Майкл и Светлана провалились в сон моментально, едва коснувшись головами подушек двуспальной кровати, стоящей рядом с кроватью Виктории.

Светлана проснулась внезапно. Огромная луна зависла в проёме двери веранды. Чувство неосознанной тревоги мурашками прошлось по телу. Она услышала шорох со стороны не видимой из-за выступа стены входной двери. Светлана тронула за плечо Майкла, тот моментально проснулся и взглянул на Светлану. В свете луны он увидел палец на губах Светланы, призывающей молчать и слушать.

И тут же Майкл услышал шорох и мягкие шаги со стороны входной двери, и в следующее мгновенье неясная тень нырнула под их кровать и проявилась большой кошкой рядом с постелью Виктории.

Майкл и Светлана, зажав одновременно ладонями свои рты, чтобы не вскрикнуть, увидели нереальную картину.

Виктория села на кровати, затем медленно спустилась, встала на ноги и устремилась вслед за кошкой, прошедшей на балкон.

Майкл и Светлана, взявшись за руки, в состоянии мистического гипноза, осторожно пошли за Викторией.

Странная процессия глубокой ночью могла свести с ума любого, кто бы мог наблюдать эту картину.

Впереди шла большая кошка, следом маленькая девочка в ночной пижаме, а за нею парочка в нижнем белье.

Родителям Виктории казалось, что это все долгий-долгий сон, заблудившийся в реальности. Но после длинного пути кошка остановилась у ограждения из профиля с греческим узором. А за ограждением Светлана и Майкл увидели древний гигантский платан с выеденной временем сердцевиной ствола и пышной кроной.

– Платан Гиппократа! – чуть слышно изумлённо прошептал Майкл на ухо Светланы.

Они застыли в десятке метров от ограждения платана, какая-то неведомая сила не пускала их дальше.

Виктория подошла к ограждению, взялась ручками за металлические узоры и подняла вверх голову. В свете луны родители увидели, как нижние ветви платана пригнулись и каскадом листвы накрыли девочку. У ног её ласкалась гибким телом кошка Алкмена.

Лёгкий холодный утренний ветерок прилетел со стороны моря и заставил вздрогнуть и вернуться в реальность Майкла и Светлану. Они бросились к ребёнку, который обернулся и пошёл им навстречу.

– Я буду ходить! – услышали они её голос.

Майкл подхватил дочку-лунатика на руки, осторожно прижал к груди и, глядя в небеса, не громко, но с силой и дрожью в голосе сказал:

– Я построю храм, Господи!

Откуда она пришла, эта ненависть к бездомным собакам? Александр пытался анализировать свои ощущения. Репортажи центрального телевидения о нападении бродячих псов на людей, еще страшнее – на детей. Он старался убедить себя, что именно это было толчком его волонтёрской деятельности одиночки-догхантера – киллера одичалых собак. Но кто-то другой, не прошенный, язвительный, живущий параллельно в его теле на общем сайте разума выкладывал свою версию. И тогда Александр видел картину двухгодичной давности.

По протоптанной тропе на целине заснеженного поля он ранним утром шел на работу. В бело-серых сумерках заметил издалека темный силуэт большого животного, идущего по тропе навстречу.

– Собака, – определил Александр и ускорил резко шаг, надеясь, что животное испугается и свернет на целину, пропуская человека. Но крупная немецкая овчарка, похожая на седого волка, невозмутимо, не меняя темпа неспешного бега, приближалась.

Инстинктивное чувство страха, а может осторожности, как пытался убедить себя Александр, заставило его остановиться, когда расстояние между ними сократилось метров до пяти. Овчарка, сделав по инерции двойную пару шагов, также остановилась. Большие темные глаза собаки, как показалось Александру, насмешливо и дерзко, но без злобы смотрели в его глаза. Александр, подстегиваемый эго человека – Бога зверей на земле, сделал шаг вперед. Собака спокойно присела на тропу, перекрыв проход, и с разумным любопытством продолжала гипнотизировать Александра. В какое-то мгновение ему явственно увиделось, что перед ним не собака, а Йети – лохматый, ужасный снежный человек. Неосознанно, испуганно Александр сошёл с тропы и по колени провалился в серебряную массу. Овчарка невозмутимо поднялась и прошла мимо по протоптанной тропе.

С той поры уже почти два года всё своё свободное время Александр маниакально с винтовкой бродил по безлюдным окраинам города и истреблял одичалых собак. В глубине души надеясь на встречу с тем самым обидчиком псевдочеловеческого достоинства.

Молодая жена и малолетний сынишка отошли на второй план в душевных восприятиях смысла жизни.

Ноябрьский вечер очередной вылазки убийцы братьев меньших был холодным, тревожно-тихим. Предзакатное солнце тонкой паутиной невидимых лучей расставило таинственные растяжки на безлюдном пустыре, заставленном полуразрушенными ангарами из бетонных блоков и битого кирпича, поросшем кустарником и заваленном бытовыми отходами. В прошлые визиты Александр встречал здесь десяток бродячих псов, но видно с годами аура убийцы действовала пугающе на чутких животных, и они затаились в укромных местах.

Холодная тишина и тревожное одиночество были спутниками Александра. Внезапно ему показалось, что кто-то осторожно крадётся сзади. Он резко обернулся.

– Черт! – выругался Александр.

Развязавшийся длинный шнурок тяжелого ботинка, тащил за собой колючий клубок сухого кустарника. Александр со злостью пнул клубок и закричал испуганно, вторя оглушительному звуку, похожему на взрыв. Так взрывается в разуме тишина до предела растянутая струнами тревоги, страха и озлобленным чувством мести. И в это же мгновенье Александр увидел его, седого волка. Впереди, метрах в десяти, за грудой бетонных обломков. Мир исчез. Лишь лютый враг в прицеле вскинутой винтовки. Александр, несмотря на расстояние, вновь увидел умные насмешливые глаза, и подлая ненависть заставила палец нажать на курок.

Он не слышал выстрела, да и вообще ничего не слышал, Александр оглох. Ужасная картина низвергла разум в пропасть. Вместо волка, он увидел, как маленький человечек вскидывает ручки и падает на спину, пронзенный пулей.

– Василёк!!! – заорал Александр, узнав сынишку.

Он рухнул, споткнувшись об упавшую винтовку, вновь вскочил на ноги. Окровавленное тело сына ослепило глаза, отключило сознание.

Холодная осенняя луна ледяной ладонью хлестала его по щекам. Он очнулся, дрожа от холода сел на землю, все вспомнил и с ужасом осматривал освещенные луной окрестности. Ни тела, ни собаки, вообще ничего, что могло бы подтвердить трагедию, рядом не было.

В нагрудном кармане вибрировал и надрывался воплем сотовый телефон. Александр достал холодный слиток металла, и на экране дисплея прочёл: «Тёща», нажал на кнопку приёма. И тут же плачущий, тревожный голос тещи выплеснул:

– Где ты? Василёк с Еленой в реанимации!

– Что случилось? – закричал он в ответ, – где они?

– Не знаю. Вечером внезапно закричал, схватился за голову и потерял сознание. Они сейчас в Центральной районной больнице.

Не разбирая дороги Александр, сквозь кустарники бросился к своему автомобилю.

Почти опрокинув вахтера, вставшего на его пути, он понёсся на второй этаж к реанимационному отделению. И лишь у самых дверей реанимации был скручен рослыми охранниками. На шум борьбы вышел врач и, узнав, что Александр отец Василька, попросил охранников отпустить его. Тело Александра обмякло и тяжело опустилось на скамью у дверей реанимации.

– Что с ним? – с безнадёжностью и болью в голосе спросил он врача.

– Мальчик в коме, приступ неясной этиологии.

– Можно мне к нему?

– Нет, достаточно матери.

– А можно её видеть?

– Сейчас она к вам выйдет.

Зарёванные, опухшие веки любимых глаз жены источали печаль и боль. Она что-то сбивчиво говорила, всхлипывая. Александр почти ничего не слышал. Затем она сунула в его ладонь исписанный листок блокнота и сказала:

– Привези из дома мне эти вещи.

За врачом и Еленой закрылись двери реанимации. Александр скомкал исписанный листок и сунул его в карман.