В. как механизм, объясняющий отношения между "Я" и бессознательным, не подлежит оценке с позиций морали. Свободным от подобной оценки обязан быть врач–психоаналитик, задача которого — выявить вытесненный материал и дать больному возможность осознать его. Но объяснение не есть оправдание, и раскрытие механизма в. отнюдь не отменяет суда совести. Раскольников остается убийцей, потому что никто не дал человеку права отнимать жизнь у другого.

Тематика и содержание вытесняемого определяется не только личным опытом индивида, но прежде всего культурой и социумом, к которому индивид принадлежит. В Японии, где почитание старших все еще является культурным императивом, индивид, испытывающий негативные чувства по отношению к представителям старшего поколения, с большой вероятностью будет вытеснять подобные эмоции, и именно такой материал в. может быть источником невроза. В России, где гомосексуализм нередко все еще считается извращением, а до недавнего времени был даже уголовно наказуем, любые гомоэротичные (направленные на лиц своего же пола) влечения вызывают массивное в. и порождают неврозы.

Так называются восприятия, возникающие в отсутствие реального объекта. Когда в "фильме ужасов" нам показывают, как к героине, мирно читающей у камина, из тьмы вдруг протягивается когтистая рука вампира, можно сказать, что мы "видим" ее г. — потому что в реальности вампиров не существует. Конечно, "увидеть" чужую г. мы можем только в кино, а не в действительности, — по тем же причинам, по которым мы не можем увидеть чужой сон и прочитать чужие мысли. Но сам человек, испытывающий г., перестает осознавать различия между внешним миром и внутренним. Отсутствие объекта не снимает у него чувства абсолютной реальности происходящего. Человек бежит, спасаясь от воображаемого преследователя, нападает на воображаемого врага, будучи настолько убежден в подлинности своих переживаний, что он неизбежно входит в конфликт со здоровыми людьми, уверяющими его в том, что все эти ужасы ему (ей) лишь "привиделись".

Такие г., "встроенные" в реальный мир, медики называют истинными г. Их причиной являются поражения головного мозга, которые возникают чаще всего под влиянием алкоголя, наркотиков и других ядовитых веществ. Некоторые из этих веществ так и называются "галлюциногенами", т. е. вызывающими г. Так, Карлос Кастанеда описывает г., вызванные ядами определенного вида гриба. Г. могут возникнуть в результате интоксикации (отравления организма) и при некоторых болезнях — даже при тяжелом гриппе.

Галлюциногены, как и любые яды, крайне опасны. Однако в поисках острых ощущений и желании выйти из сферы обычной реальности к их приему одно время прибегали многие известные лица, преимущественно представители американской культуры. Пик популярности галлюциногенов на Западе приходится на времена расцвета так называемой контркультуры — это конец 60–х и начало 70–х годов XX в. Память об этом периоде — не только фильм "Волосы" и диски "Пинк Флойд", но и длинный список талантливых людей, не доживших и до 25 лет.

Кроме истинных г., которые для подверженного им человека неотличимы от событий реального мира, врачи сталкиваются с так называемыми псевдогаллюцинациями — болезненными процессами и событиями, разворачивающимися во внутреннем мире человека. Страдающий псевдогаллюцинациями чувствует себя во власти чуждых и враждебных сил, которые вторгаются в его внутренний мир и распоряжаются его жизнью по своему усмотрению. В зависимости от уровня культуры и образования, такой больной интерпретирует свои страдания как следствие воздействия "психотронного" оружия, инопланетян, чужого "биополя" или злобных соседей.

Поведение людей, страдающих псевдогаллюцинациями, внешне может выглядеть вполне нормальным. Однако, как правило, эти люди страдают серьезными психическими расстройствами и нуждаются в лечении. Поскольку сами они считают себя не больными, а жертвами демонических сил, то вместо того чтобы обратиться к психиатру, такие лица ищут тех, кто обещает защитить их от "враждебного" вмешательства, спасти от "порчи" и "сглаза". Они и составляют клиентуру экстрасенсов, "народных целителей" и "магов", причем последние часто используют подобных больных в собственных целях. Нередко именно такие больные в поисках избавления становятся адептами религиозных и тоталитарных сект. Ритуальная техника, применяемая в таких сектах, лишает человека свободы волеизъявления, заменяет индивидуальное коллективным, снимает с человека ответственность за свои поступки и делает неустойчивой границу между внутренним миром и внешним, нередко вызывая галлюцинаторные расстройства.

"…Ты не можешь себе представить, как тогда, и долго еще потом мне было плохо. "Это" продолжалось около пяти месяцев". Пастернак написал эти строки в письме Цветаевой.

"Всю жизнь меня сопровождала тоска… Я как раз испытывал тоску в моменты жизни, которые считаются радостными. Есть мучительный контраст между радостностью данного мгновения и мучительностью, трагизмом жизни в целом". Это Бердяев.

"Кажется, я психически здоров. Правда, нет особенного желания жить, но это пока не болезнь в настоящем смысле, а нечто, вероятно, переходное и житейски естественное". Это Чехов.

Удивительное жизнелюбие Пастернака отмечали все его знавшие. Бердяев всегда жил и писал наперекор обстоятельствам и притом обладал удивительным бесстрашием. Чехов, знавший, что он смертельно болен, вел свой обычный образ жизни, пока у него были физические силы. Но временами отчаяние и чувство потери перспективы охватывало и этих безусловно сильных духом людей. Итак, запомним, что когда мы испытываем нечто похожее и не видим смысла в том, чтобы идти по жизни дальше — мы не одиноки: "это", т. е. д., случалось и случается со многими, в том числе с людьми выдающимися.

Д. — это не просто плохое настроение; кто из нас временами не испытывал острое чувство отвращения ко всему — к самому себе, родным, книгам, школе, погоде. Д. — это длительное состояние, когда мы чувствуем себя не в силах сопротивляться неудачам и при этом теряем надежду на перемены к лучшему. Впрочем, д. может настичь нас и на гребне успеха — как это случилось с героем романа Дж. Лондона "Мартин Идеи", который, добившись известности, одновременно потерял цель жизни.

Д. бывает у всех: у детей и взрослых, у домохозяек и профессоров, в российской глубинке и в благополучной Швеции. Различаются лишь формы, потому что они культурно обусловлены: по–разному отчаиваются, по–разному спиваются, по–разному реагируют на измены и потери. К сожалению, само слово д. для нас не вполне привычно. Мало кто готов сказать о себе: "У меня д." — и обратиться к психиатру. Несомненный парадокс нашей культуры: зубы мы лечим, а к заболеваниям души относимся пренебрежительно. Ссылаются на невозможность побыть одному или одиночество, избыток или недостаток внимания со стороны родителей, погоду, цены, перегрузки. А поскольку это не помогает, пытаясь забыться, живут в наушниках, пьют что покрепче или, хуже того, — нюхают, колются, глотают наркотические вещества.

Разумеется, не каждый нервный срыв — д., но каждая д. — угроза не только здоровью, но нередко и жизни. Врачи знают, что д. случается не реже чем радикулит или мигрень, причем нередко вызывается д. самыми банальными причинами: переутомлением или гриппом. Но и всем нам пора понять, что люди, постоянно ощущающие себя глубоко несчастными, нуждаются в помощи врача и близких не меньше, чем те, что сломал ногу или потерял слух. Поэтому неуместны советы "взять себя в руки" или "перестать киснуть и сходить на дискотеку". Бессонница, беспричинная тревога или подавленность — чаще всего не каприз, а такой же признак неблагополучия, как высокая температура или сыпь, а поэтому предоставьте врачу решать, как именно лучше избавиться от этих состояний.