– Черный зовет нас, – дрожащим голосом произнес Джеймс.

И я почувствовал, что он лучше бы пошел в противоположную сторону, нежели Черному навстречу. Но… камни брошены.

– Джеймс, дружище, нам ли дрейфить, старым волкам? Вперед, – притворился бодрым я. И мы пошли, повинуясь нашим глазам.

Полчаса с дрожью в мышцах карабкались по бугристому телу стены. Глазом чудовища оказалось освещенное жерло входа в пещеру. Минута раздумья – и мы шагнули в неизвестность. Миг – и огонь исчез. Нас объяла жуткая сладковатая темь.

– Джеймс, факел! – вскрикнул я от неожиданности.

Вспыхнувший факел на секунду ослепил нас. Глаза привыкли к свету. Мы осмотрелись. Недалеко от нас всполохами запылали огоньки. Мы приблизились к ним. На каменном полу, у бездонной неширокой трещины сверкала россыпь алмазов.

– А-а-а-а! – заорал вдруг Джеймс.

– Что с тобой? – шарахнулся в его сторону я.

– Э-это слезы Черного… – заикаясь, шепотом сказал он.

Я проследил за направлением его перепуганных глаз. Холодный пот смочил мои вздувшиеся виски. На меня презрительно смотрела черная голова исчадия ада. Схороненная в нише стены, она казалась продолжением замурованного в камень тела. Сбросив оцепенение, я шагнул было навстречу мифу.

– Умоляю вас, не прикасайтесь к ней! – взмолился Джеймс. – Кто знает, что таят в себе эти дьявольские идолы!

Я послушно отступил. Впрочем, меня самого объял суеверный страх происходящего.

– Мы удовлетворили свое любопытство, – прошептал Джеймс, – идемте отсюда.

Но едва он кончил фразу, как хлесткая рука порыва ветра дернула пламя факела, чуть не погасив его. Сейчас же с небес свалилась гигантская глыба грома. Как по стиральной доске, прогромыхала по ребрам скал. С лезвий широких молний умчался к земле ливень. Водопадным пологом прикрыл вход в пещеру.

– Это надолго, – уныло сказал Джеймс.

– Черный приглашает заночевать нас у себя, – попытался пошутить я.

– Нечего сказать, о таком гостеприимстве и мечтать до запасных штанов не можешь.

– Но у нас нет другого выхода, Джеймс, – сказал я. – А впрочем, не тронь ружье, оно не стрельнет. Мы не будем враждовать с Черным, а мирно уляжемся спать до утра у противоположной стены.

– Хао, – уныло согласился Джеймс.

Чуть ли не раскланявшись с Черным, мы удалились к противоположной стене. Воткнули факел в трещину стены и улеглись на походные мешки. Усталые, мы заснули мигом нервным, но крепким сном. Не знаю, сколько прошло времени. Вдруг я явственно ощутил холодное прикосновение к своему горлу. Две руки, покрытые черной шерстью, костлявые, цепкие, душили меня, впившиеся в мое горло. Нечеловеческим усилием я схватил двумя руками одну из омерзительных костей и резко вывернул ее. В тот же миг я очнулся.

Проснулся. Сел на каменный пол. Голова раскалывалась. В горле першило. Я услышал отчетливый нарастающий шорох. Встретился взглядом с Черной головой. Из трещины в полу перед Черным неожиданно вырвался сноп пламени. Пламя переливалось, синим и зеленым ядовитым свечением. И тут я взглянул вновь на Черного. Я был в ужасе, до безумия потрясен увиденным. Отвислые губы исчадия ада поползли вверх. Губы извивались жуткой сатанической усмешкой. Дикие истошные блики заиграли в бездонных глазах головы сатаны. Вдруг ветерок прошелестел над полом пещеры. Погасло пламя. Кромешная темнота впилась зубами во все мышцы тела. Сладковатая, обжигающая внутренности струя вместе со вздохом вкатилась в меня.

– Газ!!! – осенило меня мигом. – Из трещины идет газ!!!

Собрав волей остатки своих сил, я потащил к выходу из пещеры бесчувственное тело Джеймса. Вытолкнул его наружу и скатился следом за ним сам. Ливень кончился. Солнце было в зените. Пекло неимоверно. Я дотащил тело Джеймса к подножию скалы. В это время огненный вихрь вырвался из пещеры, вышвырнул горсть алмазов. Они искрящимся дождем больно простонали над склоном. Я остолбенел: из пасти пещеры вылетел какой-то продолговатый предмет, и покатился по склону и упал к моим ногам. Это была голова Черного. Джеймс уснул. Ему уже никогда не суждено было проснуться. Скупые слезы обиды и проклятия Черному оставили борозды морщин на моих щеках.

Я вырыл Джеймсу уютную могилу. Обложил ее красными тяжелыми плитами камней, чтоб дикое зверье не могло добраться до моего ставшего близким Джеймса. Осыпал его могилу большими дурманящими цветами. Посидел в горестном раздумье перед новым и вечным жильем моего друга. Взял эту мерзкую реликвию с собой. После долгих скитаний чуть живой добрался до селения людей, затем до Асэба и – домой. Вот и вся история этой роковой головы.

Георгий Пума выпил залпом оставшийся коньяк, взглянул на внимательно слушающего гостя.

– И как ты объяснишь все происходящее в пещере? – задал он вопрос.

Георгий Пума задумался и ответил:

– Вероятнее всего, газ, вырываясь из трещины, вышелушивал из кимберлитовой трубки алмазы и выкидывал их наружу. Газ вырвался порциями и иногда от трения возгорался. По-моему, так.

– Но, Георгий, ты же сказал, что голова будто бы усмехнулась. Чем ты это объяснишь? Да и вообще, откуда она появилась в пещере?

Георгий подумал и ответил:

– Голова, несомненно, творение рук человеческих, рук гениального мастера. А установлена она, вероятно, местными жрецами религии в назидание ищущим наживы. Ну а усмешка – так это, пожалуй, игра теней и света.

Друзья умолкли, задумались. Георгий Пума вновь подлил коньяк в опустевшие сосуды. Вдруг свет мигнул, ослабел и погас.

– У, чертова погода, – выругался Пума. Нашарил на столе коробок спичек. Зажег толстую свечу, которая стояла на полке перед головой Черного.

– Ты посиди, – сказал другу, – в одиночестве немного. Я схожу, позвоню на станцию. Узнаю, в чем дело.

Шаги Георгия растаяли в глубине коридора. Друг Пумы остался один в комнате. Он зачарованно смотрел на африканского дьявола. Бессознательное суеверие, чувство страха, нет-нет, да щекотало концы нервов. Вдруг он вздрогнул. Тряхнул головой. Провел ладонью по лицу, прогоняя дикий мираж. Черная голова медленно поднимала уголки своих омерзительных губ в чудовищной дикой, потусторонней усмешке. Глаза излучали яростный, сумасшедший, тягучий блеск. Затем губы приоткрылись – послышался шорох вздоха. Свеча погасла.

В ужасе вскрикнул гость. В уши врезался нарастающий гул чугунных шагов. Вспыхнул электрический свет.

В комнату вернулся Георгий Пума.

Однажды по стечению обстоятельств Георгий Пума вновь оказался в Эфиопии, и он не мог не посетить могилу своего ушедшего в вечность друга.

По натуре своей человек сильный, Георгий был сродни характером волку-одиночке. Шум стаи его нервировал. В одиночестве не было альтернативы собственному «Я». Сам себе хозяин, и всякие действия, определенные самим, считались единственно верными.

Запасшись самым необходимым, то есть небольшим количеством съестного, большим количеством боеприпасов и одним автоматическим ружьем, он неделю пробирался по девственным джунглям к могиле своего черного друга – Джеймса.

Уже были сумерки, когда он вышел к гряде красных гор, кроваво полыхавших в лучах ушедшего солнца. Еще миг – и наступила кромешная тьма. Георгий быстро развел костер, соорудил треногу над ним. Зажарил дичь, подстреленную накануне. Поужинал. Запил ключевой водой. Залез в спальный мешок и уснул у костра, убаюканный воплями ночных обитателей джунглей. Он спал недолго. Проснулся в кромешной тьме от страшного чувства чьего-то присутствия.

Георгий открыл глаза. Лежал он неподвижно, прислушиваясь к ночным звукам, анализируя их источники. Вдруг он внутренне вздрогнул. В изголовье явственно слышалось чье-то учащенное дыхание. Быстро оценил обстановку и резко сел, молниеносно расстегнув спальный мешок. Эффект неожиданности возымел свое действие. Он услышал, как шарахнулось в сторону то существо в изголовье. Еще секунда – и Георгий стоял на ногах, лицом в сторону источника шума с взведенным ружьем. Он готов был увидеть что угодно. Но то, что увидел, превзошло все его ожидания. Ничего подобного ему не встречалось в жизни. В метрах пяти-шести от него, освещенный тусклым ореолом, стоял трехметровый черный силуэт человекоподобного существа. А там, где должно быть лицо или морда, пылали два ярко-красных глаза. Не раздумывая долго, Георгий разрядил ружье в громаду неизвестного. Существо безмолвно шарахнулось в сторону и в одно мгновение исчезло. От грома выстрелов гигантская птица сорвалась с дерева и перекрыла двухметровыми крыльями небо. Отовсюду послышались испуганные вопли ночных тварей. Целую вечность джунгли выли и стонали. Никто еще так нагло не нарушал их ночной жизни. Георгию было не до сна. Перезарядив ружье, он просидел у костра до рассвета, чутко реагируя на все приближающиеся звуки.