Когда же я отвергла это предложение, мой очаровательный герой невероятно обозлился и стал говорить о том, как подавлял в себе отвращение всякий раз, когда ложился со мной в постель, но это было неизбежно, и он с лихвой заплатил за каждое полученное от меня пенни. Так прямо ом, разумеется, не сказал, но дал мне понять, что я была противна ему не только потому, что я индианка, но и потому, что я калека. В гневе он дошел до жестокости и стал изображать, как я хожу… А потом велел мне убираться прочь.

— И ты никогда никому не рассказывала об этом? — подчеркнуто спокойно спросил Нкоси.

— В университете все знали, — ответила она все так же уныло, упавшим голосом.

— Я не об этом спрашиваю.

— Ты имеешь в виду близких мне людей? Напри мер, Давуда или Сэмми? Но разве я могла? Только их любовь и уважение да моя трусость удержали меня в те дни от какого-нибудь отчаянного поступка.

— Ты все еще помнишь об этом? — нежно спросил он.

— Воспоминания преследуют меня, как кошмар, — ответила она бесстрастно.

— Надо было обязательно с кем-нибудь поделиться!

— С кем же?

— Хотя бы с братом.

— До сих пор не могла. Сейчас смогу, если…

— Сейчас, — отозвался он, — в этом, пожалуй, нет необходимости. Не так ли?

После долгого раздумья она чуть заметно покачала головой.

— Гадкая история…

— Это давно позади, — сказал он, — и ты можешь спокойно все взвесить и оценить.

— Мне так стыдно…

— Давай лучше отдохнем, — предложил он.

Немного погодя он ушел к себе.

Оставшись одна, Ди Нанкху снова и снова вспоминала омерзительные подробности своей первой любви.

Нкоси приснилось, будто он спит и вдруг в комнату вбегает Ди и начинает изо всех сил тормошить его, звать по имени. Он открывает глаза и видит, что комната залита ярким светом, а над ним склонилась Ди. Но оказалось, что все это происходит наяву.

— Скорей поднимайся наверх!

Сон как рукой сняло. Нкоси вскочил и сгреб в охапку свою одежду. В комнату тотчас же вошла высокая худая женщина и, словно не замечая его, стала застилать постель. Ди поспешила к двери и выглянула в коридор.

— Можете идти, — сказала она.

Он проскользнул в дверь, пересек коридор и нырнул в стенной шкаф.

— Как только смогу, я приду, — шепнула она.

После того как дверцы буфета закрылись, он ощупью поднялся по темной, узкой лестнице, отыскал дверь и вошел в комнату. Через отверстия в потолке проникал свет, усеивая пол маленькими пятнышками. Но разглядеть что-либо было невозможно. Он закрыл глаза и попытался вспомнить, как выглядит эта комната, в которой он так недолго пробыл накануне. Выключатель должен быть на стене слева, рядом с дверью, чуть повыше головы. Где-то наверху справа должно быть маленькое окошко. Оно так и осталось закрытым. Нащупав на стене выключатель, он хотел зажечь свет, но передумал. С закрытыми глазами и вытянутой вперед рукой он стал осторожно двигаться туда, где, по его расчетам, должна была быть кровать. Добрался и сложил на нее одежду. Затем обошел кровать и продолжал обследовать комнату, пока не обнаружил маленькое окошко, вырезанное в покатом потолке. Прежде чем отодвинуть маскировочную штору, он тщательно исследовал, как она устроена. Важно было ничего не испортить — чтобы можно было снова надежно затемнить окно. Когда наконец он отодвинул штору, в комнату хлынул поток яркого света.

Нкоси осмотрел окно. В него было вставлено цельное квадратное стекло толщиной в два с половиной сантиметра с вплавленной в него тонкой проволочной сеткой. Стекло было заключено в стальную рамку со специальными пазами, по которым оно могло свободно двигаться. Запиралось окно с помощью стального шпингалета. Нкоси осторожно тронул шпингалет, и он бесшумно отодвинулся в сторону. Затем легонько толкнул стекло, оно свободно и бесшумно заскользило вправо. В случае необходимости через это окно можно будет выбраться наружу. Он подставил стул, на котором прошлой ночью лежала его одежда, встал на него и высунул голову из окна. Внизу виднелись подсобные постройки, за которыми начинались лабиринты темных переулков и жалкие лачуги Индийского квартала. В одном месте, там, где задняя часть крыши просматривалась с улицы, был поставлен цинковый заборчик.

Как тщательно все продумано, как все предусмотрено! Случайности здесь быть не может.

От этой мысли ему стало не по себе, однако он подробно продумал, как легче и быстрее спуститься вниз. Потом задвинул стекло и опустил шпингалет.

«Ты оставил комнату незапертой, — сказал он самому себе. — Это непозволительная оплошность». По толстому ковру он быстро прошел к двери и повернул ключ в замке. Этого никогда не случилось бы, не внуши она тебе, что ты в полной безопасности: взвешивайте каждый свой шаг, мистер, взвешивайте каждый свой шаг.

Он быстро скинул пижаму, надел костюм, который ему принес Сэмми Найду, немного успокоился, но по-прежнему внимательный и сосредоточенный стал ждать, отгоняя прочь мысли, способные хоть на секунду отвлечь внимание.

Время тянулось бесконечно медленно, и ожидание казалось бессмысленным, если не считать, что оно было еще одним средством терзать человеческую душу. Нет, он не может даже допустить этой мысли. Врем» идет своим чередом, и человек ждет, когда кончится ожидание.

Наконец послышались тихие шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Двигаясь быстро и уверенно, Нкоси подошел к окну и первым делом отодвинул шпингалет, потом подставил стул к самому окну и надел ботинки. Отойдя к двери, он осмотрел комнату и прикинул, с какого расстояния делать разбег и как надо прыгнуть, чтобы выскочить в окно. Затем стал снова ждать, прислушиваясь к осторожным шагам на лестнице.

Вскоре в дверь дважды тихонько постучали, и донесся голос Ди:

— Все в порядке. Ушли.

Он отпер дверь. Она быстро вошла в комнату, и он увидел, что она чем-то рассержена и с трудом сдерживает гнев. Взглянула на него, потом на открытое окно, и гнев сменился тревогой.

— Куда бы ты скрылся? — поинтересовалась она.

— Ну, об этом я не успел подумать. Что произошло?

Она опустилась на край кровати. Он задвинул окно, запер его и сел рядом.

— Господа из департамента внутренней безопасности, — с горечью проговорила она. — Они, видите ли, проверяют доктора. Спрашивали, зачем он ездил в Йоханнесбург, с кем встречался там, и где останавливался, и когда вернулся. И доктору, разумеется, пришлось отвечать этим белым негодяям. Закон предписывает нам отвечать на любые вопросы, если даже они будут касаться сугубо интимных дел. За отказ отвечать они могут заподозрить нас в преступных намерениях и на основании этих подозрений посадить в тюрьму.

— Хватит об этом! — остановил ее Нкоси.

Она кивнула и ласково коснулась его руки.

— Прости. Я считаю этот закон отвратительным. Из-за него мы и сами становимся отвратительными.

— Только в том случае, если позволяем себе это, — возразил он. — Так что же случилось?

— Внешне они все изобразили так, будто это обычная проверка, но мы сомневаемся. Уж слишком настойчиво они уверяли нас в этом. Они ни словом не обмолвились о Вестхьюзене и о том, что разыскивают человека, который был с ним; им ведь известно, что целая армия людей, неделю назад буквально погибавших от голода, в их числе и те, кто находился под домашним арестом, вдруг получили еду и даже деньги, — но и об этом они ничего не сказали.

— Разумеется, они не станут говорить об этом с твоим братом, чтобы не выболтать чего-нибудь лишнего.

— Так они и действуют. Являются всегда вдвоем. Один задает вопросы, а другой издали следит за выражением вашего лица. Это самый эффективный метод. Они дают вам понять, что им многое известно, рассчитывая при этом, что вы отреагируете на сказанное и выдадите себя. Вот и весь фокус. Однако сегодня они вели себя совсем иначе, и это неспроста.

— Не преувеличиваешь ли ты их способности?