В дело вступил третий сенатор. Он был представителем демократической партии.

— Мисс Левин, нас интересует ответ на следующий вопрос: «Убеждал ли вас или, возможно, просил Джон Макоули о том, как отвечать на вопросы судей? Возможно, он просид не говорить правду?»

Левин не видела, как напряглась Барбара Декарт, и поспешно ответила:

— Нет, мистер Джон Макоули по этим вопросам со мной никогда не разговаривал.

— О чем же вы тогда разговаривали? — спросил сенатор Трамп.

— В основном о любви, — улыбнулась Левин и добавила: — И еще мы говорили о том, как надо управлять государством. Правда, чаще всего эту тему поднимала я и делилась с Джоном, простите, с мистером Макоули, своими мыслями о том, как бы я управляла государством.

— И что говорил мистер Джон Макоули?

— Чаще всего он просто смеялся или, шутя, предлагал мне баллотироваться в Президенты.

— Скажите, мисс Левин, вы слушали показания мистера Макоули, которые он давал Большому жюри?

— Да, видела по телевизору, ведь его показания показали всей Америке.

— Вы не обратили внимания на то, как был одет мистер Макоули, на детали его одежды?

— Нет, а что?

— На нем был галстук, который вы ему подарили.

— Вот как! Спасибо, это интересно, что Джон, простите, мистер Макоули хранит мой подарок.

— А вы не считаете, что, надев этот галстук, мистер Макоули желал подать вам какой-нибудь знак?

— Какой знак?

— Ну, скажем, занять какую-нибудь выгодную ему линию поведения на суде…

— Вот еще что! По-моему, ему проще было бы поднять трубку и позвонить мне. Но он даже этого не хочет сделать…

Барбара Декарт снова встряла в разговор:

— Джентльмены, вынуждена заметить, что такая форма допроса выглядит как инструктаж.

— Да, да, — поспешно произнес Мэтч, — мы выяснили, что нам надо было выяснить. Думаю, что на сегодня хватит.

На этом допрос был закончен.

Мэтч явно хотел попросить у подруги Декарт журнал, но не стал этого делать и последним направился к выходу вслед за своими коллегами. В холле к нему приблизилась молодая дама и, протянув сенатору два экземпляра журнала, сказала:

— Мистер Мэтч, один экземпляр вам, а второй передайте, пожалуйста, лидеру республиканского большинства в сенате мистеру Линдеру. Издатели журнала пока не передают тираж в торговую сеть, так как надеются, что Большое жюри прекратит травлю Президента, который ведет войну с врагами Америки. — И дама тут же отошла.

Один из журналов был раскрыт на той страничке, где с обнаженной молодой красоткой был изображен в костюме Адама сенатор Линдер.

Генри Мэтч поспешно закрыл журнал и быстрым шагом бросился догонять своих коллег.

Барбара Декарт в это время прощалась с Левин. Моника была в некотором недоумении.

— Не понимаю судей, стоило ли из-за нескольких пустых вопросов устраивать это шоу?

— Нет, Моника, они успели выяснить, что им было нужно.

— И что же?

— А то, что вы в хороших отношениях с Анджелой Мор. Из этого мы с вами можем сделать вывод, что вот-вот судьи зададут вопрос, давали ли вы разрешение Анджеле записывать на магнитофон ваши рассказы об отношениях с мистером Джоном Макоули.

— И что мне ответить?

«Ну и дура ты, баба», — подумала Декарт и спокойно ответила:

— Только правду. Неужели вы не пришли к выводу, что под присягой надо говорить правду, особенно тогда, когда другая сторона, в данном случае Мор, тоже будет отвечать на такой же вопрос.

Декарт взглянула на часы:

— Все, дорогие подруги, мне пора. У вас, Моника, есть машина или подбросить вас?

— Нет, благодарю, я на машине.

Барбара помахала всем рукой и вышла к машине.

Еще утром она созвонилась с мужем Беллы Крипас и договорилась о встрече. Сейчас она направлялась по адресу, который указал Луис Крипас.

Вскоре она была на месте. Офис Луиса Крипаса размещался на первом этаже большого здания. Она прибыла минута в минуту, и тот встретил ее у входа. Они поздоровались и через минуту оказались в просторном кабинете.

— Кофе, чай? — поинтересовался Крипас.

— Пожалуй, чашечку кофе, — сказала Барбара, продолжая ненавязчивым взглядом изучать хозяина.

Крипас был выше среднего роста, светловолосый, симпатичный мужчина. Одет был в хорошо сшитый серый костюм. Его голубые глаза внимательно посматривали на гостью. Декарт понимала: он не знал цели ее визита. Барбара немного волновалась, тщательно подыскивая слова для разговора.

Они устроились напротив друг друга в мягких креслах, и гостья, положив на стол, стоявший между ними, сумочку, начала разговор:

— Мистер Крипас, вы, конечно, удивитесь, узнав о цели моего визита. Но, поверьте, мною движут только чисто человеческие чувства. По телефону я вам уже представлялась, но повторю: я — Барбара Декарт, руководитель группы адвокатов фонда «За права женщин». Наш фонд возглавляет миссис Элизабет Богарт, которая одновременно является владелицей крупной фирмы «Дельта». Цель фонда — оказание помощи женщинам Америки и защита их прав. Когда ваша бывшая супруга миссис Белла Крипас решила обратиться с иском к Президенту о защите чести и достоинства, наш фонд согласился представлять ее интересы в суде.

Миссис Богарт поручила это дело мне, и когда я познакомилась с миссис Беллой Крипас, то меня буквально потрясла ее история. Не скрою, я очарована этой женщиной. Допустив ошибку, она не побоялась бросить вызов самому могущественному человеку в мире и победить его.

— Баксы получить, — грустно, с некоторой иронией сказал Крипас.

— Да, Джон Макоули вынужден заплатить огромную сумму, но деньги не радовали миссис Беллу. Она была со мной откровенна. Эта позволило мне убедиться, как она любит своих детей, как глубоко переживает за все, что случилось между вами. Она не скрывает свою боль и стыд, что причинила вам горе…

— Она разрушила семью! Уничтожила замок Счастья и Единения, который мы строили вместе! Она, как последняя шлюха, легла под мужика, лишь только потому, что он был известным человеком.

— Мистер Крипас, прошу вас, не волнуйтесь и выслушайте меня. Обвиняя ее, вы совершенно правы, и я пришла не убеждать вас в обратном. Поверьте, о том, что я здесь, миссис Белла не знает. Просто как человек, как женщина я обязана была придти к вам. Вы же умный человек и в душе, конечно же, хорошо понимаете, что в жизни может случиться всякое. Представьте себе: Белый дом, Президент обращается к скромной служащей по какому-то мелкому вопросу или дает маленькое поручение. Я уверена: все, что произошло у миссис Беллы с хитрым, опытным ловеласом, который смог совратить десятки более опытных, чем она, женщин, для нее было только каким-то минутным замутнением сознания. Все последующее стало для нее адом. Она ненавидела себя, Макоули. Ей было стыдно перед мужем, дочерьми. Она не находила покоя ни днем, ни ночью. Свидетельством этому является то, что она покаялась перед вами, как перед Богом. Согласитесь, Луис, ее никто за язык не тянул, никто об этом случае даже не догадывался. Но она — чистый человек, у которого есть совесть. В том, что Белла предъявила иск Президенту страны, — только один смысл. Она хоть как-то хотела доказать вам, что считает себя перед вами виновной, и желала посрамить истинного виновника, разрушившего такую прекрасную семью.

— И она считает, что теперь я обязан бежать к ней, поздравлять, предлагать, чтобы мы снова сошлись?

— Нет, мистер Крипас. На это она не рассчитывает и, по-моему, если и надеется, то только на то, что у вас все станет, как и прежде, в душе.

— Она просила вас поговорить со мной?

— Что вы! Я же говорила, что она даже не знает о том, что я решила встретиться с вами. Повторяю, меня, человека, который много видел, с разными трагедиями встречался, потрясла ее история. Я же вижу, как она любит вас, детей — свою семью.

— Если это так, то почему же она ни разу не сказала мне об этом?

— Да потому, что она считает себя виновной и недостойной получить от вас снисхождение. Поверьте моему опыту, мистер Крипас, такие люди, чтобы доказать свою любовь, способны на то, чтобы даже руки на себя наложить. Я думаю, что если бы вы нашли в себе силы перешагнуть через свою гордыню и попытались понять ситуацию, в которой Белла была вынуждена подчиниться случаю, понять все, что после случившегося творилось в ее душе, то тогда вы бы убедились, что ваша жена никогда больше не сделает подобного и заслуживает прощения.