Тварь рванулась к нему и он отскочил в сторону. С громким треском она врезалась в округлую стену комнаты, оставив заметную вмятину.

Чувствуя боль всем телом, он все же заставил себя подняться и захромал в противоположный конец камеры.

Тварь была вдвое больше его. Двигалась она неимоверно быстро, перескакивая с огромных передних конечностей, покрытых шипастой хитиновой броней, на задние.

Он видел как она развернулась, сориентировалась и, сотрясая пол, бросилась вновь. В последнюю секунду он снова увернулся, но на это раз его руку задел один из шипов.

Озираясь по сторонам, пытаясь нащупать его взглядом, тварь издала ужасный вопль, полный ярости или отчаяния. К этому времени он уже был в противоположной стороне комнаты, находясь настолько далеко насколько это было возможно.

Ладно, подумал он, держа свою раненную руку, теперь моя очередь. Но тварь напирала. На этот раз он не стал отскакивать, а нырнул между ее рук прямо под незащищенное брюхо.

Вынув нож, он резанул мертвую плоть, пытаясь рассечь ее как можно глубже, затем вскочил на ноги и, спотыкаясь, поспешил отойти в угол.

Но далеко уйти не удалось — тварь изловчилась и, схватив его за ногу, швырнула как куклу. С огромной силой он врезался в стену. Он попытался встать, но не смог даже пошевелиться.

При встрече со стеной, он растерял весь воздух из своих легких, но это было еще не все. Судя по всему, позвоночник не выдержал удара. Он ждал когда тварь накинется на него, но этого не происходило.

Вместо этого она медленно приближалось к нему, будто бы с любопытством. Он смотрел на нее, и с каждым футом, что она приближалась, его страх усиливался.

Гротескная фигура грозно нависла над ним. Наконец, жестокий удар отбросил его к стене. На секунду ему показалось, что он теряет сознание, но внезапно все комнате стало ярким и четким каким не было раньше.

Тварь подняла его в воздух и заревела. Она яростно встряхнула его и сомкнула челюсти на его голове. Мгновением позже тварь разорвала его пополам.

Еще через мгновение он был уже мертв.

В тот день Чава проснулся раньше обычного, как раз перед восходом солнца. Его мать и сестра все еще спали. Отца не было, он снова отправился в путешествие. Он постоянно уклонялся от ответов на вопросы Чавы куда он ездил, поэтому сын привык не спрашивать его об этом. Бесшумно, стараясь не разбудить сестру, Чава зачерпнул ковшиком воды из ведры и выпил. Вторым ковшиком воды он умыл лицо и руки в тазу, вылив остаток на грязный пол.

Сонливость все еще не покидала Чаву. Он смотрел как его сестра, слабо постанывая, беспокойно ворочалась.

Он поднялся так рано, потому что ему приснился кошмар — во сне что-то преследовало его. Странное, ковыляющее существо, что-то, что двигалось рывками и шаталось, что-то, что казалось и живым и мертвым. Он потряс головой, удивляясь, как что-то может быть одновременно и живым и мертвым.

Он тихонько оделся и вышел из хижины, осторожно придерживая за собой лист алюминия, заменявший отсутствующую дверь. Снаружи он ощущал запах соли в воздухе и видел в нескольких сотнях метров от себя рябь серых волн. Прилив прекратился, и теперь спокойные волны сложно услышать с такого расстояния.

Какой-то странный шум раздавался в его голове, больше всего он напоминал шепот. Кто-то произносил слова, но на языке, который он не понимал, и так приглушенно, что он даже не мог различить, где закончилось одно слово и началось другое. Попытки изгнать этот голос не увенчались успехом — он просто отступил, но не пропал насовсем. Странный шёпот затаился, продолжая мучать его исподтишка.

Его видение бросилось вперед, заполнив пространство. Та тварь была чуть больше человека, он разглядел ее сзади. Поначалу он решил, что это человек, но, когда фигура развернулась, он заметил отсутствие у нее нижней челюсти. С руками тоже что-то было не то, но из-за размытости сна он не мог сказать что именно было не то. Пустые, словно рыбьи, глаза, в которых не было ничего человеческого, уставились на него. А в следующее мгновенье тварь уже была на нем, пытаясь вонзить в его горло свои сломанные зубы в слюнявой челюсти.

Чава брел в полузабытьи, не отдавая себе отчет где он находится, стараясь отогнать отрывки из сна, всплывающие в его сознании. Для него было сюрпризом, когда придя в себя он обнаружил, что находится на берегу. Слева, на побережье, было пусто. Справа в отдалении стояло двое или трое рыбаков прямо в полосе прибоя, которые пытались вытянуть что-то из воды. Что бы это ни было, тело существа было явно деформировано, и отдавало нефтью. Рыбаки с трудом справлялись со странной добычей. Рыбачить стало совсем небезопасно. Море здесь было заражено и медленно умирало.

Он слышал, как отец негодовал по этому поводу. Урожай, ещё пару лет назад обильный и здоровый, теперь вырастал жалким и гиблым, если вообще вырастал. Единственной относительно безопасной пищей были патентованные продукты, выращиваемые мегакорпорациями в специальных условиях, но такую еду не каждый мог себе позволить. Таков выбор, сказал его отец, или есть пищу, что медленно убивает тебя, или разориться на пище, которую ты не можешь себе позволить. Результат, впрочем, одинаков: люди всё равно добьют этот мир, так или иначе.

Он двинулся в сторону рыбаков, но что-то препятствовало этому, заставляя его свернуть в другую сторону.

Тогда он пошёл вдоль берега, в другую сторону, где никого не было. Или почти никого; там что-то было, что-то, что принес с собой прибой.

Может быть рыба, сначала подумал он, но когда он подошел вперед, оно, казалось, слишком велико для рыбы. К тому же форма была слишком неправильной. Может быть, тело утопленника? Но когда оно перевернулось в потоке воды, он понял, как он ошибался. Как он ошибался.

На затылке у Чавы зашевелились волосы. Он подошёл к странной находке, пытаясь не вслушиваться в возрастающую какофонию голосов, шепчущих в его голове.

Майкл Альтман протер глаза и отвернулся от голографического экрана. Это был высокий мужчина, чуть за сорок, у него были темные волосы с сединой на висках, и живые сине-зелёные глаза. Обычно, у него проницательный и умный взгляд, но сегодня его лицо было слегка растерянным, он выглядел усталым. Прошлой ночью он плохо спал. У него были плохие сны, смерть, кровь, много крови. Ничего, что б хотелось запомнить.

— Странное дело — заметил Джеймс Филд, геофизик, работавший с ним в одной лаборатории.

Филд запустил толстые пальцы в свою редеющую шевелюру и развернулся, скрепя креслом, так, чтобы ему было видно Альтмана по ту сторону комнаты.

— Альтман, на ваших датчиках те же показания?

— О каких показаниях речь? — спросил Альтман.

Филд прокрутил данные со своего голографического экрана перед Альтманом. На ней была гравитационная карта Бугера\Сальво с изображением кратера Чиксулуб в радиусе 110 миль. Кратер был оставлен 10-километровым болидом, врезавшимся в Землю 65 миллионов лет назад.

Джеймс Филд, в свои далеко за пятьдесят, провел большую часть своей карьеры, картографируя кратер для государственной корпорации Центрально-Американского Сектора Ресурсов. Он занимался, главным образом, внутренними областями вдоль границы котловины, где могла быть найдена и быстро переработана руда с невысоким содержанием полезных минералов. За сотни лет, для людей, уже поступавших так, как правило, это означало возвращение к остаткам минералов настолько малым, что предыдущие горняки, еще до кризиса ресурсов, сочли их невыгодными для разработки. Это была медленная, монотонная работа, так похожая на бухгалтерскую, насколько это возможно для геофизики. То, что Филду, как оказалось, на самом деле нравится такая работа, сказало Альтману больше, чем он хотел знать о нем.