Так как уровень воды в озере был очень высоким из-за дождей, большая часть причала оказалась затоплена. Сабах прикинул, что до естественного русла Нила сотни футов бетона. По сигналу Сабаха грузовики стали сползать к воде. Водители не спешили, внимательно следя за происходящим через зеркала заднего вида.

Когда автомобили начали пятиться по причалу, Сабах достал из кармана пульт радиоконтроля. Он вытянул антенну, нажал на выключатель, а потом надавил первую красную кнопку. В кузовах всех пяти автомобилей магнитные замки крышек желтых бочек разом распахнулись. Под давлением крышки выскочили из пазов и отлетели в сторону.

Зеленый огонек сообщил Сабаху, что команда активации прошла успешно.

Серебряный песок микроботов ожил, заклубился вихрями, словно в бочках были спрятаны змеи, которые теперь поползли наружу.

Не видя, что происходит в кузове их машин, водители продолжали съезжать к краю причала, предоставив гравитации делать всю работу за них. Никто из них раньше не делал ничего подобного, и теперь они даже не подозревали, во что оказались втянуты.

Несколько секунд Сабах наблюдал за их действиями. Осторожность, с какой они действовали, нравилась ему. Это означало, что на него они особого внимания не обращают.

— Хорошо, — пробормотал он, нажимая вторю красную кнопку.

Дверцы кабин всех грузовиков щелкнули, намертво зафиксировавшись, окна поднялись, оставив лишь небольшие щели, и тоже застыли в положении «закрыто». Щелчки замков и движение стекол испугали водителей.

Через мгновение из заранее установленных канистр в кабины хлынул хлороформ. У тех, кто оставался в кабинах, была секунда или две. Никто из них не сумел выбраться. Одному из водителей удалось наполовину опустить стекло, а потом он без сознания рухнул назад на сиденье.

Сабах нажал третью кнопку. Грузовики взревели и начали быстро сдавать назад, врезаясь в воду, словно стадо гигантских бегемотов.

Двигатели этих грузовиков были модифицированы: к ним были добавлены дополнительные воздухозаборники, замаскированные под выхлопные трубы, поднимающиеся над кабиной. Когда Сабах активировал подачу хлороформа, основные воздухозаборники были заблокированы, а дополнительные пришли в действие, позволив моторам работать даже после того, как сами грузовики скрылись под водой. Колеса продолжали крутиться, толкая грузовики к краю причала, а потом дальше в воду, по камням и гравию.

Грузовики, словно пальцы гигантской руки, все глубже погружались, исчезая под водой один за другим. Наклон каменистого дна позволял им катиться все дальше и дальше даже после того, как их двигатели захлебнулись. Когда грузовики наконец остановились, они были в тридцати футах под водой и на расстоянии сто пятьдесят футов от берега.

Лежавшие без сознания водители утонули. И если даже их когда-нибудь обнаружат, их примут за египетских радикалов. Никто не станет связывать с этим инцидентом ни Сабаха, ни Джинна — никто, кроме генерала Азиза, которому придется держать рот на замке и ничего не останется, как вернуться за стол переговоров.

Когда вода успокоилась, Сабах нажал последнюю кнопку на своем пульте. В полумиле от места погружения машин, на стене плотины, два отдельных устройства стали выдавать сигналы самонаведения.

Размером с небольшие чемоданы, внешне напоминающие механических крабов, эти устройства были размещены на плотине аквалангистами сорок восемь часов назад. Одно из устройств располагалось под самой кромкой воды, а второе вцепилось в наклонную стену плотины на семьдесят футов ниже.

Если водолазы сделали свою работу должным образом, то десятифутовые стартовые отверстия во внешней стене плотины уже проделаны и партия микроботов, оставленных в этих «крабах», вовсю занята их расширением.

Большая партия микроботов, доставленная на грузовиках, приплывет на зов «крабов» и многократно ускорит процесс. Через шесть часов струйки воды покажутся на той стороне в верхней части дамбы. Потом струйки превратятся в ручейки, которые ускоряющаяся эрозия быстро объединит в настоящий поток.

Первый этап стихийного бедствия начнется, когда сквозь бреши дамбы хлынут воды озера Насер. Они пойдут вниз, в долину Нила, сея хаос и разрушения, но это будет только прелюдия. Второй туннель, проходящий намного глубже, в сердце плотины, приведет к дестабилизации всего сооружения, проедая туннели в самом сердце структуры. В конце концов вся плотина разом обрушится, и поток превратится в цунами.

Можно сказать, что полковник Азиз сыграл им на руку. Сообщение, которое они пошлют миру разрушением Асуанской плотины, напугает всех на время, достаточное, чтобы завершить процесс, идущий в Индийском океане. Сабах сомневался, что какая-то из стран мира посмеет угрожать им или отказаться выполнять их требования.

Разве американцы захотят, чтобы рухнула плотина Гувера и был затоплен Лас-Вегас, а все города на юго-западе страны лишились электроэнергии и воды? Разве Китай позволит, чтобы подобная участь постигла плотину «Три ущелья»? Сабах полагал, что нет.

Он швырнул пульт в воду и зашагал прочь. В полумиле от причала его ждал верблюд. Скоро он заберется в седло, закрыв куфией лицо, и исчезнет в пустыне, как тысячелетиями делали бедуины.

Курт Остин проснулся в «куонсетской хижине»[45] через несколько часов после того, как оказался на острове Пикетта. Плененный и усталый, Курт повалился на пол, как только за ним закрылись двери. Спустя мгновение он уже спал. Проснувшись, он с досадой обнаружил, что все произошедшее с ним не было сном.

Мужчины в камуфляже выволокли его из «хижины» и потащили в другую, скрытую под деревьями. Внутри царила строгая военная обстановка — помещение напоминало зал для проведения трибунала. Там же находились Лилани и Измаил. В другом конце помещения у стола стоял островитянин, который выглядел словно судья. «Он выше и стройнее, чем человек, который нашел нас на пляже, и немного старше», — подумал Курт. В его курчавых черных волосах проглядывали седые пряди.

— Я — восемнадцатый Рузвельт острова Пикетта, — объявил мужчина.

— Восемнадцатый Рузвельт? — повторил Курт.

— Именно так, — подтвердил судья. — А к кому я обращаюсь? Назовите ваши официальные имена для протокола.

— Я — первый Курт Остин Соединенных Штатов Америки, — объявил Курт. — По крайней мере, первый, кого я знаю.

Судьи и остальные, собравшиеся в ангаре, разом вздохнули. А Курт тем временем задумался, пытаясь понять, куда попал и что тут происходит.

Пока его вели от пляжа до «хижины», скрытой в деревьях, он успел разглядеть укрепления, окопы, огневые точки для крупнокалиберных пулеметов, а затем площадь, окруженную ветхими зданиями. В их числе были и старые «куонсетские хижины» с крышами, залатанными соломой и настилами из пальмовых листьев.

Вокруг стояли люди в военном камуфляже цвета хаки. Их мундиры были не в лучшем виде, чем хижины. Многие костюмы выглядели как плохо сшитые подделки. Однако Ml, которыми они были вооружены, похоже, были в рабочем состоянии. У Курта в домашней коллекции было несколько таких винтовок. Насколько он помнил, такое оружие не стояло на вооружении ни одной армии со времен окончания Корейской войны.

Лилани, стоявшая рядом с Куртом, назвала себя, а потом то же сделал Измаил. Не так возвышенно, как Курт: они не назвали ни номера, ни страны происхождения.

Восемнадцатый Рузвельт снова заговорил:

— Вы обвиняетесь в нарушении границы, владении оружием и шпионаже. Вы задержаны как вражеские солдаты, и теперь вы — военнопленные. Теперь мы ждем заявления подсудимых.

— Заявление? — выпалила Лилани.

— Да, — подтвердил судья. — Вы солдаты Оси или нет?

Девушка потянула Курта за рукав.

— Что происходит? О чем они говорят?

Остин почувствовал, что начинает понимать. У него в голове начала формироваться связная картина.

— Думаю, это карго-культ, — прошептал Курт.