Он рванул из помещения и направился вниз по спиралевидному коридору. Аварийная сирена продолжала выть, начали выходить люди, все они были озадачены. Спотыкаясь, он промчался через две лаборатории, для которых у него была карточка доступа, а затем через прозрачный коридор, на стенах которого играла вода, постепенно повышаясь в уровне.

Там, в конце, была дверь, ведущая в отсек с Обелиском, перед ней стояли двое охранников.

— Впустите меня, — сказал он.

— Извините, Профессор Гут, — сказал один из них. — Включен сигнал тревоги. Разве вы не слышите?

— Что с вашей рукой? — спросил второй странным голосом.

— Я дал сигнал к тревоге. Вот почему я должен войти. Рука, — невнятно произнес он. — Мне нужно поговорить с ним о руке.

— Нужно поговорить с кем? — подозрительно спросил первый охранник. Оба караульных подняли своё оружие.

— С Обелиском, тупица! — сказал он. — Мне нужно, чтобы он сказал мне, что со мной происходит!

Охранники переглянулись. Один из них начал быстро сообщать что-то в модуль связи; второй теперь активно направлял на него пистолет.

— Итак, Профессор, — сказал он. — Успокойтесь. Вам не о чем волноваться.

— Нет, — сказал он, — ты не понимаешь. К этому времени в коридоре уже находились и другие люди, они стояли за его спиной, наблюдали, озадаченные. — Всё, что я хочу — это увидеть его, — умолял он охранников.

— Что случилось с его рукой? — спросил кто-то позади его.

Теперь рука была искривлена. Она была повёрнута в обратную сторону, как если бы её отрезали, перевернули, а затем снова пришили. Теперь этот процесс затронул не только руку, но также и плечо, и грудную клетку — всё изменялось.

Он попытался заговорить, но из его уст доносилось лишь нечто, похожее на глубокий звук рвоты. Сигнал тревоги все ещё работал. Он сделал шаг вперёд, теперь охранники выкрикивали предупреждения. Он поднял руку перед собой и они отскочили назад, медленно отходя в сторону. Я буду стрелять! Я буду стрелять! выкрикивал один из них, но не стрелял.

Сейчас Гут был у двери, он провёл своей карточкой. С глухим звуком пуля вошла ему в ногу, но это уже не имело значения, он едва почувствовал её. А потом дверь открылась и он ввалился внутрь.

Отсек был пуст, за исключением его и Обелиска. Он направился к нему, его раненная нога внезапно отказала. Волочась на коленях, он продолжал движение, пока в конце концов не смог прикоснуться к нему.

Что бы не происходило в его руке, было похоже на то, что оно прекратилось. Лучше не становилось, но и не ухудшалось тоже. Обелиск помогал. Обелиск остановил это. Он вздохнул с облегчением, а затем вздрогнул от пронзительной боли в ноге.

Он хотел остаться здесь, под защитой Обелиска. Как только он поймёт, что произошло, то сможет подключить свою команду к работе над улучшением его состояния. В худшем случае ему придётся ампутировать руку.

Сигнал тревоги прекратился и он обнаружил, что думать стало легче. Нужно чтобы кто-то перенёс сюда его лабораторию и тогда он сможет продолжить свою работу. Он передвинул ногу и поморщился от боли. Краем глаза он увидел, что дверь в помещение открывается. Он повернулся и распознал одного из главных, человек, руководящий охраной, единственный с бесчеловечным лицом. Как его имя? Ах, да, Кракс. Он был одним из тех, кто поможет перенести его лабораторию. И он привёл с собой остальных, много здоровых крепких парней. Они смогут помочь.

Он едва успел открыть рот, чтобы заговорить, когда Кракс поднял свой пистолет и выстрелил ему в лоб.

— В этом не было необходимости, — сказал Марков за его спиной.

— Забавно, — сказал Кракс. — Вы никогда в действительности не казались мне человеком брезгливого типа.

— Я и не из брезгливых, — сказал Марков. — Но его состояние заслуживало изучения, пока он всё ещё был жив.

Кракс пожал плечами.

Марков посмотрел на него леденящим взглядом.

— Передай им тело для изучения. И смотри, чтобы больше не облажаться, — сказал он. — Не начинай воображать, будто ты не являешься расходным материалом. Сейчас ты еще больше расходный материал, чем был десять минут тому назад. — Он развернулся на пятках и ушёл.

Кракс смотрел ему вслед, испытывая одновременно, как небольшое презрение, так и небольшой страх, а затем и сам направился к двери.

— Заберите тело, — сказал он охранникам. — Отнесите его в одну из лабораторий и оставьте там. — Он посмотрел на толпу научных сотрудников. — У кого-то из вас есть опыт препарирования? — спросил он. Почти все из них подняли руки. Он наугад выбрал троих из них. — Тщательно осмотрите его и расскажете мне, что с ним произошло. — А затем он протолкнулся через уже рассредоточенную толпу и ушёл.

Вскоре, после того, как охранники упаковали тело Гута на носилки и унесли его, процесс изменения возобновился. Но так как тело было накрыто простыней, они этого не заметили. Из него исходили странные звуки, напоминающие выброс газа и хруст, которые они просто приняли за звук от нагруженных носилок или от шарканья своих сапог по коридору.

Они донесли его до одной из лабораторий и задвинули вместе с носилками на стол, простыня по-прежнему находилась на нём. Три патологоанатома-добровольца последовали за ними на расстоянии, перешёптываясь, держась за свои иконки.

— Мы должны связаться с Филдом, — сказал первый из них. — Он захочет знать.

Один из остальных двух кивнул.

— Я свяжусь с ним, — сказал он и активировал комнатную видеосвязь.

Странный, склизкий звук донёсся из-под простыни, за которым последовал треск, напоминающий разламывание костей. Простыня шевельнулась.

— Что это? — спросил один.

— Просто оседание тела, — заявил другой.

— Как по мне, оно так не звучит, — сказал первый.

— Алло, Филд? — сказал третий в аппарат связи.

Усталое лицо Филда появилось на голографическом экране.

— Хидеки, — сказал он. Почему ты звонишь ко мне так поздно? Что не так?

Ещё один скрежет донёсся из простыни, на этот раз еще громче. Форма под ней заметно изменилась.

— Что это было? — спросил Филд.

— Минуточку, — сказал Хидеки.

— Это нечто большее, чем оседание тела, — сказал один из двух остальных.

— Ты прав, — сказал третий.

Медленно, они подошли вперёд. Один из них протянул руку и стянул простыню, дав ей упасть на пол.

То, что лежало под ней, едва уже было похоже на человека. Голова все ещё присутствовала, но теперь была дополнена занавесками из плоти, которые образовались из того, что некогда было плечами. Оно было оживлённым и слегка двигалось. То, что осталось от его груди, вздымалось вверх и опускалось вниз быстрыми движениями. Ноги были атрофированы, а руки удлинены. Тело было приплюснутым и ребристым, казалось, что кожа растянулась, образовав крылоподобную структуру между запястьем и тем, что осталось от лодыжки, наподобие тела ската, известного под именем «манта» или «морской дьявол». Оно имело нездоровый вид и болезненный цвет. Глаза были запавшими и издавали странное свечение.

— Профессор Филд, вы видите это? — спросил Хидеки.

— Что это такое? — спросил Филд.

— О, Боже мой, — сказал один из двух остальных.

Послышался еще один треск и тело продолжило изменяться: то, что осталось от лица, атрофировалось, начало исчезать, за исключением глаз и рта, который к этому времени представлял собой нечто большее, чем отверстие. Он был расколот на две части, и сейчас из него исходило множество щупалец или антенн, словно у инсектоида из научно-фантастического рассказа. Руки и ноги усохли, на их местах проросли крюки из костей. Оно издало пронзительный визг и начало брыкаться.

Филд выкрикнул им убегать. Снова зазвучал сигнал тревоги. Профессор Хидеки Ишимура бросился бежать, его мысли были лишь о том, чтобы убраться оттуда как можно дальше и как можно быстрее.

Двух других научных сотрудников парализовал страх.