– А теперь разделимся, братка, – сказал Бокта, как кончили есть. – Дальше поскачешь сам, я тут задержусь маленько.

– Чего удумал? – недовольно вскинулся Никита. – Зачем делиться? Вдвоем куда как способнее…

– Так надо, братка, – объяснил Бокта. – Я тебе говорил – то не моя тайна… Когда оружие у служивых перенимали, углядел я у одного за пазухой некий футляр. Сдается мне, в футляре том – надзорна труба.

– Думаешь, следят? – удивился Никита. – На кой им?

– Следят, – сокрушенно вздохнул Бокта. – Ты этих на заставе видел?

– Не, не видел, – согласился Никита. – Это какие-то пришлые.

– Ну вот тебе, – хмыкнул Бокта. – Тож охотнички за ханским золотом – так я мыслю. Пока мы сидели, они и подъехали на заставу… Ну и пусть себе следят. Я тебе скажу, как ехать…

Доходчиво объяснив побратиму, как держать путь, чтоб не сбиться, Бокта между делом смастерил из двух войлоков для спанья изрядный куль наподобие человечьего тулова, наверх нахлобучил свою шапку и, проделав ножом в ней дыру, привязал бечевкой, чтоб не свалилась. Затем куль приспособили к седлу второго коня – издалека если глядеть, кажется, что всадник.

– Я в балочке схоронюсь, а ты поезжай, – напутствовал побратима Бокта. – Пропущу соглядатаев да по делам подамся. Ты езжай неторопко, ночуй спокойно, костер жги – покуда до места доберешься, никто тебя не тронет. Хоть и следить будут. А у большого кургана встретимся.

– А коль не встретимся? – тоскливо спросил Никита, привыкший во всем полагаться на старшего товарища и не желавший путешествовать в одиночку.

– Типун тебе… А впрочем, мало ли… коль не встретимся – бросай чучело, скачи наметом в Дубовку да объявись там. Все – прощай, братка…

…По прибытии на базу Тимофей Христофорович целый час дарил краеведа своей теплотой и благодушием. А именно: позволил Сергею Дорджиевичу принять у себя в апартаментах ванну (напомню – с водой в Элисте туго, потому сей жест можно толковать как повышенное благорасположение), накормил от пуза хорошей едой и выделил комплект экспедиционной униформы: песчаного колера комбез, того же цвета штормовку и прочные военные ботинки на каучуковой подошве. Чтобы, значит, впредь способнее было в дыры с застаревшим дерьмом сигать.

– Да не стоит, в самом деле… – приятно порозовел оподаренный краевед. – Я же бескорыстно, во благо науки…

– Всякое бескорыстие должно быть вознаграждено, – на ходу придумал Тимофей Христофорович и, слегка поколебавшись, обрядил придуманность в сомнительный флер апокрифичности: – И да воздастся каждому по заслугам его… Кажется – от Павла.

– Ну, если и Павел такого же мнения – тогда что ж… – сдался краевед, не найдя что возразить библейскому авторитету. – Тогда давай…

Затем краевед был отправлен домой на другой машине экспедиции – набираться сил в преддверии телепередачи, которая должна была состояться в полдень.

– Нас тоже пригласили, – сыто зевнув, сообщил Шепелев заму, который самостоятельно проснулся, несмотря на несусветную рань, и принял участие в завтраке. – Придется идти – нельзя обижать. Человек ради нашей великой цели себя не пожалел – в дырку с какашками залез.

– Докладываю по форме, – проводив непроснувшимся взглядом увозящую краеведа машину, сообщил Кириллов. – За время вашего отсутствия проделан следующий объем оперативной работы…

Как выяснилось, пока Шепелев развлекался путешествиями, мелкий организм времени даром не терял, а, наоборот, развил кипучую деятельность по всем направлениям.

В своей спальне Кириллов развернул малый компьютерный терминал, с доступом как в глобальную сеть, так и в закрытые системы МВД и ФСБ. Доступ получился дороговатым, поскольку осуществлялся посредством двух зарезервированных мобильных пар, «прикрытых» мощной блокирующей системой, и стоил в среднем немногим более доллара за минуту (ночью – дешевле, днем – дороже). Подключаться к бесплатной волоконной линии, проведенной в «ханскую деревню» специально для иноземных журналюг, Кириллов по вполне понятным причинам постеснялся.

– Так на наш адресок разве что ленивый не подсядет. Зачем местных коллег лишней работой загружать? Если Родина платит, надо пользоваться…

Наладив связь со своими людьми в Москве, специально озадаченными на предмет оказания информационной поддержки во время проведения экспедиции, Кириллов собрал сведения по оперативной обстановке в местном регионе и прилегающих районах. Затем прошвырнулся в региональное УФСБ и, что называется, навел мосты в целях дальнейшего сотрудничества.

– Перегибаете, светозарный вы наш! – начальственно пожурил зама Шепелев. – Ладно – в бане… но зачем же хамить?

– Я твой зам по общим и особист экспедиции, – напомнил Кириллов. – Отвечаю за обеспечение безопасности членов команды, сохранность дорогостоящего оборудования, разведку в районе проведения работ и так далее… Тем более у нас карт-бланш. Хан всех предупредил – оказывать всяческое содействие.

– И что – оказывают?

– Куда денутся! – Кириллов залихватски дернул припухшим веком – подмигнул. – Оказывают. Приняли вполне ординарно, дурных вопросов не задавали. И вообще, зря беспокоишься. О прикрытии можешь забыть – это моя забота… У тебя есть дела поважнее.

– Все, забыл. – Тимофей Христофорович не стал полемизировать насчет приоритетности задач – пусть парень трудится. – Что там у нас с обстановкой?

Кириллов жестом фокусника извлек из-под задницы скоросшиватель, выдернул несколько листков, сцепленных скрепкой, и бодро отчитался по обстановке.

– Оп-па! – не удержался от восклицания Шепелев, когда зам зачитал последний абзац. – Ну-ка, дай…

Кириллов протянул листки шефу и тонко ухмыльнулся – сообщение поместил в конец специально, для эффектного завершения доклада. В нем говорилось, что вчера, после полудня, в приграничном с Калмыкией районе Дагестана экипаж вертолета МЧС в ходе дежурного облета обнаружил одиннадцать трупов. Шесть из них облачены в традиционные одеяния… тибетских монахов, остальные – в камуфляж армейского образца…

– Нормально! – присвистнул Шепелев. – А что – СМИ?

– Информация закрытого характера, – успокоил Кириллов. – МВД вежливо подвинули на обслуживание. Паровозом работает наше управление в Дагестане – их земля.

– Почему – Контора? – уточнил Шепелев. – Может, монахи – местные?

– Монахи – импортные, – уверил Кириллов. – Нашли документы. Есть решение не поднимать шума до окончания полного разбора.

– Ай, как интересно, – возбужденно потер ладони Тимофей Христофорович. – Ай и попадет кому-то!

– Если интересно, есть еще кое-какие сведения о монахах, – скучным голосом сообщил Кириллов. – Не вошедшие в факсимильную сводку. Так сказать, из компетентных источников.

– Интересно, интересно, – подбодрил Шепелев. – Рассказывай…

Сведения были весьма занимательными и гармонично дополняли умозаключения Шепелева, родившиеся в процессе путешествия на курганы. Полюбовавшись на одухотворенно светящийся взор и сморщенный лоб шефа, Кириллов вытянул из кармана шорт сложенный вчетверо листок, развернул и завершил информационную вакханалию последним штрихом – не шибко эффектным в сравнении с ранее поступившими данными, но достаточно жирным, бросающимся в глаза даже с весьма приличного расстояния.

– Теперь о товарищах, которых ты велел экстренно пробить…

– Товарищах? – Шепелев вопросительно изогнул бровь – вообще-то просил лишь навести по возможности справки о ханском потомке – господине Болдыреве. Насчет «велел» и «экстренно» ни словом не обмолвился. Как, впрочем, и об этих самых «товарищах». Товарищи – это когда двое и более.

– Этот Болдырев приехал не один, – пояснил Кириллов. – А с неким Баклановым – кстати, тезкой бывшего тутошнего МВД.

– А связь?

– С МВД – никакой. Просто однофамильцы. А с Болдыревым – самая непосредственная. Компаньон, друг, боевой брат.

– Боевой? – заинтересовался Тимофей Христофорович.

– Ага, боевой. Хлопцы с прошлым. Оба – некогда офицеры спецназа. Прошли кучу локальных войн, остались живы, заработали капитал. Принимали живейшее участие в прогремевшем на всю Россию «бархатном» перевороте в Новотопчинске.