— Мы ее отводить в Нэнни-Таун, — наконец принял решение старший из мужчин. — Там будет говорить что хочет...

Маану облегченно вздохнула, хотя и понимала, что у мужчин не оставалось выбора. Конечно, они могли предоставить девушке возможность блуждать дальше или даже убить ее, но вряд ли охранников Нэнни-Тауна посылали в заросли с таким заданием. Как потом обнаружила Маану, она была очень близка к тому, чтобы найти поселок самостоятельно. Она шла вслед за мужчинами всего лишь полчаса, пока, ступая по заросшим тропам в джунглях, они не достигли реки Стоуни-Ривер. Отсюда поселение было хорошо видно, никто не старался замаскировать его. Но это было, в принципе, и не нужно. Даже тому, кто был далек от вопросов стратегии, становилось понятно, что здесь ставка делалась на неприступность. Нэнни-Таун находился на горном хребте с великолепным видом на реку. Никто не мог приблизиться к поселению или даже просто пересечь реку, не будучи замеченным. И Маану теперь поняла, почему поселение называют городом. Оно действительно было намного больше, чем поселения рабов на плантациях. Здесь на холме стояло не менее сотни довольно больших хижин и домов, а вокруг них простирались сады, огороды и поля.

Маану и ее провожатые переправились на плоту через реку и по крутым тропам вскарабкались на горный хребет. У нападавших здесь не было бы никакого шанса. Никто не смог бы с боем пробиться наверх, потому что зачастую, чтобы двигаться вперед, тут нужно было двумя руками опираться о скалы. Маану даже выбилась из сил к тому моменту, как они добрались наверх.

— Что теперь? — спросил один мужчина другого. — Мы ее действительно отводить к королеве?

Маану терпеливо ждала. Парни напускали на себя важный вид, но если немного подумать, то становилось ясно, что они должны сразу докладывать о новоприбывших. Конечно, мароны часто находили беглых рабов и, без сомнения, допрашивали их, прежде чем дать разрешение остаться и поселиться в деревне. Может, это делали и не сами король с королевой, однако проводившие допросы, разумеется, были важными людьми. Маану могла бы описать им, что привело ее сюда.

Действительно, после некоторых размышлений ее сопроводили в дом посередине села. Круглая хижина, совсем не такая, как жилье рабов на плантациях, — наверное, тут их строили так, как принято в Африке. Надежда Маану укрепилась. Может быть, она действительно познакомится с королевой. Если бы только ей удалось убедить ее! Если бы только она прислушалась к просьбе отчаявшейся рабыни в потрепанной одежде...

Сердце у Маану колотилось, но ей нужно было оставаться сильной. Молодая женщина украдкой бросила взгляд через левое плечо и нашла утешение в улыбке маленького божка с курчавыми волосами.

Элиас Фортнэм разбушевался, когда Нора в конце концов призналась, что ее служанка Маану исчезла четыре дня назад.

— Я послала ее к Кинсли. У одной из тамошних знахарок растут особые лекарственные травы. Но она не вернулась, — так закончила Нора свою историю.

— И ты ждала несколько дней, прежде чем сообщить мне об этом? — заорал на нее Элиас. — Проклятье, женщина, на плантацию Кинсли она добралась бы за день! Туда и назад!

— Я думала, что она осталась у баарм мадда, — оправдывалась Нора. — Лекарственные травы не всегда бывают в запасе, и...

— И твоя служанка должна была сидеть рядом и ждать, пока они вырастут, так, что ли? Что это, черт возьми, означает? Послать к Кинсли из-за какого-то растения? Что, у них растет что-нибудь, чего не растет здесь? И разве нельзя было послать туда гонца на лошади? Маану — служанка, Нора, служанка! Она должна закалывать волосы, содержать в порядке одежду, помогать тебе одеваться. Она стоит дорого, ее нельзя посылать за парой травок и даже не сказать при этом, когда она должна вернуться.

Элиас раздраженно ходил по комнате взад и вперед.

— Именно потому, что она домашняя рабыня, — возразила Нора, — я ей доверяла.

— Ну, по крайней мере, ты сейчас хоть чему-то научилась! — издевательски сказал Элиас. — Никогда не доверяй ни одному ниггеру! Однако твой урок обошелся мне в две сотни фунтов!

— Если Маану не объявится, — успокоил их Дуг, — мы ее поймаем. Но, кто знает, может быть, она сама вернется назад.

— Конечно! Потому что на самом деле она просто хотела проведать свою тетку, — рассмеялся Элиас. — Так оно и будет. И что снится друзьям ниггеров по ночам?

— Как бы там ни было, она была моей домашней рабыней, — горделиво заявила Нора. — Маану была моей собственностью, и если она исчезла, то это моя потеря. Я...

— Ах так, значит, ты сама за нее заплатила, да? — Голос Элиаса прозвучал подобно грому. — Нора, моя дорогая, похоже, тебе нужно еще многому научиться. Здесь, милая, твоего ничего нет! По крайней мере, тебе не принадлежит живой инвентарь. Не хватало еще, чтобы ты получила власть над ниггерами и баловала их, закармливая до тех пор, пока они не лопнут! Баба-негритянка принадлежит мне, и только мне, и теперь мы постараемся заполучить ее назад. Хотя по истечении, почти что недели, дела обстоят, мягко говоря, неважно. Но я сейчас же постараюсь раздобыть у Кинсли собак. Они могут взять след — если Китти действительно была у этой негритянской ведьмы.

Он выскочил из комнаты, оставив застывшую Нору стоять на месте. Она вдруг поняла, как чувствовал себя Дуг четырнадцать лет тому назад, когда у него отняли Аквази. Мальчику тогда, наверное, было еще хуже. Маану, в конце концов, была на свободе, а жену Элиас, хотя и злился, наказать не мог. А вот Дуг был вынужден смотреть, как Аквази заперли в клетку и избивали.

Дуглас Фортнэм положил руку на плечо Норы. На более интимные прикосновения они не решились: здесь скоро будет кишмя кишеть охотниками за рабами.

— Не волнуйся, они ее не найдут, — успокаивающе сказал он. — Не найдут, если только она не сделала чего-то глупого, например не спряталась у любовника с другой плантации. Такое бывает в большинстве случаев, когда побег совершают женщины. Но что касается Маану, я в это не верю.

Нора покачала головой.

— Я тоже не верю. А... Аквази ведь тут или нет?

Насколько она знала, Аквази был единственным, на кого

Маану когда-либо смотрела влюбленным взглядом.

— Конечно, — кивнул Дуг. — Если отсутствует полевой ниггер, то это сразу заметно. У них нет никаких шансов.

— Но у Маану ведь шансы есть? — Нора искала успокоения. — Где... Как ты думаешь, куда она сбежала?

Дуг усмехнулся.

— Ну, куда же еще, Нора? В горы конечно! Если все прошло нормально, она давно уже у маронов.

— Почему ты считаешь, что я должна тебе помочь?

Голос женщины звучал холодно, тем не менее, она жестом приказала Маану занять место на одном из тканых ковров у подножия своего «трона». И выслушала ее. Грэнни Нэнни, королева маронов, сидела на скамье, искусно украшенной резьбой по дереву. Этот внушительный предмет мебели стоял на двух крепких ногах, похожих на колонны, где были вырезаны различные символы. Казалось, для предводительницы маронов, которая была скорее маленького роста, соорудили своего рода постамент.

Итак, здесь находилась резиденция этой худощавой мускулистой особы, западный стиль одеяний которой странно контрастировал с африканской обстановкой.

Она была темнокожей, очень маленькой для женщины из племени ашанти, и лицо ее поражало воображение своей необыкновенной силой. Особенно обращали на себя внимание ее глаза. Они были черны, как уголь, но в них, казалось, бушевал огонь. И взгляд королевы был таким пронзительным, что под ним Маану почувствовала себя голой.

— Потому что... потому что она моя сестра, королева Нэнни. Она красивая, милая девушка. А он сделает с ней то же самое, что и с другими. То же, что... со мной.

Маану смотрела в пол.

— Но ты же это пережила, — коротко сказала Нэнни.

Она говорила на правильном английском языке, хотя и со странным акцентом. Маану вспомнила, что эту африканку привезли на Ямайку еще девочкой. Значит, язык она выучила уже здесь, но не ограничилась голубиным вариантом, на котором говорили рабы.