– Погоди, погоди… Это в девяносто шестом, что ли? Когда там всю верхушку вкупе с губернатором упразднили?

– Именно, – подтвердил Кириллов. – На обоих имеются по нескольку уголовных дел, прекращенных за отсутствием то ли состава, то ли события… а после того «бархатного» переворота парни крепко приподнялись и теперь числятся в шишках у себя в области. Вот данные.

Шепелев забрал листок, пробежал строчки глазами, хмыкнул. Однако! Как тут все к месту!

– Вопрос, – насладившись произведенным впечатлением, спросил Кириллов.

– Слушаю.

– Эти ребятки… Мы их отрабатываем на причастность по рабочей легенде или это… гхм… по твоей линии?

– Мотивационная подоплека вопроса?

– Никакой подоплеки. Биографии больно занимательные у ребят.

– Ответ: к легенде они никакого отношения не имеют. Это – мое.

– Понял. Еще вопрос?

– Извольте, коллега.

– Трупики в Дагестане. И этот Посвященный… А?

– Трупы – это еще разобраться надо. А Посвященный – мое. Еще вопросы?

– Вопросов нет. Есть пожелание.

– С удовольствием выслушаю.

– Мне ваше удовольствие без надобности, – обозначил некоторую независимость Кириллов. – А впредь, если чего надо… поконкретнее задачу ставь. Чтобы, значит…

– Могу совсем конкретно. – Шепелев заговорщицки подмигнул. – Хочешь – в двух словах…

– Мы договорились – твоя миссия меня не касается, – торопливо перебил Кириллов. – Ты мне враг? Ты про Шарикова[46], случаем, не забыл?

– Хорошо, не буду, – успокоил Тимофей Христофорович. – Но как тогда насчет «поконкретнее»?

– Конкретнее ставь задачу по информобеспечению, – пояснил Кириллов. – Хоть намеком направление обозначай. Чтобы не грести все подряд, наобум, додумывая, что именно тебе может пригодиться, а… эм-м… трудиться в более узком секторе. Это допустимо?

– Договорились, – пообещал Шепелев. – Я продумаю этот вопрос.

– Ну вот и отлично. Так мы на передачу идем?

– Обязательно. Надо посмотреть на ребят с интересным прошлым.

– Тогда тебе надо самую малость отдохнуть, – высказал рекомендацию Кириллов. – А то вид не совсем свежий. Поспи до одиннадцати, разбужу. А сам пока рутиной займусь…

Идея насчет отдыха была весьма актуальной, но сиюминутному воплощению в жизнь не подлежала. Поворочавшись минут десять на свежих простынях, Тимофей Христофорович прислушался к процессам в черепе и понял: дабы некоторым образом утихомирить состояние приподнятости и приятного возбуждения, где-то даже граничащего с эйфорией, необходимо разгрести хаотичное нагромождение поступивших за последние сутки информационных фрагментов, рассортировать по категориям и сложить из них аккуратный штабелек где-нибудь в уголке. А потом чуть отойти, бесстрастно полюбоваться на упорядоченное скопище и определиться, что же с ним можно сделать. В общем, отпихнуть эйфорию в сторону, произвести поверхностный анализ и реально определить практическую ценность всего этого нагромождения. А после этого можно и поспать.

Взяв лист бумаги и карандаш, Тимофей Христофорович подсел к столу и принялся вырисовывать почти правильные геометрические фигуры, делая в них одному ему понятные пометки.

Треугольник вверху.

Поводы для оптимизма. Перелопатил все, что можно, – нет более упоминаний о таинственном караване с сокровищами, равно как и о сексоте Демьяне Пузо. Вообще, кроме того доноса, странным образом сохранившегося в папке особого доступа, нет никаких свидетельств ни о самом кладе, ни о его дальнейшей судьбе. И это хорошо. Это просто прекрасно!

Чего тут прекрасного, спросите вы? Да пожалуйста: прекрасно то, что ситуация вполне определенная. То есть клад либо нашли, либо он до сих пор находится там, куда его поместили. В процентном соотношении – пятьдесят на пятьдесят. Взяли – не взяли, в равновероятной пропорции.

Вот это как раз и хорошо. Любой искатель кладов, не владеющий информацией о предмете поиска и просто наобум ковыряющий древние курганы в исторических местах, будет несказанно рад даже такой пропорции, как один к ста. Это же целый процент! Спросите кого-нибудь из «черных» археологов, каков процент обнаружения чего-то сколько-нибудь ценного в тех местах, где они усердно изображают кротов. Они вам скажут – в общем-то шанс невелик, примерно один на тысячу.

А скажите, археологи не белые, как насчет клада такого формата, что указан в доносе Пуза?! Затылок почешут, устремят мечтательный взгляд ввысь и с ноткой сожаления резюмируют: ну, наверно, один на миллион.

Наверно? Да, наверно. Потому что ничего подобного пока что никто не находил. В нашей стране, по крайней мере, точно не находили…

Так что согласитесь: фифти-фифти – это очень даже неслабо. Это просто подарок Судьбы…

Чуть ниже – прямоугольник.

Район поисков – равнина с курганами. То, что район именно тот, – вне всякого сомнения. Следуя информации из доноса, караван прибыл груженым, убыл налегке, по времени пребывания все сходится. Ситуация на сегодняшний день: район обширный, безадресное ковыряние энтузиастов результата не имело, можно надеяться, что клад до сих пор на месте.

Вопрос: на каком месте?

Хороший вопрос. Ответа пока нет. Но есть здоровый охотничий азарт и заметное переотождествление. Если помните, ранее Тимофей Христофорович всегда сравнивал себя с рабочим муравьем, неторопливо ползущим к своей цели. Сейчас глава комиссии видел себя этакой матерой охотничьей собакой, уверенно идущей по отчетливо обоняемому ею следу. Уместно было бы добавить, что собака эта не просто так погулять выбежала, а вся из себя норная – как раз по специфике задач.

Побродив у курганов, Шепелев таки разобрался в невнятном шепоте своей интуиции. «Верной дорогой прете, батенька! – вот что она шептала себе под нос. – Лопатку вам в руки, попутного ветра в спину, и – идите. Идите, идите…»

Под прямоугольником – объемная фигура. Пирамида с ретушированными гранями.

Пирамида сия может с полным правом именоваться краеугольным камнем всего мероприятия, и имя ей: более-менее точные координаты. Так, самая малость – подробности, уточнения, некий знак из глубины веков, переданный по какому-нибудь типу принадлежности. Например, по… праву наследования.

От пирамиды – стрелка к двум жирным квадратам, расположенным на одной линии.

Квадраты – ханские потомки. Некто Посвященный, духовное имя – Синкаше, и… господин Болдырев. К Болдыреву можно пририсовать квадратик поменьше – это господин Бакланов. Боевой брат, друг, компаньон.

Если какой-то уточняющий знак место имеет, искать его следует именно в этих квадратах – других вариантов нет.

Вот основные детали картинки системного анализа. А теперь завершающие или, если хотите, дополняющие штрихи.

Горизонтальная фигурная скобка под квадратами, от скобки – стрелка вниз, к овалу.

Овал – факты и совпадения. От овала – несколько равноправных стрелок к одинаковым кружкам. В кружках буковки К и С. Кириллов и Сангаджиев – краевед, который в процессе путешествия, сам того не ведая, порассказал много чего занимательного. И штришком, петитом, кратенько – информашка, поступившая от каждого по отдельности.

С. Оказывается, Посвященный до Калмыкии так и не добрался. Звонили в Волгоград – выехал позавчера. И пропал – как священная корова языком слизнула. Наводили справки в Астрахани, Ставрополе и Ростове (города по магистральным направлениям) – нету нигде. Поэтому передачу будем делать без него…

К. Господин Синкаше из Волгограда не просто выехал, а, можно сказать, удрал. Был он там со свитой числом что-то около взвода, которая его и спасла от посягательств. А что за посягательства? Да так, ничего особенного. Какие-то восторженные поклонники, желавшие выразить знаки внимания предмету своего обожания, пытались господина Синкаше в аэропорту оттеснить от сопровождающих, локализовать и, возможно, умыкнуть. Вышла довольно крупная потасовка, которая и была зарегистрирована линейным отделом аэропорта. Спустя четыре часа нечто похожее произошло в гостинице «Волгоград» – опять общаться хотели. Вновь вмешалась свита, совместно с гостиничными секьюрити и предупрежденной милицией, – поклонников преподобного крепко поколотили и выдворили вон. После повторного инцидента Синкаше в гостинице оставаться не пожелал и тотчас же съехал. И – пропал. То есть Волгоград покинул, а куда делся – неизвестно.