— Конечно! Как я могла не явиться сюда? Вы же позвали. Кроме того, у меня накопилось столько вопросов... Что нам делать с талисманами? К сожалению, сама по себе находка Трехкрылого Диска мало что дает. Я не знаю, как им пользоваться. В библиотеке Орогастуса есть кое-какие сведения по этому вопросу. У него хранится книга, в которой указано, что все три талисмана должны быть каким-то образом соединены. Тогда получится что-то вроде Скипетра...
— Не совсем так,— перебила ее Белая Дама, — Ты еще не готова к этому... Тебе не удастся справиться с мощью, которая внезапно проснется. Владение Скипетром требует куда больше мудрости, чем у тебя. Много, много больше...
— Где же я наберусь разума? — спросила Харамис. Она не могла сдержать нетерпения.— В здешних болотах? Ковыряясь в грязи, в то время как армия Волтрика топчет мою родину? Или,— Харамис саркастически усмехнулась,— вы предлагаете мне занять мудрости у моих свихнувшихся сестер, которые используют свои талисманы с единственной целью — чтобы убивать!
Волшебница горестно вздохнула:
— Они пока не владеют своими магическими предметами. Даже не понимают, что это такое...
Она взглянула на принцессу. Ее голос ослаб, снизился до шепота, потом волшебница совсем замолчала. Тишина длилась долго, наконец Белая Дама спросила с неприязнью:
— Зачем ты так долго оставалась у Орогастуса?
Харамис нахмурилась, закусила нижнюю губу — ей хотелось найти такой ответ, чтобы объяснить все сразу, раз и навсегда.
— Я пыталась понять его, узнать, чем он дышит,— вы же сами настаивали, что мне следует найти его слабые места.— Девушка помолчала, потом продолжила: — Мне непонятно — неужели он на самом деле считает, что всякие хитроумные штучки, доставшиеся ему от Исчезнувших, имеют магическую природу? По крайней мере, он так утверждает... Он ужасно расстроился, когда я сломала один из таких предметов. Он заявил, что этот предмет «умер». Но разве машина способна «жить»?
— Нет,— внятно ответила Белая Дама.— А как ты сама считаешь? Машины способны «жить» или «умирать»?
— Конечно, нет,— ответила Харамис,— Я не могу точно сформулировать, но меня не оставляет чувство, что в них нет ни капли магии. Однако суть не в этом... Волшебство ли, скопище ли механизмов, но власть над ними придает Орогастусу необыкновенную силу, и, к сожалению, свою мощь он использует для зла. А раз подобная сила существует, я хочу понять, как она действует.
— Итак, ты посетила Орогастуса, чтобы выяснить, как она действует. Разумно ли ты поступила?
— В каком смысле разумно? — Харамис горько усмехнулась.— Вы отдыхаете в постели в то время, как в моем доме поселились захватчики, а мои родители погибли мучительной смертью. Сотни виспи были погублены только потому, что вы слишком поздно предупредили их и они не успели собраться с силами. Это вы называете мудростью? Ледяное безразличие? Если так, то кому нужна такая мудрость?
— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь. Я чувствую твою боль,— мягко сказала Бина.— Но тебе следует научиться заглядывать поглубже, вникать в суть вещей.
— То же самое,— возразила принцесса,— говорил мне Орогастус. Как будто не имеет значения, что моих родителей больше нет. Словно их гибель — это пустяк с точки зрения равновесия мира...
Харамис с удивлением обнаружила, что почти кричит. Она даже с табуретки вскочила, замахала кулачками.
«Теперь вы находитесь при смерти,— с открытой враждебностью подумала она,— а я остаюсь одна с разгромленным, захваченным врагами королевством, с моими обезумевшими сестрами, лицом к лицу с королем Волтриком, пытающимся погубить нас, в безверии и отчаянии, безо всякой надежды на чью-либо помощь. Вы уйдете и унесете с собой тайны. Разве это разумно? Даже с точки зрения мирового порядка...»
— Долгое время я являлась хранительницей Рувенды,— тихо и ясно сказала Бина.— Куда дольше, чем доступно твоему разумению. Я полюбила эту землю, населяющие ее народы. Я баюкала и заботливо взращивала их, никогда не пыталась силой навязать свою точку зрения. Убеждать — убеждала, запреты накладывала, но все ради их же пользы. Это была достойная работа, великая по замыслу, тонкая по исполнению — она доставила мне много радости. Но теперь мой срок подходит к концу, а твой,— она открыла глаза, взглянула на Харамис,— только начинается!.. Ты сказала, что Орогастус пригласил тебя. Скажи, Харамис, ты догадываешься, почему это приглашение было послано тебе, а не твоим сестрам?
Принцесса вздрогнула, потупила глаза. Ее внезапно пробрал озноб.
— Я не... знаю. У меня даже мысли не было спросить об этом...
— А теперь тебе ясен ответ?
Девушка нахмурилась, попыталась припомнить точно — слово в слово,— как именно Орогастус пригласил ее, как звучало его предложение. Что вообще он говорил, когда она находилась у него в гостях, особенно те фразы, которые тогда показались ей странными, вызвали недоумение.
— Я думаю,— не спеша начала она,— Орогастус страшно одинок. Он сказал, что наслышан о моем увлечении науками и искусствами, предложил поделиться своими знаниями... Да-да, он заявил, что охотно поделится со мной всем, чем владеет... Кажется, он все время искал кого-то еще, кто был бы похож на него, был бы способен к магии и смог усвоить оккультные знания. Кто, в конце концов, смог бы просто понять его.
— Он тебе понравился? — тихо спросила Великая Волшебница.
— В каком-то смысле, да,— призналась Харамис.— Я не испытываю желания губить кого-либо с помощью разряда молнии или захватывать чью-то землю, тем более убивать людей... Но мне понятно его стремление обогатить свой разум, попытаться разобраться в устройстве мира.
— Чтобы потом по собственному разумению перестроить его?
— Да,— кивнула Харамис,— точно!
— Значит, ты уже представляешь, как тебе следует воспользоваться искусством магии и наукой, изучающей все тайное?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, в твоей голове, очевидно, уже сложился план переустройства мира, тебе оказались подвластны силы, способные исполнить твой замысел... Значит, можно приступать к работе. Наверное, первым делом тебе придется заняться разрушением и покорением тех, кто не склонен подчиняться твоей воле?
— Конечно, нет! — возмущенно воскликнула Харамис.— Это ужасно. Люди — свободные существа, они вправе по собственному разумению сделать выбор. Их нельзя использовать как марионеток даже тем, кто образованнее, умнее их. Почему вы решили, что я обязательно должна именно таким образом распорядиться накопленными знаниями? Разве нельзя просто наслаждаться плодами своих трудов, радоваться той степени совершенства, которой удастся достичь? Почему обязательно все это надо где-то применить?
— Потому что ты навсегда останешься такой, какая есть. В конце концов, это скажется. Я знаю об этом, Орогастус знает, любой другой, кто хотя бы мало-мальски разбирается в магии, догадается об этом.— Голос волшебницы набрал силу.— Харамис, ты способна понимать тайную, скрытую от непосвященных речь. Ты умеешь постигать смысл сказанного — это редкое искусство, мало кто из людей понимает всю важность постижения слов. Ведь в них все дело: назвать вещь — значит в каком-то смысле вдохнуть в нее жизнь. Превратить ее в реальность... Ты умеешь слушать, вслушиваться, запоминать, а это — редкий дар. Без таких способностей нельзя ничего понять в магии, потому что подавляющее большинство ее тайн оформлены словами и надо уметь докапываться до их сути. Кадия обладает великой решимостью — она вся огонь; Анигель — страстным и любящим сердцем, однако эти свойства, имеющие огромное значение для их собственных судеб, недостаточны для овладения магией. Твоя страсть — знания, Харамис; именно это, вкупе с принадлежностью к королевскому дому Рувенды, делает тебя способной овладеть самыми сложными, самыми замысловатыми сторонами оккультных наук. Если ты попытаешься изменить своему призванию, тебя легко смогут использовать в корыстных целях люди, подобные Орогастусу. И твоих сестер тоже, если им не хватит ума оставаться самими собой.
