Фрейзер действительно сидел в кресле у окна с тарелкой печенья и бокалом хереса на подоконнике и с «Робинзоном Крузо» в руках. Он оглянулся на звук шагов Грея, его брови поползли наверх, может быть, от неожиданного явления лорда Джона, а может быть, при виде его шелкового халата, зеленого с фиолетовыми полосами.

— Вы не собираетесь сообщить мне, что если бы сабля вошла между ребер, я был бы уже мертв, как все остальные? — поинтересовался Грей, осторожно опускаясь в кресло рядом.

Фрейзер выглядел слегка озадаченным.

— Я не собирался это говорить. Вы не собирались умирать, когда я поднял вас с земли.

— Так это вы подобрали меня?

— Разве вы об этом не просили? — Фрейзер взглянул с легкой досадой. — Вы, конечно, были весь в кровище, как недорезанная свинья, но рана уже почти не кровоточила, и я слышал ровное дыхание и сильное биение сердца, когда нес вас к карете.

— Ох. Спасибо. — черт возьми, почему он не смог подождать несколько минут, прежде чем упасть в обморок?

Чтобы отвлечься от бессмысленных сожалений, он взял печенье и спросил:

— Вы не говорили с моим братом в последнее время?

— Говорил. Около часа назад. — Джейми поколебался, заложив большой палец в книгу, чтобы отметить прочитанное место. — Он предложил мне солидную сумму денег. В награду за мою помощь.

— Вы это заслужили, — сказал Грей, от все души надеясь, что Хэл не вел себя, как осел.

— Я сказал, что это грязные деньги и я не могу прикоснуться к ним… но он указал, что изначально я делал это не ради денег, и был отчасти прав. По его словам, меня на самом деле грубо принудили, с чем я не могу вполне согласиться — есть некоторые нюансы. Но он хотел отблагодарить меня за неудобства, доставленные по его вине. — он искоса посмотрел на Грея. — Я предположил, что это рассуждения иезуитского толка, но он ответил, что, поскольку я папист, они должны меня вполне убедить. Он так же сообщил, — продолжал Фрейзер, — что я не обязан принимать деньги лично, он будет рад заплатить любому, на мое усмотрение. В конце концов, под моей защитой еще остались некоторые люди.

Грей про себя направил Господу благодарственную молитву. Хэл не был ослом.

— Действительно, — сказал Грей. — Кому вы собираетесь помочь?

Фрейзер слегла прищурился, словно подсчитывая.

— Ну, есть моя сестра с мужем, у них шестеро детей. И есть мои арендаторы, — он на мгновение поджал губы, — то есть, семьи моих бывших арендаторов, — поправился он.

— Сколько? — спросил Грей с интересом.

— Может быть, сорок семей, может быть, меньше. Но все же…

Хэлу придется раскошелиться, подумал Грей.

Лорд Джон не хотел останавливаться на этом вопросе. Он кашлянул и позвонил лакею, чтобы заказать себе выпить. Его шансы на получение чего-нибудь крепче ячменного отвара были невелики, но он не любил херес.

— Возвращаясь к моему брату, — сказал он, попросив бренди, — говорил ли он вам что-либо о военно-полевом суде или развитии… гм, военной операции?

Он имел ввиду арест подозреваемых офицеров Ирландской бригады.

На лицо Джейми сразу вернулось обеспокоенное выражение, хмурое и даже жесткое.

— Да, — быстро ответил он. — Трибунал назначен на пятницу. Он попросил меня остаться, если понадобится мое свидетельство.

Грей был потрясен, он не ожидал, что Хэл привлечет Фрейзера, как свидетеля. После выступления Фрейзер попадет в центр внимания. Показания свидетелей были частью публичных отчетов адвоката; будет невозможно скрыть участие Фрейзера в расследовании по делу Сиверли и разоблачении Твелветри. Даже если он не будет разглашать планы выступления Ирландской бригады, в Лондоне еще было достаточно якобитов и им сочувствующих, и они сделают выводы. Ирландцы были на редкость мстительным народом.

Мысль о том, что Хэл постарается как можно быстрее отправить Фрейзера в Хелуотер, немного умерила тревогу. Он поступит так, как требует Хэл, однако, неохотно.

Как собирался поступить Хэл? Если Фрейзера сразу после показаний отправят в отдаленную сельскую местность, будет ли он там в безопасности по именем Александра Маккензи?

— Что касается… военной операции… — широкий рот исказила гримаса. — Я думаю, она дала удовлетворительные результаты. Естественно, я не пользуюсь доверием его светлости в этом вопросе, но я слышал, как полковник Карьер сообщил ему, что вчера произведены несколько важных арестов.

— Ах, — сказал Грей, стараясь казаться безразличным. Аресты не могли не причинить Фрейзеру боль, хотя он был согласен с их необходимостью. — Был ли среди них… э-э… мистер Куинн?

— Нет, — Фрейзер ответил внимательным взглядом. — Они охотятся за Куинном?

Грей пожал плечами и отхлебнул бренди, в желудке приятно потеплело.

— Они знают его имя и уверены в его причастности, — сказал он немного хрипло и прочистил горло. — И считают его непредсказуемым. Он вполне может знать некоторых членов «Дикой охоты». Разве он не попытается предупредить их, если узнает, какой опасности они подвергаются?

— Да, это так. — Фрейзер вдруг поднялся, подошел к окну и отвернулся, опершись на раму.

— Вы знаете, где он? — тихо спросил Грей, и Фрейзер покачал головой.

— Я не сказал бы вам, если бы знал, — ответил он так же тихо. — Но я не знаю.

— Вы бы предупредили его? — спросил Грей. Не следовало спрашивать, но он был одержим любопытством.

— Да, — ответил Фрейзер без колебаний. Теперь он повернулся и безразлично смотрел на Грея. — Когда-то он был моим другом.

Я тоже, подумал Грей и налил еще бренди. Могу ли я стать им снова? Но даже самое острое любопытство не заставило бы его задать этот вопрос.

Трибунал по делу Джеральда Сиверли (покойного) вызвал широкое участие армии и общественности. Все, от герцога Камберленда (который попытался назначить сам себя в судебную комиссию, но был отклонен Хэлом) до последнего писаки с Флит-стрит собрались в Ратуше, словно на великое торжество.

Лорд Джон Грей, бледный и прихрамывающий, но с твердым взглядом и голосом, свидетельствовал перед судебной комиссией, состоявшей из пяти офицеров различных полков — ни один из них не был из полка Сиверли — и адвокатурой в том, что он получил представленные военно-полевому суду документы от капитана Чарльза Карруотерса в Канаде, где он служил под командованием майора Сиверли и был свидетелем преступлений, описанный в данных документах, и что он, Грей, слышал эти показания от Карруотерса лично и склонен верить документальным доказательствам в их нынешнем виде.

Военно-полевой суд не требовал множества дополнительных процедур, ни клятвы на Библии, ни барристеров,^{3} ни правил доказательства. Любой желающий мог свидетельствовать или задавать вопросы, и ряд людей сделали это, в том числе герцог Камберленд, который выступил вперед, прежде, чем Грей успел сесть, и подошел к нему вплотную, дыша ему в лицо с расстояния в шесть дюймов.

— Разве это неправда, милорд, — спросил Камберленд с тяжеловесным сарказмом, — что майор Сиверли спас вам жизнь при осаде Квебека?

— Да, ваша светлость.

— И вам не было стыдно предать своего брата по оружию?

— Нет, — спокойно ответил Грей, хотя его сердце пропустило удар. — Поведение майора Сиверли на поле боя было доблестно и почетно, но он сделал бы то же самое для любого солдата, так же, как и я. Для меня сокрытие доказательств его преступлений и коррупции было бы предательством всей армии, в которой я имею честь служить, и всех моих товарищей, с которыми я многие годы сражался плечом к плечу.

— Слушайте, что он говорит! — выкрикнули с задних скамей, и он подумал, что это голос Гарри Карьера. Общий гул одобрения наполнил зал, и Камберленд отступил, все еще глядя Грею в глаза.

Свидетельства принимались весь день, в основном, от членов полка Сиверли; некоторые описывали характер покойного, но многие — очень многие — перечисляли инциденты, которые поддерживали обвинения Карруотерса. Полковая лояльность требует многого, подумал Грей, но полковая честь требует большего; эта мысль ему понравилась.