— Я дам денег на это плавание! — объявил принц Никалон.

Но моряк только смеялся и говорил, что тот очень долго не будет королем, поскольку Антар еще молод, крепок и здоров, а к тому времени, как он состарится и умрет, Никалон наверняка забудет о своем обещании.

— Я не забуду,— сказал наследный принц.

Сейчас Никалон смотрел на сверкающие воды, отделяющие их от берега, где лежала столица Зиноры, и размышлял о том, как хорошо быть молодым и самостоятельным королем, вроде зинорского Вондримеля — ведь он может снаряжать исследовательские экспедиции и совершать разные великие поступки. Интересно, что будет чувствовать король Зиноры во время коронации, в присутствии других могущественных правителей, будучи на вершине славы? Конечно, восемнадцатилетний Вондримель и так был властелином своего народа: ведь корона перешла к нему по наследству. Целью церемонии было подтверждение его королевского сана в глазах других. Он должен показать, что он настоящий король, а не жалкая марионетка вроде мальчишки Ледавардиса из Рэктама. Тому почти столько же лет, сколько Вондримелю, но он предпочитает, чтобы власть находилась в руках его всесильной бабки. По мнению отца, Вондримель очень надеется во время коронации заключить выгодные союзы, дабы упрочить свою власть.

Хотя принцу Никалону было всего одиннадцать лет, он уже понимал, как важны выгодные союзы. Союзниками Лабровенды были Вар и один из островов Энджи. Они вели между собой свободную торговлю, вместе давали отпор пиратам, которые нападали на корабли-одиночки, и отказывали в убежище преступникам, пересекающим границы. Король Антар и королева Анигель надеялись заключить подобный союз с зинорским королем Вондримелем. Но этого же желал и Рэктам, заклятый враг Лабровенды. Рэктам уже послал Вондримелю в качестве подарков тысячи платиновых монет и немало шкатулок с драгоценностями.

Ники гадал, сможет ли юный король Зиноры устоять перед льстивыми речами пиратской королевы. Ведь она так богата!

Теперь они проплывали поблизости от флотилии Рэктама. Позолоченное дерево на бортах огромной флагманской триремы ослепительно сияло на солнце, на мачтах воинственно развевались сотни знамен. Три других корабля такого же черного цвета были украшены столь же пышно. Да, Рэктам очень богат! После коронации должен состояться великолепный банкет с обширной увеселительной программой. Ходили слухи, что все это оплачено злой рэктамской королевой.

Ники интересовался у отца и матери, почему другие правители не изгоняют из своего общества пиратов. Но они только вздыхали и говорили, что дела государственные не так просты, как житейские, и что он поймет все лучше, когда подрастет.

Но Ники почему-то сомневался, что сможет когда-нибудь это понять.

В конце концов принцу Толивару надоело смотреть в волшебную подзорную трубу, вися в неудобной позе на канатах, и ему в голову пришла великолепная идея: он спустится вниз и даст матери попользоваться удивительной игрушкой. За завтраком королева Анигель почему-то казалась очень печальной — может быть, это ее немного развеселит. Сжав зубами тонкую трубку, малыш заскользил вниз по канатной паутине, спрыгнул на палубу и вприпрыжку побежал на корму. Обогнув корабельный салон, он чуть не врезался в лорда Пенапата и своего отца, которые удили рыбу. Огромные руки дяди Пени подхватили его и, несмотря на все усилия вырваться, держали высоко в воздухе, а он извивался, как червяк.

— Вы не видели маму? — спросил маленький принц.— Я подумал, ей захочется посмотреть в подзорную трубу на другие корабли и на Зинору.

— Она в каюте с леди Эллинис,— сказал отец,— работает над деловыми бумагами. Ты можешь дать ей подзорную трубу, но не оставайся там долго и не отвлекай ее своей болтовней.

— Не буду, государь.

Малыш галопом помчался прочь, волосы его развевались от ветра. Добродушный Пенапат покачал огромной головой:

— Какой подвижный ребенок! И он, и его царственный брат, и маленькая принцесса надолго запомнятся команде корабля!

Коротким смешком король выразил свое согласие. Он нацепил свежую наживку и снова закинул удочку. Потом лицо его омрачилось.

— Надеюсь, мы не совершили ошибку, взяв их с собой на коронацию. Я не хотел этого делать, но Анигель настояла, сказав, что они просто обязаны познакомиться с другими королями и научиться общению с чужестранцами... Однако в любом деле, в котором принимает участие Рэктам, всегда есть определенная доля опасности. А в этой коронации они принимают слишком большое участие, мы знаем это.

Пенапат, соглашаясь, кивнул:

— Слава Зото, что у королевы Ганондри есть только болезненный внук и нет внучки, которую она могла бы выдать замуж за Вондримеля: тогда их союз был бы решенным делом!

— Рэктам находится очень далеко от Зиноры, их дела почти не коснутся Двух Тронов, как бы Ганондри ни глумилась над ними. Но я чувствую себя не в своей тарелке из-за того, что мы взяли в это путешествие детей.

Пенапат оперся локтями о поручень борта и посмотрел на рэктамские суда, которые теперь были меньше чем в двух кабельтовых. На палубе флагмана королевы-регентши Ганондри отчетливо виднелись маленькие фигурки матросов и пассажиров, глазеющих на лабровендскую флотилию.

— Даже королеве Ганондри не хватит бесстыдства напасть на нас в окружении королевских фамилий и знати семи государств, которые станут свидетелями любой ее дикой выходки,— медленно произнес Пенапат.— Даже ей не захочется навлекать на себя недовольство короля Вондримеля, устраивая провокацию во время его коронования.

— Ты прав, Пени. Нас больше должно беспокоить присутствие на церемонии Хозяина Тузамена.

Неуклюжий камергер издал удивленное восклицание:

— Тузамен? Значит, они все-таки послали депутацию?

Король кивнул:

— Я получил от капитана известие перед завтраком. Быстроходный маленький катер с островов Энджи, обогнавший нас ранним утром, просигналил, что следом, не спеша, плывет одинокая галера из Тузамена. Без сомнения, так называемый Хозяин Тузамена находится на ее борту. На вершине мачты развевается его звездная эмблема. Уверен, что нежданный гость намеревается почтить своим присутствием коронацию юного короля Вондримеля.

— О камни Зото! Так вот почему королева Анигель выглядела такой подавленной!

— Конечно. Она услышала эту дурную весть сразу после того, как узнала от Великой Волшебницы, что ее сестра Кадия потеряла свой талисман, и оба этих известия наполнили мою любимую жену страхом. Я не могу ее осуждать. Она так перепугалась, что сняла свой талисман с привычного места — с королевской короны — и спрятала в потайной карман в складках одежды. Анигель говорит, пока мы будем в Зиноре, она не расстанется с ним ни днем ни ночью.

— Государь, а насколько вероятно — хотя все наши шпионы утверждают обратное,— что этот Портоланус из Тузамена — на самом деле колдун Орогастус, воскресший из мертвых?

— Если это так, да спасут боги нас и наши народы. Ты помнишь, что сделал этот отвратительный колдун с моим отцом? Он превратил его из грубого, но честного человека в маньяка, движимого непомерными амбициями! Колдуну удалось выбиться в главные министры государства, но, думаю, на самом деле он хотел стать преемником Волтрика после того, как убьет меня. Даже теперь в бунтах и интригах, распространившихся вдоль северных границ с Рэктамом и подстрекаемых лордом Осорконом и его друзьями, чувствуется вероломство, унаследованное от этого злого волшебника. Если колдун Орогастус и вправду жив, Тузамен больше не может считаться варварской окраиной. Он наверняка использует все свое дьявольское мастерство, чтобы превратить его в могущественное государство.

— ...и королева Ганондри вступит с ним в сговор против нас,— мрачно заключил Пенапат.

— Возможно.— Антар, прищурившись, смотрел на огромную рэктамскую галеру.— Но она вовсе не так глупа, эта королева Ганондри. И она играет по собственным правилам.— Король выпрямился и легонько хлопнул старого друга по плечу.— Не унывай, Пени. В Талоазине нас ждет неделя пиров и балов, высоких жестов и низких интриг. Давай-ка свернем эту бессмысленную рыбалку и пойдем оторвем наших храбрых господ от азартных игр и возлияний. Я хочу убедиться, что их панцири начищены, а мечи наточены.