Размышления вынудили его открыть вторую бутылку пива, которую он опустошил одним махом.

Чего же он хочет на самом деле? Сам-то он это знает? Конечно. Он хочет, чтобы Мириам не выходила замуж. А если ради этого придется снова съехаться с ней и расстаться с Марион? На этот вопрос у него не было ответа. Черт, сколько сложностей.

Пиво каким-то мистическим образом испарилось из бутылки, и он открыл новую. Подумаешь, всего-то третья. Или уже четвертая? А, плевать. Он выпил пиво и открыл четвертую бутылку. Или пятую? К нему понемногу возвращалось хорошее настроение, хотя тревожившие его заботы полностью так и не отступили.

Проснулся он около пяти часов утра с дикой головной болью. Виски, лоб, затылок ныли, словно стянутые тугим обручем. Он лежал на кровати полуодетый.

Мартен поплелся в душ и долго стоял под струями воды. Приведя себя в порядок, сжевал пару тостов без масла (масло кончилось еще вчера), проглотил таблетку витаминизированного аспирина, провел ревизию кухонных шкафов и холодильника, составил список необходимых покупок и вышел из дому.

Машину он припарковал в нескольких метрах от угла той улочки, где произошло убийство, неподалеку от входа в метро.

Головная боль утихла, и он с наслаждением втянул в себя свежий утренний воздух.

Он пошел той же стороной улочки, какой шла убитая женщина. Шагов через десять остановился и оглянулся. Он был здесь один. Кровь с тротуара почти всю смыли, как и отметки, сделанные криминалистами. Зато меловые следы на стене, едва заметные в неярком утреннем освещении, никуда не делись.

Он вернулся к машине, сел за руль и поехал по улочке. Она была такой узкой, что двум автомобилям здесь было не разъехаться.

Мартен притормозил возле стены и вскарабкался на крышу машины.

По ту сторону забора земля шла под уклон. Разница составляла добрых три с половиной метра. Участок, изрытый строительными машинами, видневшимися в дальнем конце, пестрел неровностями и ямами. Если бы убийца спрыгнул сюда со стены, он наверняка сломал бы себе ногу — если только он не чемпион по прыжкам и не супертренированный боец спецназа. Или он воспользовался веревкой? Нет, на стене не было ни одного выступа, за который можно было бы зацепиться. Кошки? Парень, стреляющий из арбалета, вполне способен притащить с собой кошки. Хотя нет. Он же шел по улице… Или?..

Мартен спрыгнул с крыши машины, издавшей протестующий стон. Терзавшая его смутная догадка наконец-то оформилась в четкую мысль. Ну конечно. Подъезд. Заколоченная дверь. Через нее убийца и сбежал. Вот почему он пошел не вперед, а назад.

Мартен, как и остальные полицейские, дал себя провести. Убийца удрал именно в этом направлении, по пути наступив на руку жертвы. Он бежал к заброшенному подъезду, потому что с самого начала знал, что уйдет через него. Он тщательно подготовил себе путь к отступлению.

Мартен достал мобильник и, проклиная себя за потерянное время, раздал подчиненным инструкции.

Розелина проснулась в обычное время и сейчас же вспомнила приснившийся ей странный сон. Во сне к ней приходила начальница. Вот ведь дичь. Впрочем, не большая дичь, чем вся ее жизнь.

Или это был знак? Розелина понимала, что стоит на перепутье. Она могла вообще не вставать с постели и постепенно погружаться в небытие, ожидая, когда смерть освободит ее от страданий, но почему-то сегодня утром этот выход уже не казался ей таким простым. В своем молчаливом отчаянии она опустилась на самое дно. Но вчера кое-что случилось. Она попыталась посмотреть на себя взглядом своей начальницы — сначала яростным, затем недоуменным, наконец — растерянным, и то, что она увидела, совсем ей не понравилось.

Покорившись судьбе, она потеряет не только жизнь, но и себя самое, то представление о себе, которое выстраивала с детства. Вместе с ней исчезнет нечто трудноощутимое, но невероятно важное, что-то такое, чему она не могла подобрать названия, но чем, несмотря ни на что, дорожила.

Хотя… Не так уж трудно это ощутить. Она принюхалась и поняла, что от нее разит немытым телом.

Сбросила с себя одежду и долго стояла под душем. Затем переоделась во все чистое, тщательно выбирая каждую вещь.

Протерла запотевшее зеркало в ванной, изучила свое отражение и решила, что ей не повредит немножко тональной пудры. Для того, что она задумала, ей совсем не нужно, чтобы окружающие косились на нее с жалостью.

Нарядившись в свое самое красивое платье, она проверила содержимое сумочки, убедилась, что ничего не забыла, и вышла из дому.

Наконец-то она решилась. Она больше не собирается плыть по воле волн. Она нисколько не сомневалась, что это правильное решение. В любом случае она не видела другого выхода. Умереть она не боялась — эта стадия у нее давно миновала, но если уж умирать, так хотя бы чисто и никому не причиняя вреда. Она еще не знала, что именно предпримет, но не волновалась об этом. У нее впереди еще пара-тройка недель, что-нибудь придумает. Она успокоилась.

На работе к ней бросилась сослуживица. Вчера она ей обзвонилась. Почему Розелина не подходила к телефону?

Наверное, линия неисправна, отговорилась та.

Коллега присмотрелась к ней и заявила, что вообще-то сегодня она выглядит намного лучше, чем вчера. И добавила, что начальница велела предупредить ее, если Розелина не придет на работу.

— Так что мне делать? — спросила Розелина. — Сказать, что я здесь? Или не надо? Ладно, сейчас зайду к ней.

Она постучалась в приоткрытую дверь кабинета.

Мириам сидела за столом, скрестив ноги, и сортировала разложенные перед ней фотографии выставленных на продажу домов.

— Да? — не поднимая головы, бросила она.

— Вы хотели меня видеть?

Мириам моментально отвлеклась от фотографий. Стоявшая перед ней молодая женщина приходилась дальней родственницей той, что накануне вышла без спросу из ее кабинета. Красивая, даже обворожительная, и полная жизни. Где тот пустой, затравленный взгляд, который так напугал ее вчера?

— Я и сама хотела с вами поговорить, — быстро начала Розелина. — Извините за вчерашнее. Не знаю, что на меня нашло. Я все переделаю. Ошибок больше не будет. А аудитору сейчас позвоню и скажу, что это я во всем виновата.

— Не стоит, Розелина, — с улыбкой ответила Мириам. — Главное, чтобы работа была сделана. Сегодня вы чувствуете себя лучше?

— Намного лучше, спасибо. Но я еще что-то хотела вам сказать, — чуть поколебавшись, добавила она.

— И я тоже кое-что хотела вам сказать.

Женщины улыбнулись друг другу.

— Кто первый, вы или я? — спросила Мириам.

— Можно мне? — предложила Розелина. — Дело в том, что я… Я вас покидаю.

И, не дожидаясь ответа, быстро заговорила:

— Только не думайте, что мне предложили работу интересней или зарплату больше. Мне здесь очень нравится.

— Тогда в чем причина?

— Я собираюсь вообще бросить работу. Но вы не волнуйтесь, я не уйду, пока вы не найдете человека на мое место. И даже еще немного поработаю, чтобы ввести новенькую в курс дела.

Мириам вздохнула:

— Может, еще передумаете? Я бы предпочла, чтобы вы остались.

Розелина улыбнулась и покачала головой.

— Нет, это уже решено, — ответила она. — Я точно не передумаю. Но даю слово, что с вами это никак не связано.

— Ну хорошо, — согласилась Мириам. — Что ж поделаешь? Хотя мне очень жаль.

— И знаете… Спасибо вам, — сказала Розелина. — Ладно, пойду работать. Ой, а вы ведь тоже что-то хотели мне сказать?

— Да просто… Думала, если вас что-то беспокоит и вы хотите это обсудить…

— Нет, что вы. Ничего меня не беспокоит. У меня все прекрасно, — отрезала Розелина и запоздало улыбнулась, пытаясь смягчить жесткость тона. — Поверьте, у меня все в порядке. Так, нашло что-то.

Ну вот и получила, подумала Мириам. Ладно, хотя бы попробовала…

Розелина шагнула к двери, и тут Мириам не выдержала. Эта женщина что-то скрывала, и она не успокоится, пока не узнает что.