— Всемогущий Бахкап! О чем думает Ледо? Это не игрушки! Вызвать маршала Ованона на поединок? Безумный юнец! Он наверняка погибнет, и армия пиратов станет неуправляемой!

— Живее! — крикнул Орогастус своим охранникам — Мне нужно забраться на высокую точку, чтобы я мог колдовать.

— У пекарни каменная крыша с парапетом,— сказал телохранитель,— туда не долетают стрелы врага.

Размахивая мечами, тузаменцы бросились к пекарне, нанося удары даже рэктамцам, которые недостаточно быстро убирались с их пути. Внутреннее помещение было усеяно трупами, стонущими ранеными, перевернутыми стульями и столами. Стены были забрызганы кровью. Здесь схватка уже закончилась. Колдун нашел железную лесенку, ведущую на крышу, и проворно вскарабкался по ней, оставив телохранителей дожидаться внизу. С высоты открывался отличный обзор — отчетливо виден был поединок у западной стены крепости.

Коротышка Ледавардис и высокий маршал Ованон наскакивали друг на друга с невиданной энергией, а рыцари враждующих сторон выстроились в кружок и наблюдали за поединком, криками выражая нетерпение. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, юный монарх был силен и ловок, но колдуну было ясно, что он уступает старику в опыте. Ованон теснил короля, заставляя его отступать к строю рэктамцев. В любой момент Ледо мог быть убит.

Орогастус поднял вверх трехвекую рукоятку талисмана. Он ни разу еще не пробовал сделать то, что замыслил сейчас. Если он неправильно даст команду, то может и сам погибнуть. Но рискнуть было необходимо.

— Трехвекий Горящий Глаз, убей Ованона.

Три века на рукоятке раскрылись. Из трех глаз брызнули три луча — белый, зеленый и золотой. Они ударились о доспехи маршала и расползлись по всему защищенному латами телу. Фигура маршала вспыхнула нестерпимо ярким светом, тело окутал мерцающий дым. Меч выпал из его руки, и Ованон рухнул на колени перед остолбеневшим королем Ледавардисом. Пластины покореженных доспехов покатились по булыжнику вместе с обгорелыми костями.

— Трехвекий Горящий Глаз, сожги эти двери!

Опять рванулись лучи, на этот раз ослепительно белого цвета, и ударились о тяжелые двери из прочного дерева гонды, скрепленного железом. Металл раскалился, а дерево вспыхнуло яростным пламенем. Мгновение спустя двери превратились в фонтан черной золы. Не веря своим глазам, рэктамские воины разинули рты. Но король Ледавардис решительно крикнул: «Вперед!» Его люди тоже заорали и ринулись в образовавшийся проход.

Ликуя, Орогастус развернулся и направил волшебное оружие на центральный вход с северной части крепости.

— Трехвекий Горящий Глаз, теперь сожги эти двери!

Опять метнулась яркая молния, и широкие парадные двери бастиона Зото сгорели, открыв путь орде захватчиков.

— Харамис! — закричал колдун.— Харамис, сдавайся! Я научился убивать! Я уже убил маршала Ованона и убью каждого, кто окажет сопротивление! Прикажи защитникам бастиона сложить оружие! Прикажи королеве Анигели выходить, и пусть она сдается на милость короля Ледавардиса! Если ты послушаешься меня, я сохраню всем в Дероргуиле жизнь! Если откажешься подчиниться, я убью всех! Харамис, сдавайся!

На самом последнем этаже бастиона за окном что-то зашевелилось. Невооруженным глазом Орогастус различил закутанную в белое фигуру. Она сказала:

— Нет.

Дикая ярость захлестнула его. Черт бы ее побрал! Пусть отправляется в ад! Пусть умрет сейчас же!

Он поднял талисман... Потом обзор высветил ее лицо, и колдун закричал. Он не смог дать команду!

Будь она проклята! Будь проклята! Ведь он не любил ее, не мог ее любить! Он ненавидел ее всей душой, всем сердцем, всеми силами! Почему же тогда он чувствует себя привязанным к ней и не может сопротивляться злому року?

— Я избавлюсь от тебя! — вслух простонал он. Он заставил себя не смотреть на ее лицо и сосредоточил все внимание на тупоконечном волшебном мече.— Трехвекий Горящий Глаз, я... я приказываю тебе предать Харамис... смерти.

Неправильно! Он сделал все не так, как надо, ему не хватило решимости, он позволил себе поддаться эмоциям. Любовь предала его.

Он почувствовал, что его душу сжигает ненависть к самому себе, подобно тому как сжигал все на своем пути триединый волшебный луч. Наконец ослепительный свет рванулся из трех глаз талисмана, добрался до окна и там рассыпался на мириады сверкающих кольцеобразных искорок — так крошится лед, распадаясь на множество искрящихся алмазов. Обтянутые перчатками руки ощутили непереносимый жар. С жутким криком Орогастус выронил талисман, и Трехвекий Глаз упал на каменную крышу к его ногам. Он лежал темный, слепой и неподвижный. Перчатки из серебристой кожи задымились. Колдун судорожными движениями стянул их с проклятиями и отбросил в сторону.

Фигура за окном была цела и невредима. Ему казалось, что она находится всего в двух элсах от него — высокая, прекрасная, с печальным, но решительным лицом.

Тонкая рука сжимала жезл, который назывался Трехкрылым Диском.

— Я должна идти на помощь своим людям, Человек Звезды. Но потом я вернусь, и мы покончим с этим.

Не желая тратить впустую еще не восстановившуюся волшебную энергию, Харамис не стала заниматься телепортацией и побежала со всех ног по лестнице, ведущей на первый этаж бастиона. Она миновала восемь лестничных пролетов. Теперь бой кипел внутри крепости. К тому времени, как она достигла второго этажа, вестибюль уже был заполнен ворвавшимися через прожженные Орогастусом бреши пиратами. Битва была в разгаре. Каменный пол заливала кровь. В зале была такая толчея и сумятица, что воинам едва удавалось замахиваться мечами.

На втором этаже башни рядом с приемным залом находилась хорошо укрепленная комната, у дверей которой стояла вооруженная до зубов стража. В этой комнате нашли убежище королева Анигель и принцесса Джениль. В данный момент они были в безопасности. Кадия узнала, что Никалон легко ранен. Сейчас она с наследным принцем бежала к лестнице черного хода.

Харамис прошла на балкон для оркестра, который располагался над центральным входом в крепость, надеясь с помощью волшебства перекрыть обе двери. Но как только она создавала баррикаду, колдун, оставшийся снаружи, сжигал ее. Наконец бесплодные усилия так утомили ее, что она отказалась от этой идеи.

— Я не могу сравняться с ним своей волшебной силой,— сказала она себе.— Несмотря на все тренировки, я не такая могущественная колдунья, как он. Мы не в состоянии убить друг друга с помощью магии, но эту войну он наверняка выиграет. Владыки воздуха! Чем все это кончится?

Стоя в тени карниза, она наблюдала за тем, как малочисленное храброе войско лабровендцев пытается остановить пиратов, рвущихся к лестнице, которая вела к тронному залу и к королеве. Лестница находилась напротив центрального входа. Она была самым замечательным местом во дворце: целиком построенная из белого мрамора, внизу в два раза шире, чем наверху, покрытая алым ковром. Ее украшали позолоченные перила и серебряные светильники на столбах. Во время дворцовых торжеств она освещалась тысячами свечей, по ней поднимались роскошно одетые мужчины и женщины. Теперь она напоминала место, где рубили мясо.

Возглавляемые лордом Пенапатом, защитники теснились на парадной лестнице. Плотный ряд рыцарей загораживал ее от одного края до другого. Они дрались и выкрикивали яростные команды. Когда одна группа падала, тут же сверху спускалась другая, не менее отважная, и продолжался смертельный бой — за спасение королевы.

«Бедняги,— думала Харамис.— Они все еще надеются, что я смогу прогнать эту озверевшую толпу, а потом подоспеет король Антар, и битва будет выиграна. Но они обречены... обречены... О Боже! Если бы я могла спокойно поразмыслить!»

Харамис стала прикидывать, какую помощь она может оказать отважным защитникам на парадной лестнице. Она чувствовала себя в состоянии лишь вышибить меч из рук одного или другого пирата. Но защитить всех она не могла. Один за другим рыцари погибали. Наступающие враги сбрасывали их тела и тела своих бывших товарищей через перила. Горы трупов внизу росли.