Нажав на «паузу», Шепелев промокнул платком внезапно вспотевший лоб и развел руками:

– Ну – не знаю… Говорит, что у них сто двадцать килограммов пластита. И что они заминировали шахту.

– Место мы знаем, – дилетантски беззаботно рассудил Слава. – Ну и что – взрывчатка? Отыщем как-нибудь!

– Он говорит, что шахта – узкий лаз глубиной в двадцать метров, строго вертикально, – поспешно пояснил Шепелев. – Вы представляете, что это будет? Мы имеем площадь примерно в полгектара – там ли шахта, где они сейчас затаились, неизвестно. После взрыва пласты могут съехать, там все перемешается – искать будем с неделю, потом с месяц – долбить!

– Нет, так не пойдет, – заметно поскучнел Слава. – Это очень долго!

– Блефует, – неуверенно вставил Кириллов. – Откуда у них столько пластика?

– Эти мерзавцы способны на все, – стиснув зубы, сообщил Слава. – Они убили восьмерых моих лучших бойцов. Хорошо обученных, опытных и вооруженных. Причем заметьте – голыми руками убили.

– А чего они не поделили с вашими бойцами? – отвлеченно полюбопытствовал Тимофей Христофорович.

– Да так… Долго рассказывать.

– Спроси – чего он хочет, – буркнул Кириллов. – Может, им и надо всего-то пару кило желтого металла!

– Что вы хотите, господин Бакланов? – поинтересовался Шепелев, отпустив «паузу». – А, вот так, да? Ну что ж – хорошо… Хорошо, хорошо – я все понял. Только вы уж там обращайтесь с ним получше… Да, все – сейчас выходит…

– Погоди… Это кто – «выходит»? – Понятливый Кириллов скуксился и нездорово запотел ладошками. – Почему – я? Ты у нас главный, тебе и вести переговоры!

– А ты у нас, зампобез, особист и военный эксперт. – Тимофей Христофорович непреклонно ткнул пальцем в грудь зама по всему. – Ты у нас хват! Убивать просто так они тебя не будут – ты в курсе, люди не те. Ты иди, хват, посмотришь на месте, что к чему. Может, их пугало и яйца выеденного не стоит…

…Андрей Иванович сидел на вершине кургана, плюхнувшись на заботливо подостланную дозорными овчинку, и с каким-то отвлеченным интересом созерцал готовую разыграться внизу драму. Служивые, изготовив к бою ружья, выстроились рядком по обе руки от предводителя и нетерпеливо переминались с ноги на ногу, тайком крестясь и ожидая команды.

Две казачьи сотни, получившие сигнал, рысью шли к кургану, выстраиваясь на ходу в боевой порядок. Отряд ханских гвардейцев, не чаявших встретить такое мощное подкрепление малому обозу, заметно сбавил темп и растянулся по флангам.

Тем не менее движения ханские ребята не прекращали: хоть казаков и было вдвое более, однако каждый гвардеец имел отменную выучку, прекрасное вооружение и, случись их командиру какой бзик в башку, заорал бы тотчас свой «уралан» и бесшабашно рванул бы в свалку.

– Интересная диспозиция намечается, – хмыкнул Ушаков, отметив, что между казаками и гвардейцами осталось не более версты и вот-вот быть серьезному противостоянию. – А казаки-то и не ведают, зачем весь сыр-бор…

– Ваше превосходительство! Вести из Царицына, – робко напомнил Егор Кудрин, принявший письмо от вскарабкавшегося на курган нарочного. – Может, смотреть изволите?

– Пшел вон, оболтус, – безо всякой сердитости буркнул Ушаков. – Не видишь – думаю?

– Может, важное…

– Пшел!!! А впрочем – дай, гляну…

Порвав конверт, Андрей Иванович расправил бумагу, мельком глянул на ровные строки, аккуратно выведенные рукой писаря Царицынского отделения Тайной канцелярии. Так и есть: начальник отделения обстоятельно докладывал об английском инженере.

– А не сгинул ведь, мерзавец, – рассеянно сказал граф. – И уплыл себе. И как его хан пощадил?

Ничего такого особенного царицынский начальник об англичанине не сообщал: разве только, что Джон Барклей прибыл в Царицын на английском судне «Nortumbria» еще в прошлом годе, до ледоставу. Судно зимовало, а сам Барклей в это время катался по гостям, бражничал безбожно и ничего из своей службы не делал – аттестат ему был заместо рекомендательного письма.

– Как есть – шпион! – неодобрительно буркнул Ушаков. – Шляются тут – куда Иностранная коллегия смотрит?

А теперь, стало быть, приехал обратно и, как вскрылась Волга, уплыл на том же судне. Хотя, как говорили портовые, в верхах лед еще стоит, и надо было бы подождать пару недель, чтоб без толку не болтаться в пути на малых пристанях…

Дочитав до конца, Андрей Иванович зацепился взглядом за приписку и вздрогнул.

Приписка была такова:

«…А коли Вас интересует, доношу об сем Барклее дополнительно. Снесся с Коллегией иностранных дел и узнал об нем следующее: давно уж тот Барклей не инженерит по профилю своему, а является первым помощником своего родного дядьки (отцова брата) и выполняет его конфиденциальные поручения. А дядька тот является держателем первейшего во всей Англии банка, коему заглавие „Barklays Bank“. Основан тот банк в 1694 году, живет на доходы первейших негоциантов иноземных и имеет большую поддержку Королевского Двора…»

– Апх! – Заглотнув добрую порцию ветра, Андрей Иванович резко обернулся на пустой котлован с дерьмом и кольями, пронзительно глянул по сторонам и резко покрутил головой: – Нет-нет… Не может быть!

Сердце нехорошо сдавило, серое степное небо вдруг сделалось алым и как-то странно вспучилось. Ухватившись левой рукою за грудь, Андрей Иванович зачем-то потряс бумагу, словно надеясь, что там от этого что-то изменится, и вновь прочел приписку.

– Господи… Да как же… Азиат же! Дикарь! Да какой тут банк, мать его, прости господи…

– Ваше-ство… – тихонько потеребил за рукав Егорка Кудрин. – Пора бы чего сделать…

– Банк… – пробормотал Андрей Иванович, ошалело глядя на лейтенанта. – Банк! Нет, ты подумай, Егорша… Да как так… Господи!!!

– Ваше-ство – совсем уж подошли! – тревожно крикнул прямо в лицо потерявший чинопочитание Егорка. – Может, поскакать мне, сказать чего? Ежели что – зачем мы здесь?

– Сам, – тяжело вставая с овчинки, просипел граф. – Сам скажу. Теперь уж – все едино…

…В середине июня 1741 года в устье Темзы вошел пакетбот «Nortumbria» (порт приписки – Лондон), зафрахтованный Британской Королевской компанией для специальной экспедиции в Россию.

На капитанском мостике стоял сильно загоревший, просоленный морскими ветрами Роберт Барклей и улыбчиво щурился вдаль, ожидая вскоре увидеть перспективы родного города.

Если бы можно было предать то, что он сделал, общественной огласке, это, несомненно, стало бы сенсацией. Подумать только: получить в качестве клиента не какого-нибудь промышленника, финансиста, помещика или лорда – а самого что ни на есть отпетого головореза, степного хана, чьи воинственные дикие подданные до сих пор поклоняются духам природы!

Увы, знаменитым, конечно, Роберту не стать – тайна банковского вклада священна и разглашению не подлежит. Но дядя и ближайшее окружение будут носить его на руках. Такого клиента у банка еще не было, и вряд ли можно ожидать что-либо подобное в будущем.

Сильно занизив курс, Роберт оценил принятые у хана сокровища в сорок семь с половиной миллионов фунтов стерлингов и положил варварские комиссионные – двадцать процентов в пользу банка, при договорной ставке всего тринадцать процентов за год.

Хан со всем согласился. Правда, условия договора по цивилизованным понятиям можно считать более чем странными, но хуже от этого банку не будет. Хуже будет только наследникам – коль скоро таковые вообще когда-нибудь объявятся!

Таким образом, банк приобрел вклад, превышающий его собственный капитал в семь раз, и имел вполне реальную возможность в ближайшую сотню лет о наследниках не вспоминать. Если только в ближайшую…

Роберт улыбался. Он здорово рисковал на всех этапах путешествия, отправляясь в эту варварскую страну, но в конечном итоге блестяще выполнил свою миссию. Дядя может гордиться своим преемником…

…– Сядь, блин, череп свой не суй!!