— Давайте оставим парня в покое по поводу подробностей. — Кристофер Кинсли увидел Дуга и отодвинул своего надсмотрщика в сторону. — Вот, Дуглас, сделайте-ка глоток.
Кинсли протянул ему флягу. Дуг хотел было отказаться, но затем все же поднес флягу к губам и почувствовал вкус отменного спирта из сахарного тростника. После этого, хотя ему и не стало лучше, по крайней мере, перестала кружиться голова.
— Вы ведь сами знаете, мальчик мой, — начал объяснял Кинсли, — как эти... эти... звери убивают. А в этот раз с ними ведь были еще и полевые негры, и, если я правильно понял, они орудовали еще более жестоко. Кажется, они напали на ваших отца и мачеху в спальне. И они... Ну, у них были мачете...
Дуг, чтобы не упасть, прислонился к своему коню.
— Они... они порубили их на куски? — спросил он глухо.
Кинсли кивнул и снова протянул ему флягу.
— А затем подожгли. Единственное утешение заключается в том, что они умерли не в огне. Но опознать трупы невозможно. Мне очень жаль, Дуг. Вам лучше этого не видеть. Вы...
— Это точно Нора? — прошептал Дуг.
Кинсли снова кивнул.
— Судя по всему, да. Кто же еще? Мы, кстати, предполагали, что вы — один из мертвецов. Как я сказал...
— Я хочу видеть их! — Дуг вернул Кинсли фляжку. — Я... должен сам увидеть это.
Он отпустил поводья Амиго и, спотыкаясь, побрел в направлении дома. Тела жертв нападения лежали перед ним на одеялах — и двое рабов как раз тащили туда трупы Трумэна и Мак-Аллистера.
— Все надсмотрщики тоже мертвы, сэр! — доложил Бенсон своему работодателю. Кинсли рассеянно кивнул.
— Лучше не делайте этого! — снова обратился он к Дугу. — Вы потом никогда не забудете...
Дуг посмотрел на него невидящим взглядом.
— Есть много чего, что навсегда останется у меня в памяти об этой ночи. Но это...
Кинсли, качая головой, пошел за ним к тому месту, где были выложены трупы.
— Дайте распоряжение сообщить об этом проповеднику, — устало сказал он Бенсону. — Мы должны похоронить всех как можно скорее.
Дуг не потерял сознание, стоя перед обугленными трупами и частями тел. Может быть, он лишился бы чувств, если бы узнал Нору, но здесь... Зрелище было страшным, но при виде этой бесформенной кучи в голову не приходила мысль о том, что это когда-то были люди. Действительно, сейчас невозможно было определить, были ли это черные или белые, мужчины или женщины, взрослые или дети. Дуг спросил себя, была ли среди них Манса, или же мароны забрали девочку с собой. Однако они обычно убивали всех домашних слуг. Он отвернулся. Кинсли сразу же протянул ему флягу.
— Идемте... Здесь вам больше делать нечего: огонь потушен, оставшихся рабов мы отдали под надзор одного из наших людей.
— Под надзор? — рассеянно спросил Дуг. — Зачем надзор? Если они... если они до сих пор не убежали, зачем же им убегать теперь?
Кинсли злобно засмеялся.
— Разве вы еще не поняли, что этому сброду доверять нельзя?
Дуг привычным жестом потер лоб.
— Я хочу пойти в поселок рабов, — сказал он затем. — К нашим... к моим...
Это было странное чувство, но Дуглас должен был убедиться, что теперь он — наследник своего отца. То, что осталось от Каскарилла Гардене, — может быть, еще живой крупный рогатый скот и оставшиеся рабы, — теперь принадлежало ему.
— Это снова плохая идея, Дуглас. Вы сначала должны поехать с нами. Здесь вы можете утром...
Дуг покачал головой.
— Я должен уже сегодня поговорить с ними. Вы не знаете, где... мама Адве?
Он отвернулся, когда Кинсли дал ему понять, что ничего не знает. Амиго все еще стоял там, где он его оставил. Жеребец имел не менее испуганный вид и был таким же растерянным, как и его хозяин. Дуг похлопал его по шее и, встав на пень, вскочил на коня.
— Отвези меня к конюшням. Может быть, хотя бы у тебя остался дом.
И действительно, мароны пощадили конюшни, что опять же удивляло. В большинстве случаев они поджигали хозяйственные постройки. Однако здесь, вероятно, грабеж устроили рабы с плантации, а не гости. Как бы там ни было, все лошади и мулы исчезли, но саму постройку нападавшие не тронули — может быть, из-за того, что она стояла близко к жилью рабов, куда легко мог перекинуться огонь.
Квадво, колдун-обеа, взял Амиго под уздцы.
— Квадво... — глухо поприветствовал его Дуг. — Ты не ушел?
Тот покачал головой.
— Нет, баккра, я не убегать. Многие не убегать, все старые, больные, трусливые. Все те, кому нужен человек-обеа. Это здесь не только ваши ниггеры, баккра, это тоже мои ниггеры.
Старик гордо выпрямился.
Дуг кивнул.
— Мы вдвоем будем заботиться о них, — прошептал он. — Ты что-нибудь знаешь о миссис, Квадво? Ты... был в доме?
Квадво покачал головой.
— Нет, я здесь, баккра. Я помогал седлать лошадей. Эти глупые полевые негры одевать седло с лошади миссис на глупых мулов. Я, конечно, не хотел идти с ними, но...
Квадво переминался с ноги на ногу. Возможно, баккра накажет его за пособничество при угоне лошадей.
Дуг отмахнулся. Он понял Квадво, но сейчас ему было не до объяснений. Завтра придется задуматься над тем, почему мароны нанесли свой удар так далеко от Блу-Маунтинс и почему в нападении на дом участвовали рабы с плантации. Но сейчас...
— Миссис в доме? — спросил Квадво, чтобы отвлечь баккра. И он тоже вопросительно смотрел на одежду Дуга. — Или она с вами?
Старый колдун-обеа имел острые глаза. Вспыхнувшая между Норой и Дугом любовь не укрылась от него.
Дуг покачал головой.
— Она была в доме, — устало сказал он.
Лицо Квадво сморщилось, губы задрожали.
— Тогда она тоже... Мне очень жаль, баккра Дуг, но в доме все мертвые.
Дуг оставил колдуна-обеа и побрел к поселению рабов. На него наваливалась свинцовая усталость, которая почти вытеснила боль. Но он не хотел ехать к Кинсли. Больше всего ему захотелось улечься в солому рядом со своим конем.
Оставшиеся в селении рабы все еще не спали и смотрели на своего баккра взглядами, в которых светились и облегчение, и страх. Для них должно было быть хорошим известием, что кто-то из семьи выжил. Иначе плантация точно перешла бы во владение одного из соседей, или же ее разделили бы между собой Холлистеры и Кинсли.
В любом случае не было бы потребности в отдельном поселении рабов, село разделили бы, а людей продали поодиночке.
Однако, с другой стороны, молодой баккра был, вероятно, исполнен чувства мести. Возможно, теперь он безжалостно отомстит оставшимся рабам за убийства своих родных. Люди, дрожа, кланялись своему господину.
— Где Адвеа? — спросил Дуг одного из них. — Она..?
— Я здесь, баккра Дуг. — Грузная повариха вышла из хижины. — Я не ушла. Аквази ушел, Маану ушла. Манса... я не знаю. Может быть, мертвая. Но я не ушла. Я осталась. И ты...
Дуг, шатаясь, подошел к ней.
— У меня было пять детей, — прошептала Адвеа. — Моего первого продали, потом Маану, Аквази, ты и Манса. Я плохая женщина, я отдала ее баккра. Ты последний. Иди же... Иди к маме Адве!
Дуг бросился в ее объятия и зарыдал на груди своей кормилицы, своей мамы Адве, своей матери.
Хотя Кинсли и Холлистер заявили, что он сошел с ума, Дуг провел эту ночь в поселении рабов. Он собрал все силы и энергично отослал домой соседских надсмотрщиков. После этого Квадво созвал свою паству, и жалобное пение людей, в котором слышалось много чего, а большей частью — молитва о молодых рабах, ушедших за маронами на свободу, — сопровождало Дуга, пока он не уснул. Адвеа баюкала его, как ребенка, а сама плакала за своими дочерьми. Никто не сказал ей о том, что Манса спаслась. Ее младшенькая, как она думала, умерла вместе со своим мучителем — а может быть, раньше, от его руки. И Маану будет всю жизнь ненавидеть за это свою мать.
Весь следующий день свинцовое молчание и пропитанный дымом воздух окутывали останки Каскарилла Гардене. Кристофер Кинсли и лорд Холлистер заставили плотников из числа своих рабов еще ночью соорудить гробы для мертвых, чтобы жертвы пожара лишний раз не попадались на глаза Дугу Фортнэму. Однако тот не мог заставить себя оторвать глаза от простых деревянных ящиков, когда, в конце концов, отправился осмотреть развалины дома. Он, как и раньше, не мог поверить в то, что Нора лежит в одном из этих гробов. Она ведь была такой живой, такой нежной, такой внимательной и исполненной любви. Дуг роптал на Бога или ему следовало роптать на духов? Неужели Саймон Гринборо все же отомстил за свою потерянную любовь? Или же это был удар, который провидение давно готовилось нанести Элиасу Фортнэму?
