Нора устало кивнула.
— Я когда-то заговорила с ним об этом — он считает, что это только вызовет панику...
Дуг потер лицо.
— Отец и мне так сказал. И не так уж он неправ. Многие негры — как дети: если их напугать, то они при каждом порыве ветра будут лезть на деревья. А затем их оттуда снимут надзиратели и накажут плетьми. Воцарится хаос.
— Не будет хаоса, если они сами смогут организовать себя, — подумала вслух Нора, вспомнив о бесшумном и очень дисциплинированном походе рабов в ночь ритуала. — Что, если мы все-таки поговорим с кем-то, например, с колдуном-обеа?
Дуг ухмыльнулся.
— Ты его знаешь?
Вскоре они уже разговаривали со старшим конюхом Питером.
— Вы меня не предавать?
Питеру понадобилось определенное время, чтобы прийти в себя от ужаса в связи с его разоблачением. У него от лица отхлынула кровь, когда Нора назвала его африканское имя.
— Нет, — сказал Дуг. — Каким богам ты поклоняешься по ночам, мне абсолютно все равно.
— А я не буду спрашивать о паре куриц, — неохотно проговорила Нора, хотя ритуальные убийства кур произвели на нее крайне отвратное впечатление. — Однако ты должен объяснить людям, что на плантации Холлистера...
Дуг покачал головой и жестом призвал ее к молчанию.
— Мы боимся, Квадво, — сказал он затем серьезно, — что лорд Холлистер на своей плантации рассердил духов. Во время следующего урагана они могут прийти и напасть на ваше село.
— Мы ни при чем к Холлистеру, — спокойно сказал человек-обеа. — Боги мстят своим ниггерам.
— Я боюсь, что духи не будут делать различий, — ответил Дуг. Кстати, поселение рабов Холлистера было вне опасности. Оно находилось ближе к центральной части острова, около его дома. Поскольку Холлистеры, как правило, больше времени проводили в своей резиденции в Кингстоне, им было все равно, видно ли поселение рабов из окон господского дома или нет. — Я действительно очень беспокоюсь, Питер... Квадво. Может наступить большое наводнение, когда придет следующий ураган.
Квадво наморщил лоб.
— Что я делать, баккра? Хотеть колдовство? Тогда мне нужна курица...
Дуг потер себе висок, а Нора чуть не рассмеялась.
— Ты должен только предупредить людей, Квадво. Скажи им, что они не должны рыдать и молиться, когда разразится ураган, и карабкаться на крыши домов, как обычно. И лезть на деревья тоже не должны. Им нужно бежать наверх, к ветряной мельнице, или к господскому дому, но все же лучше к мельнице, потому что вода может подняться до самого дома, особенно если еще будут огромные волны с моря... если разбушуется еще и морской бог. Назначь людей, которые будут помогать слабым и больным и проверят, все ли люди покинули хижины. Определи место, где все должны собраться...
— Скажи людям, что если они не знают, куда бежать, то следует собраться в сарае наверху, — вмешалась Нора. — Не набирай туда слишком много сена, ты же знаешь...
Квадво испытующе посмотрел на Нору.
— Вы... миссис знает много, — заметил он с новым приливом страха.
Нора отвела взгляд в сторону.
— Миссис знает все, — заявила она затем. — Значит так: это твоя община, и ты за нее отвечаешь. И в этот раз надо сделать больше, чем отрубить голову курице.
— Ты присутствовала при этом! — весело заметил Дуг, когда они с Норой пешком возвращались к дому.
Они не торопились, никого из них не привлекал совместный ужин с Элиасом, на который к тому же в этот день были приглашены еще и Холлистеры. Дугу будет чрезвычайно трудно оставаться вежливым, а Элиас накануне запретил Норе касаться темы отведения воды. В отношении Дуга этот запрет был, без сомнения, высказан еще пару недель назад.
— Не отрицай, Нора, ты была на такой церемонии.
Та весело кивнула.
— Я тайком пробралась туда, — призналась она. — Но я не все там поняла. Зачем, ради Бога, нужно проделывать это с курами?
Дуг засмеялся.
— Эго жертвенные животные, — сказал он. — С помощью их крови колдун-обеа вызывает духов. И выполняет особые желания. Если кто-то хочет наложить на кого-то проклятие, сделать приворот или что-то подобное, приносит с собой курицу...
Нора скорчила гримаску.
— Но кто же верит в такое? Это же просто не может действовать. Я имею в виду... что больше не было бы никаких баккра, если бы проклятия рабов сбывались.
Дуг пожал плечами.
— Так ведь никто и не дает никаких гарантий. Однако все же иногда находится подходящий дуппи, который на следующий после церемонии день может испугать коня баккра так, что тот упадет и свернет себе шею. Чаще всего, конечно, — нет. Но эти люди очень терпеливы, они дают духам бесконечно много времени для исполнения своих миссий: удачей считается, даже если баккра через пять лет умрет от какой-нибудь болезни.
Нора вздохнула.
— Мне было бы лучше, если бы никто не накладывал на меня проклятия, — пробормотала она. — И я действительно старалась. Но...
— Тебя никто не будет проклинать, — утешил ее Дуг, — наоборот, большинство рабов молится на тебя.
Нора фыркнула.
— Особенно Маану.
— Маану какая-то странная, — согласился Дуг. — Очень злопамятная, очень... ожесточенная. При этом я не знаю почему. С ней ведь тогда ничего не случилось. Аквази...
— Почему ты предал Аквази? — вырвалось у Норы. — Я имею в виду, что ты... Ты ведь не такой, ты...
— Что я? — искренне удивился Дуг. — Предал? Кто тебе такое рассказал?
— Ты оставил его в беде! — упрекнула Нора. — Это сказала Маану, и было непохоже, что она врет. Ты уехал в Англию, а...
— Ничто не влекло меня в Англию, Нора! — воскликнул Дуг, и молодая женщина вспомнила, что он уже когда-то очень резко отреагировал на такое замечание. — Я уехал не по своей воле!
— Однако ты и не сопротивлялся. Ты ничего не сделал для Аквази. Хотя он... он принадлежал тебе.
Последние слова Нора произнесла глухим голосом.
Дуг покачал головой. Затем взял Нору за руку и увлек ее на боковую дорожку. Этот разговор будет более длинным, чем путь к дому. Его сердце колотилось. Может быть, в этом и таилась причина сдержанности Норы. Он должен был выяснить, что рассказали ей Маану и Аквази.
— Боже мой, Нора, что же я тогда мог сделать? — спросил он. Ее рука, как и раньше, лежала в его ладони, и он надеялся, что она не отнимет ее. — Аквази и Маану, без сомнения, думали, что я всемогущ. Мне разрешалось все, что запрещалось им, я получал все, чего мне хотелось, я был белым...
— Ты был владельцем раба, — напомнила ему Нора. — Ты отвечал за него!
Дуг снова потер виски, в этот раз сильнее, чем обычно.
— Неужели твой отец никогда не дарил тебе пони, Нора? — настойчиво спросил он. — Или собачку? С серьезным лицом предупреждая, что теперь ты за нее отвечаешь.
Нора кивнула, но тут же хотела что-то возразить. Однако Дуг не дал ей этого сделать. Он спешил продолжить.
— Если бы эта лошадь однажды сбросила тебя или собака укусила, тогда бы все выглядело по-другому, не так ли? Тогда твой отец продал бы животное, невзирая на то, что ты к нему привыкла...
— Аквази — не животное! — возмутилась Нора.
— Нет, он был ребенком! — воскликнул Дуг. — И я тоже. Мне было десять лет. Мне вообще не мог принадлежать никакой раб, так же, как тебе — твой пони или твоя собачка. Что я должен был сделать, Нора, что?
— Тебе было десять лет? — Нора ошеломленно посмотрела на него. — А я думала... Тебя же послали в Оксфорд, в университет. Я думала, что тебе было не меньше шестнадцати. Маану...
Она запнулась. Нет, тут что-то было не так. Маану ничего не говорила о возрасте мальчика, когда это произошло. Так что ничего неправдивого тут не было, наоборот. Нора из ее рассказа должна была сделать вывод о том, что и Дуг, и Аквази были тогда еще детьми. Девушка рассказывала об уроках чтения. «Я умею это не очень хорошо... я ведь тогда была еще маленькой...» Маану была на шесть лет моложе Аквази и Дуга, значит, если бы мальчиков разлучили в возрасте шестнадцати лет, ей должно было быть десять. Нора в десять лет давно бы уже научилась читать.
