просто все… Нет, ну кто бы мог подумать!!! Хан – и банк?

– И что тут? – Бо заглянул через плечо, ничего не понял и ткнул меня в бок: – Ну?

А ничего особенного. Банковский договор, составленный по всем правилам финансовой науки. Между клиентом – ханом Дондук-Омбо и Barklays Bank.

– Кстати, друзья мои, – вспомнил я академический курс банковского дела. – Неплохой банчок, я вам скажу. Входит в Британскую Большую Четверку. Сумма баланса, если мне не изменяет память, более ста миллиардов фунтов!

Итак. Дата вклада – 1741 год. Сумма вклада… сорок семь с половиной миллионов фунтов стерлингов. Годовая ставка – тринадцать процентов. Документ бессрочен и является основанием для получения вклада в любое время – по предъявлению. Так что можно пойти и взять. Но есть условия…

– Погоди-ка. – Бо достал из кармана мобильник, включил режим калькуляции, пощелкал кнопками…

– Сколько? – не утерпев, влез парламентарий.

– Грубо – полтора миллиарда. Фунтов стерлингов. – Бо осторожно выдохнул. – Это одни проценты. Плюс можно же и сам вклад забрать…

– Тут условие… – напомнил я. – Все не так просто…

По персонификации имело место лишь одно положение: правопреемниками вкладчика могут назваться два лица, собравшиеся вместе. А именно – законный хан Калмыкии и первое лицо верховной государственной власти России (титул не указывался).

И условие тоже было одно. Но какое! Лица эти могли считаться преемниками лишь в том случае, если за время их правления был достигнут заметный подъем во всех жизненных сферах, не допущено большой смертности подданных и утраты территорий, принадлежащих государству…

– Отлично! Просто великолепно! – обрадованно завопил парламентарий. – Это очень просто инспирировать для доказательств банку – никаких проблем…

– Вафельницу захлопни, – посоветовал Бо. – Думать не мешай.

– Да вы не понимаете! – возмутился парламентарий. – Тут такой шанс… Ай!

– Думай, братка, думай. – Я легонько сжал хилый загривок парламентария и предупредил: – Вякнешь еще слово – придушу…

– У тебя есть шанс стать Президентом России? – пробурчал Бо после долгого молчания.

– Точно такой же, как у тебя – стать Президентом Калмыкии! – Я хлопнул парламентария по костлявому плечу: – А у вас, товарищ Кириллов, есть такой шанс?

– Нет, у меня нет. – Товарищ возбужденно фыркнул и сообщил: – Но я знаю, как на этом можно заработать неплохие деньги. Ну о-очень неплохие! У нас сейчас как раз сложилась такая ситуация…

– Если ты скажешь, что не куришь, – я тебя убью. – Бо вдруг прервал словоизвержение парламентария, приставив ствол карабина к его голове. – Ну?

– Да курю я, курю! – Парламентарий осторожно кивнул подбородком на нагрудный карман своей жилетки. – Еще как курю…

– Во! – Бо достал из кармана пачку «Парламента», зипповскую зажигалку и забрал у меня оба текста. – А ну, дай-ка…

– Ты хорошо подумал? – с большим сомнением спросил я, мгновенно сообразив, что собирается сделать толстый. – Не пожалеешь?

– Ханом мне не стать. – Бо скомкал листки и… поджег их! – Тебе не стать президентом… Так на хрен они нам нужны?

– Ты совсем сдурел! – прошептала Айса с веселым ужасом. – Господи – при мне жгут такие деньги! Кому расскажу – не поверят ведь ни за что!

– Да и хрен с ними – нам их все равно не видать. – Бо опять приставил карабин к голове парламентария и внушительно попросил: – А теперь, хилый, быстро думай, как нам лучше отсюда выбраться!

– Господи!!! Что… что вы сделали?! О господи…

Да, хилый думать был не расположен. Он горестно всхлипывал, мелко дрожа подбородком и неотрывно глядя на пузырящийся в огне вощеный пергамент.

И знаете, где-то в глубине души я сострадал его скорби…

17.01.2002 г.

Элиста – Москва