Кадия неожиданно для самой себя зарыдала. Возможно, когда-нибудь, через много лет, явятся другие, кто спасет народы Рувенды,— так уже случилось однажды на Гиблых Топях, много-много лет назад. Она о них ничего не знает. Она и своего будущего не знает — верит только, что родина будет свободна. Раньше или позже, ее ли усилиями или стараниями ее потомков. Это неважно... Главное сейчас — сделать все, что она может. Даже больше...

«Я должна довести дело до конца»,— подумала она.

И тихий, явившийся издалека голос ответил:

Так тому и быть.

«Но для этого мне самой надо измениться».

Ты изменишься.

«Я многое должна изучить, многим овладеть».

Помех не будет.

«Что нас ждет впереди?»

Ответа не последовало. Итак, ей позволили заглянуть в нечто, не доступное обыкновенному человеку, что лежит за пределами человеческого понимания. Ей показали краешек запредельного мира — возможно, указали путь туда... Харамис жаждала этого. Пытались найти силу, с помощью которой можно пробить туда брешь, и Хэмил, и Волтрик, и Орогастус. Но все они искали то, чего не существовало или, возможно, что не дается в грязные руки. Тьма уже осквернила ту силу, которая движет миром.

Слезы потекли по ободранному, в кровоподтеках, лицу Кадии. По-прежнему сжимая в руке талисман, она с укором подумала о том, что ее безрассудству и наивности нет предела — кто же распахнет ей дверь в будущее, кроме нее самой? Но для этого надо прожить жизнь. А минуты вдохновенного прозрения или случайного провидчества даром не даются. Вот, например, генерал Хэмил, жаждавший крови,— поле жертвоприношений лежало перед ней. Оно было обильно полито кровью.

«Никому не дано,— усмехнулась она,— безнаказанно проникнуть в грядущее. Никому!»

Ее удел — исполнение долга. Вот ее будущее!

Наконец она обратила внимание, что звуки битвы стихли, странная тишина спустилась на землю. Взор прояснился. Неподалеку, выстроившись по родам и племенам, стояли оддлинги — ниссомы и уйзгу. Впереди всех — Джеган с рукой на перевязи. Заметив, что принцесса Кадия из королевского рода Рувенды смотрит на них, они издали приветственный клич и начали потрясать оружием. Это был победный салют. Перед девушкой плотными рядами стояли воины, сумевшие переступить через заветы предков, впервые за тысячи лет решительно встав на Тропу войны.

«Отныне у них у всех — одна цель, один вождь,— подумала Кадия,— потому что моя воля, мой призыв к сопротивлению сплотили их».

Кровь быстрее побежала по жилам. Теперь она не одна, теперь ей не надо прятаться в болотах, теперь у нее есть армия — отряд, стоявший перед ней, составлял лишь малую толику тех несметных дружин, которые собирались по всей Рувенде.

— Время пришло,— сказала она.— Выбор сделан!

Принцесса вымолвила эти слова негромко, но ее услышали в самых дальних рядах. Кадия вскинула меч и отсалютовала своему войску — всем, кто оставил родные хижины и на лодках, плотах, пешком, в одиночку и группами отправился в путь. Всем, кто перед дорогой проверил оружие, подточил острия дротиков, смазал свежим ядом стрелы для духовых трубок, уложил в вещмешок припасы, поцеловал родных и зашагал, заработал веслом, запел боевую песню. Кадия едва разбирала ее смысл, но в ней говорилось о том, что разлука будет недолгой, враг будет повержен, в замки Рувенды вернутся мир и спокойствие. Она не подпевала своим воинам, выстроенным на поле первой победы,— она высоко держала меч, и его ярко-зеленый клинок поблескивал в лучах полуденного солнца. 

После того как принц Антар был представлен риморикам и ознакомился с их возможностями, он решил, что наибольшей скорости передвижения можно добиться, если использовать две плоскодонки, на которых лаборнокцы добрались до Ковуко, и лодчонку вайвило, принадлежащую Анигель. Запасов следовало взять самую малость. Никто в лагере не лег спать, пока из рваных кожаных плащей не была изготовлена новая сбруя для водяных животных — впрочем, когда сборы и приготовления закончились, на сон еще оставалось часов пять.

Пока риморики точно знали направление движения, вожжи были не нужны. Они по очереди толкали суденышки по достаточно узкой речушке, однако, когда флотилия через три часа достигла Великого Мутара, Анигель надела сбрую. Теперь риморики тянули караван, где первой располагалась лодка принцессы, а за ней тянулись две плоскодонки. Рыцари, стараясь помочь зверям, гребли изо всех сил. В передней лодке находились поочередно управлявшие римориками принц Антар и Анигель, а также тяжелораненый лорд Пенапат и Синий Голос, который выказал полное неумение грести,— возможно, намеренно. Ни Антар, ни Анигель не спорили: им важно было держать прислужника колдуна под постоянным присмотром. Вообще, чем больше общались между собой особы королевской крови, тем свободнее чувствовали себя друг с другом. Один понимал другую без слов, хотя и поговорить им было о чем. Синий Голос вел себя тихо, не отходил от страдающего Пенапата, которого уложили на корме. Лицо того представляло сплошную кровавую маску...

Риморики так усердно тащили караван, что к вечеру добрались до излучины главного рукава, за которым должен был открыться Лет. Между тем над джунглями опять засобиралась гроза. Солнце, уже клонившееся к верхушкам деревьев, быстро затянуло словно намалеванной чернилами, набухшей влагой тучей. Приближающаяся гроза еще больше прибавила гребцам резвости.

Однако опередить глисмаков им не удалось.

— Владыки воздуха, что же это! — воскликнула Анигель, когда над лесом в той стороне, где находился Лет, показался густой столб дыма.— Не может такого быть!

Принц Антар натянул поводья, но лодки по инерции еще двигались вперед.

— Голос! — неожиданно громко, так, что даже лорд Пенапат вздрогнул, заорал принц.— Ну-ка взгляни, что там творится?

Анигель тронула его за руку и прошептала:

— Не зови его. Я сама попытаюсь.

Синий Голос удивленно уставился на принцессу, которая закрыла глаза и в тот же момент стала, как каменная. Лицо ее — красивое, спокойное — совершенно не изменилось, глазницы не потемнели, как это случалось с учеником Орогастуса, когда он впадал в транс.

Прошло несколько минут. Наконец Анигель открыла глаза:

— Глисмаки атакуют селение со стороны берега. Бой начался около часа назад. Не могу сказать, та ли это орда, что напала на вас, или другая. По численности это войско-раза в три превышает то, что встретилось нам на Ковуко... Многие дома уже пылают... Я видела Глашатая Састу-Ча и попыталась связаться с ним.— Она сделала паузу, потом добавила: — Попытаюсь еще раз.— И снова закрыла глаза.

Принц и Синий Голос замерли в ожидании. Сэр Пенапат вдруг сказал:

— Если нам предстоит вступить в бой, вы можете рассчитывать на меня. Я сделаю все, что смогу. Даже с одним глазом, с недействующими рукой и ногой я устрою хорошую взбучку этим негодяям. Надо же, они осмелились покуситься на самое дорогое, что у меня есть,— на мое тело.

Принц невольно улыбнулся:

— Я верю, Пени. За это ты будешь мстить, не щадя живота своего.— Антар печально улыбнулся.— Только боюсь, наш героизм некому будет оценить. Сколько нас? Горсточка. Если эти мерзавцы уже успели захватить Лет, то что толку от наших мечей!

Принцесса Анигель открыла глаза:

— Састу-Ча благодарит за предложение оказать помощь, однако теперь мы вряд ли чем сможем помочь. Началась рукопашная, сожжено около трети домов. Он подумывает о сдаче — так уже не раз бывало. Когда глисмаки одерживали верх, они брали огромный выкуп и на несколько недель оставляли вайвило в покое.

— Но, принцесса,— запротестовал Синий Голос,— в ваших руках огромная сила, вы можете спасти их. Если только вы решитесь, все будет кончено в несколько минут...

— Заткнись, ты, мошенник без роду, без племени,— оборвал его принц.— Как ты можешь в таком тоне обращаться к нашей госпоже!

— Не надо, принц,— остановила его Анигель.— Это уж слишком.— Затем она прикусила нижнюю губу и изучающе посмотрела на колдуна.