Но сон не наступал. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он видел Обелиск, который возвышался над ним. Он был могущественен, он был опасен, он что-то хотел от них. Почему Ада поклоняется ему? Поклонятся ему, было всё равно что полностью вверить себя на его милосердие. Но Альтман чувствовал, это было нечто такое, чему милосердие было неведомо.

Вскоре, через час или два, раздастся стук в дверь, он будет сопровождён на катер и отправлен обратно в наземный комплекс. Альтман уставился вверх, в темноту, размышляя. Как только он будет там, он сможет забыть обо всём этом, притвориться, словно Обелиск уже не его проблема, и пусть Марков делает с ним всё, что пожелает, в то время как он сможет вернуться к своей обычной жизни. Или же он мог бы придумать способ, как тайно вынести видеоматериал, на котором запечатлён Обелиск, представить его на обозрение широкой общественности, и попытаться сделать Обелиск вопросом международного научного исследования, а не игрушкой для военных.

Первый вариант означал бы безопасность, шанс провести более-менее нормальную жизнь. Может быть, он смог бы наладить свои отношения с Адой. Возможно, со временем, находясь в тысячах километрах от Обелиска, изолированная от галлюцинаций её матери, она начала бы приходить в себя. Она бы прекратила думать об этом, снова обретя здравомыслие. Всё бы могло оказаться хорошо. То есть, как будто этой истории с Обелиском никогда и не было.

Второй вариант может означать опасность, даже смерть. Марков и его головорезы, не колеблясь, убьют и его, и Аду, если они станут, как любит говорить Марков, расходным материалом.

Альтман уже знал, какой вариант он выберет. Он никогда не относился к тем, кто предпочтёт безопасный путь. Сейчас всё, что ему нужно было сделать, это придумать, как донести новость до общественности.

Марков переходил от одного голографического файла к другому. До сих пор ничего. До сих пор Обелиск ни на что не реагировал и отказывался отвечать.

Они испробовали всё, что только могли придумать. Они начали экспериментировать над ним. Команда криптологов пыталась расшифровать символы на Обелиске, но так и не выяснив, к чему отнести эти обозначения, они не достигли никакого прогресса. Они подвергли его воздействию электрического тока, безрезультатно. Они попытались облучить его, воздействовать на него радиоволнами, микроволнами, электромагнитными волнами. Ничего, всегда ничего.

Или почти ничего. Обелиск, как сообщили ему исследователи, снова возобновил вещание. На данный момент очень слабое, но оно определённо присутствует. Некоторые из учёных, которые работают над Обелиском, похоже, заметили это; другие же — нет. Со слов Стивенса, тех, кто это заметил, начали посещать умершие родственники ещё тогда, когда Альтман был в батискафе, во всех случаях присутствовало одно и то же сообщение с некоторыми вариациями: оставьте Обелиск в покое, не пытайтесь использовать его. Сами учёные понимали это не лучше, чем он сам, и после того, как о сообщении стало известно Стивенсу, они начали строить между собой догадки насчёт того, чтобы это могло значить. Это было предостережение, как считали некоторые, и должно пониматься буквально: никто не должен касаться Обелиска, никто не должен пытаться использовать эту технологию; если они ослушаются, они высвободят нечто, о чём даже не могут себе представить. Но, возможно, это просто было то, к чему они ещё не были готовы, считали другие, что как только они покажут себя достойными, секреты Обелиска раскроются перед ними.

Причём последние пошли ещё дальше. Мистическое верование в то, что Обелиск начал расти. Всякий раз, когда они могли, верующие собирались вместе и подготавливали себя, будучи убеждёнными в том, что Обелиск — это путь к вечной жизни и единения с Богом. Некоторые доказывали, что это и было то, что понималось под Воссоединением. — До этого времени движение сдерживалось охранниками, но даже некоторые из них, понимал Марков, начали становиться верующими. Он был в опасности потерять контроль над своим проектом.

Им нужно было найти простой способ, как подчинить силу Обелиска и сделать это быстро. Он был уверен, что единожды обузданная, эта технология приведёт его к огромному могуществу, даже господству над миром, не говоря уже о Луне. Даже над солнечной системой.

Но сейчас группа учёных-верующих пытается нарушить строгие правила процедуры исследования Обелиска. Должно допускаться только уважительное взаимодействие с Обелиском, ничего, что может угрожать ему, повредить или стать причиной ухудшения его мнения о человечестве. Нам нужно показать Обелиску, что мы достойны его настолько, чтобы он начал нас обучать. Это был смехотворный список требований, и Марков не раздумывая отклонил его, но он не мог оградить людей от разговоров. Были ощутимые перемены в том, как люди пытались сблизиться с Обелиском, не смотря на то, что Марков отказал верующим в их требованиях. Более того, он был удивлён тому, как много людей на объекте чувствуют, казалось, почти религиозное благоговение по отношению к Обелиску. Что-то изменялось, отклонялось от курса таким образом, чтобы не соответствовать его обычной тактике. Он должен был придумать способ, чтобы исправить положение дел.

Он набрал по видеосвязи соединение с Краксом. По тому, как быстро тот ответил, стало ясно, что он ждал вызова рядом с монитором.

— У вас уже была возможность просмотреть материал? — спросил Кракс.

— Да, — ответил Марков. — Каковы ваши рекомендации, офицер Кракс?

— Категорический отказ выполнения любого из их требований. Если мы хоть раз пойдём на уступки, мы никогда не остановимся. Они сумасшедшие. Они не станут терпеливы.

— На этом дело не закончится, — сказал Марков.

— Возможно, — сказал Кракс, — но у нас есть огневая мощь, а у них нет.

— Хорошо, — сказал Марков, — проследи за этим.

Два дня спустя Кракс получил звонок от одного из охранников в отсеке с Обелиском.

— Это учёные, сэр, — сказал тот. Кракс мог слышать непрекращающийся шум ропота толпы на заднем фоне. — Они протестуют. Они не покинут отсек.

— Заставь их уйти, — сказал Кракс.

— Это не так просто, как кажется, — сказал охранник. — Их очень много. Нам пришлось вызвать подкрепление. Что нам делать дальше?

— Не делайте ничего, пока я не доберусь туда, — ответил Кракс и отключился.

К тому времени, когда Кракс и его команда достигли отсека, дела стали ещё серьёзней. Учёные, возглавляемые пухлым мужчиной по имени Филд, окружили Обелиск. Они, взявшись за руки, пытались удержать охранников на расстоянии. Охранники держали своё оружие наготове. Многие из них были заметно расстроены.

— Что это такое? — спросил Кракс одного из охранников. — Что произошло?

— Вам нужно спросить вот этого, — ответил тот, указывая на Филда.

— Отлично, — сказал Кракс. Он вытащил свой плазменный пистолет из кобуры и направился вперёд к шеренге, где стоял мужчина.

— Что всё это значит? — спросил он.

— Мы отправили вам наши требования, — ответил Филд.

— Мы прочли их и отклонили, — сказал Кракс.

— Мы здесь, чтобы защитить Обелиск, пока вы не согласитесь с ними.

— Затеяли бунт, так значит? Это, несомненно, закончится плачевно для вас.

Несколько человек в ряду зашуршали и переглянулись, хотя и меньше, чем надеялся Кракс. Филд выглядел немного нервничающим, но когда он говорил, его голос всё ещё оставался непоколебимым.

— Мы пытаемся делать то, что правильно, — сказал он.

— То, что правильно для тебя и твоих приятелей, — сказал Кракс, — это разойтись по своим каютам.

— Значит, вы признаете наши требования? — спросил Филд.

Кракс хладнокровно встретился с ним взглядом. — Вы не должны вмешиваться в то, о чём понятия не имеете, — сказал он. — Я прошу вас снова, чтобы вы расцепились и ушли.

Филд сглотнул, а затем покачал головой.

Честно говоря, подумал Кракс, глядя на этого парня, никогда и не скажешь, что в нём столько решимости. Но вера делает людей непредсказуемыми.